— Не люблю бипланы.

— Мне кажется, это естественно. Если других возражений нет, Джен зарезервирует билет на рейс 55 авиакомпании «Пан-Американ», который вылетает в Лондон в восемь вечера. Конечно, первый класс.

— Просто прекрасно. А вы точно уверены, что места на рейс еще остались?

— Представители компании летают постоянно. У нас что-то вроде особых отношений со всеми авиакомпаниями.

— Это большой плюс.

— Мистер Пол Флендерс встретит вас завтра утром в аэропорту Хитроу. Он работает в лондонской конторе мистера Диксона. В его обязанности входит устроить вас в гостиницу.

— Я полагаю, с мистером Флендерсом у вас особые отношения?

— Откуда такой вывод?

— Вы уверены, что завтра утром он будет свободен.

— Ах это! Видите ли, каждый в компании знает, как строго мистер Диксон относится к делу, поэтому первый долг сотрудников — оказывать максимальное содействие.

Я допил пиво. Кэролл еще немного отпил из своего стакана. Давал понять, что привык к более изысканным и дорогим напиткам. Он улыбнулся мне, сверкнув безупречно белыми зубами, взглянул на часы, где в отсутствии вульгарных цифр царили лишь две стрелки, и произнес:

— Почти полдень. Я полагаю, вам еще нужно собрать вещи.

— Конечно. К тому же придется сделать пару звонков в Госдепартамент.

Он поднял брови.

— Ведь я лечу в Англию не затем, чтобы читать древние манускрипты «Беовульфа» в Британском музее. Я должен провезти оружие. Мне необходимо знать установленные правила.

— О, простите, с этими вещами я мало знаком.

— Именно поэтому еду я, а не вы.

Он снова продемонстрировал мне свои превосходные коронки.

— Билет будет у стойки «Пан-Ам» в аэропорту Логан, — уточнил он. — Надеюсь, полет будет приятным. И... не знаю, что обычно говорят в таких случаях. Удачной охоты, может быть. Только это звучит крайне мелодраматично.

— Только не тогда, когда эти слова произносят киноактеры, — заметил я.

Проходя мимо Джен, я молча выразил ей свое одобрение, подняв вверх большой палец, как в старых фильмах про Королевские ВВС. Думаю, она оскорбилась.

Первое, что я сделал, это позвонил в авиакомпанию. Мне пояснили, что пистолет я могу провезти в разобранном виде, упакованным в чемодане, и с обязательным предъявлением его на таможне. Патроны должны лежать отдельно. Конечно, в салон брать пистолет не разрешается.

— А можно жевать резинку, если у меня закладывает уши? — съязвил я.

— Вне всяких сомнений, сэр.

— Благодарю вас.

Затем позвонил в британское консульство. Там четко ответили, что с провозом охотничьего ружья не существует никаких проблем. Его даже можно пронести с собой. Никаких бумаг не требуется.

— Я говорю не об охотничьем ружье, а о револьвере системы «смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра. Тяжелая кобура с ружьем в ней обычно натирает бедро. Да и ходить по Лондону с обрезом кажется мне несколько картинным.

— Действительно. Что касается личного оружия, то правила гласят следующее. Если у вас есть соответствующие документы, то оружие хранится на таможне до тех пор, пока вам не выдадут разрешение шефа полиции того города, где вы намерены остановиться. Вы, кажется, упомянули Лондон?

— Верно.

— Значит, там вы и получите разрешение. Абсолютно исключен провоз в страну пулеметов, автоматов, автоматических винтовок и любого оружия, способного стрелять зарядами с отравляющими газами.

— Вот черт, — закончил я разговор.

После этого я снова перезвонил Кэроллу.

— Не может ли ваш человек в Лондоне решить мои проблемы с полицией? Мне нужно разрешение на ношение оружия. — Я назвал ему серийный номер моей лицензии, выданной в штате Массачусетс, а также номер своего удостоверения частного детектива.

— Могут возникнуть сложности с выдачей документа без вашего присутствия.

— Они легко устранимы. Ведь я буду там уже завтра утром. Возможно, Флендерсу удастся решить наши проблемы. Неужели ваша компания не имеет режима наибольшего благоприятствования у лондонских ищеек?

— Мы сделаем все, что сможем, мистер Спенсер, — сказал он и повесил трубку.

Довольно резко для парня с его воспитанием. Я посмотрел на часы: ровно два. Выглянув на Массачусетс-авеню из окна своей конторы, увидел худого старика с козлиной бородкой. Он прогуливал на поводке маленькую старую собачку. Даже с высоты второго этажа мне было видно, что поводок новый. Блестящие металлические звенья и красная кожаная петля. Старик остановился и стал рыться в мусорной корзине, которая была прикреплена к уличному фонарю. Собака сидела с молчаливым спокойствием, которое присуще только старым псам. Ее короткие лапки слегка подгибались.

