Глава 5

Оуэн попросил свернуть на узкую и извилистую второстепенную дорогу, которой мало кто пользовался. Длинная Даффи-роуд, петлявшая в лесной глуши, вела мимо разрозненных домов и баз отдыха. Поначалу, пока они отъехали не слишком далеко от Милфорд Фоллз, возле дороги попадались приземистые ветхие дома. На некоторых были заплаты из черного толя, прибитого к потрепанному белому сайдингу. У нескольких обвалилась крыша. Какие-то были накрыты голубым брезентом, который должен был удерживать блоки, но со временем они тоже разрушались.

Возле них стояли брошенные машины, выкинутые газонокосилки, валялась старая бытовая техника, оконные рамы, велосипеды, ржавые мангалы и поломанная садовая мебель. Все это ржавело и гнило среди сорняков и разросшегося кустарника.

Рядом с некоторыми домами лежало такое огромное количество хлама, что дворы больше походили на свалки. Кое-где были пристройки со старыми тракторами и древними грузовиками, стоявшими на блоках. Иногда виднелись разбитые дороги, ведущие к амбарам в полях. Анжела заметила в нескольких местах таблички «Вход запрещен», прибитые к деревьям и заборам.

Тусклые лампы у дверей нескольких домов разгоняли туман жутковатым светом, но большинство жилищ были темными и давно заброшенными. Раньше в Милфорд Фоллз была текстильная фабрика и другие промышленные предприятия, где работало много людей, но в итоге производство закрылось, а работникам пришлось уехать. В Милфорд Фоллз было непросто заработать на жизнь, так что многие просто собрали вещи и переехали.

За домами стоял густой лес, а местами сосны доходили даже до асфальта дороги. Когда путь шел через горы, дорога становилась однополосной. Из-за тумана, мокрого черного асфальта и отсутствия разметки Анжеле было трудно разобрать, куда она едет. Это делало поездку весьма напряженной — не говоря уже о том, что рядом сидел мужчина, который насиловал и убивал женщин ради удовольствия.

Власти округа плохо следили за состоянием дороги, разве что срубали ветки, которые нависали над асфальтом. Дорога была вся в ямах, покрытие местами раскрошилось. На обочинах скопилось много листьев и сосновых игл, скрывавших край проезжей части. Из-за того, что так много людей бросили дома и уехали, казалось, будто лес постепенно поглощает эту землю.

Оуэн помрачнел, пока они ехали по пустынной дороге к месту, где он бросил тело. Анжела подозревала, что он возмущен необходимостью доказывать, что убил женщину. Если бы она его не напоила, он не стал бы так охотно хвастать убийствами. Он еще нескоро протрезвеет, но Анжела все равно ощущала беспокойство.

А еще она знала, что ее спутник весьма вспыльчив. Чтобы он и дальше оставался довольным и уверенным в своих действиях, ей приходилось терпеть его руку в своих шортах. Предполагалось, что ей нравится такое обращение со стороны определенного типа мужчин, поэтому, если Анжела будет слишком настойчиво сопротивляться ухаживаниям, то он может выйти из себя и решить добавить ее к списку своих жертв.

Он должен считать ее соучастницей, впечатленной его смелостью, должен сам показать тело, иначе его никогда не найдут.

Итак, она сделала то, чему научилась еще в детстве, когда не могла повлиять на происходящее: позволила разуму ускользнуть в другое место. Неважно, что с ней происходит; ее там нет. Она ушла, а тело отстраненно вело машину сквозь дождливую ночь.

На тридцать первой миле узкой второстепенной дороги Оуэн вытащил руку из ее шорт и крикнул, чтобы она притормозила, тем самым вернув ее из забытья.

— Там! — выдал он, наклоняясь к ней и указывая налево. Они как раз подъезжали к старому железному мосту, проходившему над часто используемой двухполосной дорогой, ведущей в деревню Брэдли. — Вон там. Поверни здесь.

Анжела остановилась и снова включила дворники, вглядываясь в темноту. Мост впереди был выстлан скользкими из-за дождя досками. Над дорогой нависали ветви, тяжелые от влаги.

— Уверен, что там? — она застегнула короткую молнию на шортах. — Я не вижу никакой дороги.

— Я и не говорил, что это чертова дорога, — прорычал Оуэн. — Это лишь место, где люди останавливаются, чтобы развернуться. Просто заезжай туда.

Анжела свернула в просвет между зелеными кустами и деревьями. Это действительно был съезд. Она беспокоилась, что почва могла раскиснуть. Совсем ни к чему, чтобы грузовик увяз посреди глуши возле заброшенной старой дороги, и она осталась один на один с убийцей, у которого могут возникнуть плохие идеи.

Судя по заросшей и едва заметной колее, съезд не использовался годами. К счастью, грязи не было. На старом узком однополосном мосту над шоссе было ограничение по весу; возможно, здесь разворачивались тяжелые грузовики или это и вовсе был старый пожарный проезд.

Она проехала всего пятнадцать-двадцать метров, а потом пришлось остановиться: путь преградили молодые деревца. Колея немного забирала вправо, и они оказались достаточно далеко от дороги, чтобы деревья скрывали их от любой проезжающей машины — тем более ночью. Оуэн неспроста выбрал именно это место, чтобы изнасиловать и убить Кэрри Страттон.

