— Какой место твой дом есть? — спросил я одного из индей цев примирительным тоном.

После нескольких секунд напряженного молчания индеец, за пинаясь, ответил:

— Тингли-Крик,

«Он живет в Александрийской резервации», — подумал я.

— А твоя? — я перевел взгляд на другого индейца.

Не поднимая глаз от земли, он ответил:

— Озеро Пеликан.

Это озеро было расположено на сорок миль к западу от границ наших охотничьих земель.

Затем я допросил дух юношей, беспокойно переминавшихся с ноги на ногу, как бы для того, чтобы узнать, какая из них лучше выдержит их вес. Внезапно я спросил:

— Ребята, твоя когда-нибудь бобер гляди?

Они молча отрицательно покачали головами. Обратившись к старшим индейцам, я продолжал:

— Может быть, твоя когда-нибудь бобер гляди?

Один из индейцев ответил гробовым молчанием, другой — целым потоком слов. Они вылетали у него изо рта, как трескотня сороки.

— Моя маленький мальчик, один раз отец найди, где бобер есть, в Чилкотин река. Он капкан, клади и скоро бобер поймай. Шкура в лавка носи, много товар возьми. Наши бобер мясо кушай, хороший бобер мясо есть. Один бобер моя гляди.

Я посмотрел на Лилиан. Она ответила мне взглядом, и я понял, что мы думали об одном и том же. Перед нами были чилкотин ские индейцы, чьи предки знали этот край, когда его водоемы кишели бобрами. Но лишь один из этих индейцев сам видел бобра. И то лет тридцать назад.

— Почему, — внезапно спросил я, не обращаясь ни к кому из них в отдельности, — твоя клади капкан, не на твой земля! Почему ходи на мой земля, мех кради?

На это немедленно последовал ответ, какой я ожидал:

— Никакой чертов мех мой земля нету.

— Никакой чертов мех земля нету, — тихо повторил я. Все пушные звери были выловлены еще до нашего рождения.

Я переводил взгляд с одного смуглого лица на другое; Визи храбро рассматривал всех четырех; Лилиан рассеянно смотрела на озеро. Селезень в богатом весеннем оперении подплыл к берегу и начал чистить перышки. Из тростниковых зарослей послыша лось приглушенное кряканье его подруги.

Я искал нужные слова. Здесь были неуместны пространные словоизлияния. Я должен был говорить кратко и так, чтобы ин дейцы меня поняли. Очень многое зависело от того, что я скажу и сделаю в ближайшую минуту или две. Индейцы (не только эти четверо, но вообще индейцы) могли причинить нам множество неприятностей, если бы мы не нашли надлежащий выход из создавшегося положения. Речь идет не о физической угрозе, так как чилкотинские индейцы достаточно пассивны и в своем общении с белыми не проявляют воинственных наклонностей. Но они могли помешать разведению пушных зверей, которых мы изо всех сил старались охранять. Они могли помешать осуществлению основной цели, ради которой мы поселились у ручья.

И вдруг мне все стало ясно: я знал, что мне надо сказать и что мне надо сделать. Я глубоко вздохнул.

— Ходи сюда! — это было скорее приглашение, чем приказ.

Носком сапога я разровнял кусочек почвы и, став на колени, начал рисовать на земле кончиком правого указательного пальца. На лицах индейцев отразилось удивление. Дюйм за дюймом они приблизились ко мне и образовали около меня круг.

Рисунок на земле становился все более отчетливым. Там было озеро, а в другом месте — ручей или озерное болото. Индейцы, наверное, лучше меня знали эти места.

— Вот здесь, — начал я терпеливо объяснять, — моя охот ничья земля есть. Здесь чертов маленький мех теперь ходи есть, но раньше много бобер, ондатр, норка, выдра, илька[15] ходи есть. Теперь бобер ходи нет, потому никто бобер оставляй нет, маленький бобер другой год расти нет. А когда бобер нет, почти всякий мех ходи нет.

Я взял маленький камешек и, поднявшись, бросил его в озеро.

— Смотри, — спокойно сказал я.

И индейцы повернули и посмотрели на то место, где камешек упал в воду.

— Твоя смотри, как рябь на воде далеко ходи, когда камень падай. — И для большей убедительности я бросил еще один ка мень.