Я позвонил Сюзан Сильверман. Никто не ответил. Набрал номер своего автоответчика. Никаких сообщений. Для интересующихся оставил информацию о том, что уезжаю из города по делам. Когда вернусь, не знаю. Аппарат принял мое сообщение бесстрастно.

Я закрыл контору и отправился домой, чтобы собрать вещи. Чемодан, дорожная сумка и мешок для второго костюма. Бросил в чемодан две коробки патронов тридцать восьмого калибра. Потом вынул обойму из револьвера и упаковал их порознь в сумку, туда же сунул кобуру. В три пятнадцать я был готов. Снова позвонил Сюзан Сильверман. Никакого ответа.

В моем родном городе Бостоне живут люди, которые грозятся убить меня. Поэтому я не люблю ходить без оружия. Я взял запасной револьвер и сунул его сзади за ремень. Это был кольт «магнум-357» с четырехдюймовым стволом. Я держал его на тот случай, если на меня нападет кит-полосатик. Ходить с ним было крайне неудобно, но я мужественно отправился получать деньги по чеку, выписанному Кэроллом.

— Мистер Спенсер, вы хотите оформить аккредитив?

— Нет, просто наличные. Я бы взял английской валютой, если у вас есть.

— Извините, нет. Но мы можем заказать к пятнице.

— Спасибо. Давайте зелеными. Обменяю их там.

— Вы что же, пойдете по улице с такой суммой наличных денег?

— Да. Посмотрите на мое мальчишеское лицо. Разве у кого-нибудь может возникнуть желание ограбить меня?

— Вы уже вполне взрослый человек.

— Но все еще очень наивный, — заметил я.

Вернувшись домой без четверти четыре, снова позвонил Сюзан Сильверман. Безответно.

Тогда мне пришлось взять телефонный справочник и набрать телефон деканата летних курсов при Гарварде.

— Я пытаюсь разыскать слушательницу курсов миссис Сильверман. Если не ошибаюсь, она проходит повышение квалификации.

На том конце пошли сетования по поводу того, как трудно найти человека при таком минимуме информации. Потом предложили соединить меня с администрацией курсов.

Администрация заканчивает работу в четыре тридцать, и для них будет не менее трудно найти студентку. Звонил ли я в деканат? Да, звонил. Возможно, мне окажут помощь в отделе управления. Секретарша переключила меня туда. Знаю ли я, как зовут профессора? Нет, не знаю. А номер курса? Нет. Та-ак, будет чрезвычайно трудно.

— А если я заявлюсь к вам лично и надеру зад какому-нибудь вашему профессору?

— Простите, не поняла.

— Посмотрите расписание. Там есть занятия? У вас ведь должно быть расписание. Не буду убеждать вас, что это вопрос жизни и смерти. Представьте, что я собираюсь вручить правительственную премию. Вообразите, что я — Соломон Гугенхейм.

— По-моему, Соломон Гугенхейм уже умер, — предположила собеседница.

— Господи...

— Но я посмотрю, — пообещала она. — Не кладите трубку, пожалуйста. — На другом конце провода слышались стук пишущей машинки и шорохи невидимого движения. Через полминуты секретарша вернулась. — Есть лекция по методике организации консультаций. Читает профессор Мор. Занятие идет с двух часов, а закончится в четыре пятьдесят пять.

— Где это?

Она объяснила. Я повесил трубку и направился в Гарвард-сквер. Было четыре двадцать.

Без двадцати пять я нашел свободное место на Массачусетс-авеню и припарковался напротив пожарного гидранта. На гидрант всегда можно положиться. Мне встретилась молодая женщина в теннисном костюме и кроссовках, у которой я спросил, как пройти к Сивер-Холлу, и в четыре пятьдесят шесть, когда появилась Сюзан, я стоял под деревом напротив выхода. На ней был синий хлопчатобумажный комбинезон с большими золотистыми молниями. Книги она несла в огромной холщовой сумке, висящей на плече. Сюзан спускалась по ступенькам в своей обычной манере. Весь ее вид как бы говорил: здесь все мое, и я отправляюсь обозревать свои владения. Я почувствовал внутри глухой толчок. Вот уже три года я смотрю на Сюзан, но всякий раз, когда встречаю ее, все внутри меня словно обрывается, а тело мое испытывает ощутимый удар. Мускулы плеч и шеи напряглись. Тут Сюзан увидела меня, ее лицо осветилось радостной улыбкой.