Оуэн открыл дверь:

— Дальше придется идти пешком.

Она не успела достать пистолет из центрального подлокотника, потому что он подался назад:

— Чего, черт побери, ты ждешь?

— Ничего, — ответила она, открывая дверь и выходя наружу. — Далеко идти?

Оуэн показал через освещенный луной туман:

— Нам туда, идем. Я покажу тебе.

Когда они вошли в молодую лиственную рощу, Анжела увидела маленький ручеек, стекавший по небольшой насыпи. Где-то за ручьем и деревьями было шоссе, проходившее под мостом. Из-за протяженности этих лесов вполне возможно, что тело Кэрри никогда не найдут. Это не первое тело, исчезнувшее в этих горах навсегда. И не последнее.

Скверно умирать в таком безлюдном месте. Особенно так, как умерла Кэрри.

— Лучше не обманывай меня, — сказала Анжела, желая, чтобы он думал о доказательствах. Она следовала за Оуэном все дальше в густой и дремучий лес и не хотела, чтобы у него появились другие идеи.

Массивные еловые ветки заглушали отдаленный шум машин, проезжавших по обеим дорогам — и наверняка приглушили крики Кэрри. Если что-то пойдет не так, никто не услышит крики Анжелы.

Луна придавала слабое свечение влажному одеялу тумана, низко стелющегося над землей. Света было не так много, но достаточно, чтобы видеть дорогу. Они шли через дубовую рощу, и Оуэн периодически спотыкался о камни. Несмотря на опьянение, он точно знал, где лежит его трофей, и горел желанием показать его Анжеле.

Девушка потеряла из виду свой грузовик, который остался где-то в тумане за деревьями и кустарниками. Она считала шаги, чтобы замерить расстояние. Чем дальше они шли, тем сильнее лес смыкался над остатками старой дороги. Оуэн прошел сквозь кусты по оленьей тропе, а затем миновал участок с толстым слоем опавших листьев между кленами и березами. Он избегал густых зарослей кустарника и плотных переплетений пихт. С листьев и иголок падали большие капли воды, вычесанные из тумана. Влажный аромат леса был бы приятен, если бы не причина, по которой она здесь находилась.

Анжела расслышала журчание ручья среди камней. Земля была покрыта пятачками мха, в котором утопали сапоги. В следах скапливалась вода. Девушка все больше беспокоилась, что Оуэн заводит ее далеко в лес.

— В лесах случаются плохие вещи, — пробормотала она, не осознавая, что говорит вслух.

Оуэн усмехнулся ей через плечо, соглашаясь, и указал:

— А вот и она.

Недалеко от ручья Анжела заметила труп. Оуэн подвел ее прямо к обнаженному телу, лежавшему на боку, выбросив руку. Неподалеку валялась окровавленная голубая форма. Пред мысленным взором Анжелы снова пронеслось все, что она увидела, когда Оуэн зашел в бар и посмотрел ей в глаза. Кэрри дрожала, истекала кровью и умоляла не убивать ее, когда Оуэн приказал снять форму. Настоящий ужас ее мучений только начинался.

В теплых влажных условиях тело уже начало разлагаться. На рыхлом животе трупа звери — вероятно, вороны — разорвали плоть, чтобы полакомиться внутренностями. В открытых ранах извивались личинки. Запах заставил Анжелу отступить на шаг.

— Вот, я же говорил, — произнес Оуэн, раздраженный тем, что пришлось ей это доказывать.

Помимо ран, нанесенных зверями уже после смерти, на груди и шее Кэрри были глубокие порезы, оставленные другим животным — человеком.

Вид и состояние тела подтвердили все, что Анжела увидела в глазах Оуэна. Смерть была долгой; Оуэн все больше упивался жестокостью своих деяний. Ему нравилось, когда жертвы были еще живы, а он мог управлять ими, запугивая и причиняя боль. Кэрри осуществила его самые извращенные желания.

Анжела задержала дыхание и прикрыла рот и нос рукой, а потом присела на корточки рядом с телом, чтобы убедиться в последней детали своего видения. Как она и ожидала, из губ Кэрри торчала тонкая золотая цепочка, конец которой проходил через щеку и кучкой лежал в грязи.

На изящной цепочке висел маленький медальон с фотографиями двоих ее детей. Оуэн заставил ее проглотить его, когда она показала ему две фотографии в медальоне, чтобы доказать, что у нее есть дети, которым она нужна. Она ошибочно верила в то, что он сжалится. Оуэн вынудил ее проглотить медальон, показав, что в нем нет сострадания. Когда он бил кулаками по животу лежавшей на каменистой земле Кэрри, она выблевала медальон.

Анжела встала рядом с Оуэном, когда он указал на тело.

— Вот тебе чертово доказательство. Как я и говорил.

Она даже не могла припомнить, сколько раз за свою жизнь она могла закончить так же.

— Хорошо, я тебе верю. Давай вернемся.

Шагая рядом и глядя на его фигуру в неясном лунном свете, она отлично осознавала, что находится в глуши наедине с монстром, который уже убил четверых женщин ради острых ощущений. Они боролись за свои жизни, но не могли с ним тягаться.