— Если индеец мой зверь кради нет, мой бобер, норка, ондатра и другой мех так не далеко ходи. Когда скоро на мой земля очень много зверь есть, он должен на другой земля ходи. Тогда и твой земля зверь ходи. Если твоя немного зверь оставляй, маленький зверь расти. Тогда опять много мех есть на твой земля.

Я отошел к соснам и вернулся с капканами и ондатрами. Я долго смотрел в раздумьи на капканы и зверей. Согласно неписаному закону наших диких мест, любые чужие капканы, найденные на зарегистрированной охотничьей земле, а также звери, попавшие в эти капканы, автоматически переходят в собственность владельца охотничьего участка. Никто никогда не оспаривал это давно вошедшее в обиход правило, и меньше всего — охотники, виновные в браконьерстве. Мне принадлежало право присвоить зверей и ловушки, которые находились в моих руках. Индейцы были вполне готовы потерять капканы и добычу. Но я знал, что нужно было сделать. Я бросил на землю капканы и зверей и пошарил в кармане в поисках кисета с табаком и папиросной бумаги. Затем, свернув себе папиросу, спросил индей цев:

— Твоя кури?

Единственный из четырех болтливый индеец утвердительно кивнул головой.

— Когда табак есть.

Я зажег папиросу и сделал глубокую затяжку.

— Теперь табак есть? — И, получив в ответ отрицательный жест, я подумал: «У всех четверых не найдется и пятицентовика».

Итак, я протянул им табак и бумагу и смотрел, как каждый из них скрутил себе по папиросе.

Затем я медленно стал бросать им в ноги капканы. За капка нами полетели ондатры.

— Бери их и ходи назад к твой земля, — сказал я. — И пом ни, что моя скажи тебе: когда индеец моя трогай нет, мой мех кради нет, скоро много мех ходи опять на твой земля.

Они подобрали зверей и капканы и побрели к своим лошадям. Внезапно один из старших остановился и посмотрел через плечо назад.

— Спасиба. — Его голос был еле слышен.

Индейцы вскочили в седла и гуськом направились в чащу. Я долго смотрел туда, где они исчезли, и затем, обернувшись к Лилиан, спросил: «Ну?» — имея в виду ее мнение обо всем этом. Быстрым жестом она выразила свое одобрение.

— Ты отдал им капканы и зверей, которые были в них. — Она остановилась, взглянула на озеро и затем воскликнула: — Ни один белый, кроме тебя, не сделал бы этого! Эрик, я знаю индейцев гораздо лучше тебя. И это естественно: ведь я частично индианка. Ты отдал им капканы и добычу, и они никогда не забу дут этого. И скоро в каждой окрестной резервации все индейцы узнают, что ты отдал им капканы и добычу, хотя мог все это взять себе. Возможно, что кое-кто скажет, что ты глупец, но это не так. Ты сделал как раз то, что нужно было сделать. Я думаю, нам боль ше нечего беспокоиться о том, что индейцы украдут наши меха.

Осенью 1934 года ничто не предвещало близкой беды. Осень была мягкой, и стаи гусей пролетели с севера над нашей хижиной лишь в половине октября. А гуси понимают толк в погоде, и на них вполне можно положиться.

По первому ноябрьскому снегу мы выследили медвежью берлогу, выгнали и убили ее обитателя. Затем я застрелил двухлетнего самца лося, разрубил его на четыре части и повесил на ель.

В этот год численность мелких грызунов была высока, а это означало, что мы сможем наловить горностаев с первосортными белыми шкурками. Мы хорошо изучили циклы, определяющие изменения в размножении различных видов диких зверей и птиц. Ведь на этом в основном строилось все наше благосостояние, и нам необходимо было разбираться в этом. Размножение норок зависит от количества ондатр, водяных птиц и других оби тателей водоемов. Изобилие мелких грызунов способствует увеличению количества горностаев. Все живое зависит от своих кормов, и всегда необходимы какие-то запасы пищи, обеспечивающие возможность дальнейшего размножения вида. Те или иные дикие звери, птицы и рыбы плодятся лишь тогда, когда их приплод может быть обеспечен достаточным количеством пищи. В противном случае обитатели дикой природы не смогут и не будут размножаться.