Глава 2

«Приманка»

В шахматах приманка — это тактика заманивания фигуры, обычно короля или ферзя, в ловушку путем принуждения ее к перемещению на отравленное поле с жертвой на этом поле.

Вэл потребовались годы, чтобы снова почувствовать себя в безопасности. Неделями, месяцами она жила в постоянном страхе перед возвращением Гэвина. Самые незначительные вещи выводили ее из себя: скрип половицы, когда она была дома одна; запах сандалового дерева и роз, краски и опилок; жгучий, горьковато-сладкий вкус мяты.

Со временем она научилась с этим справляться. Лекарства помогли ей оценивать ситуацию с логической точки зрения и соответственно реагировать на потенциальные угрозы, пока они не перестанут казаться угрозами. Это даже немного сработало.

Но в своем блокноте, который вела с первого курса, Вэл записала все его сообщения, а также даты и время их отправки. Она смотрела на его слова, пока они не запечатлелись в ее памяти. Она могла бы процитировать их во сне. Вэл знала его стиль, речь, чересчур фамильярные манеры.

Этот человек, автор письма, вел себя как незнакомец.

И все же — между ними имелось явное сходство. Шахматы. Ссылки на хищников и добычу. Желание страха.

Она получила несколько писем и телефонных звонков от подражателей. Часть из них были довольно тревожными, от людей в городе, которые считали ее саму виноватой в случившемся инциденте. Ее называли «шлюхой» и «потаскушкой», «сталкершей» и «психопаткой». Ее очерняли и отчитывали, приставали и преследовали — до такой степени, что Гэвин начал казаться наименьшей угрозой по сравнению со всем этим.

Может быть, это был еще один из них. Еще один больной урод, который хотел мучить ее, наказывать за то, что она не могла контролировать. Вэл подумала, не показать ли письмо матери и не спросить ли у нее совета, но от этой мысли ее затошнило. Ее мама всегда слишком остро реагировала, из-за чего Вэл так сильно напрягалась, что ей требовался дополнительный визит к психотерапевту.

Даже если Гэвин никогда не вернется, он оставил на ней свой след. Она была проклята, да поможет ей бог.

***

Рабочие пришли рано, как раз, когда Вэл собиралась на футбольный матч. Ее родители уступили, так как это была только игра юниоров, которая заканчивалась раньше, чем университетская, и с условием, что она обязательно позвонит, прежде чем вернуться домой. Отец Вэл добавил:

— Скажи своему парню, если с тобой что-нибудь случится, у меня есть «Ремингтон» и лопата.

Она слабо рассмеялась, зная, что от нее этого ждут, хотя его неудачная попытка пошутить не подняла настроения. С тяжелым сердцем Вэл ждала, когда автобус подойдет к остановке. День был серый, холодный, в воздухе висело обещание дождя, словно плохо завуалированная угроза. Письмо было сложено в карман ее небесно-голубой парки, странные слова давили на нее, как свинцовая глыба. Вэл не могла выбросить их из головы, и это ее беспокоило.

Возможно ли, что Гэвин вернулся после стольких лет? Он был сумасшедшим, да, но не глупым. Отнюдь. Блестящий шахматист, он обладал умом, способным анализировать партии на много шагов вперед, предсказывая бесконечное число как оборонительных, так и наступательных ходов, а также соответствующих им контрударов. Из того, что она знала о нем, эти способности, по крайней мере частично, проявлялись в реальной жизни. Вэл с трудом верилось, что он приедет в город, где у людей есть все шансы узнать его и сдать в полицию или, что еще хуже, устроить жестокий самосуд.

Лучше всего он сам сказал про себя: «я всегда — охотник, а не добыча». Если он и позволял себя преследовать, то только для того, чтобы устроить ловушку, вроде той, для королевы, которую использовал против Вэл, когда учил играть в шахматы много лет назад.

(ты думала, что поймала меня, но единственная ловушка, которую ты расставила, моя дорогая, оказалась на тебя саму)

Теплое дыхание. Теплое тело. Комната, освещенная единственной голой раскачивающейся лампочкой. Приторный запах краски смешивался с запахом сандалового дерева и более темным, животным запахом, который был присущ только ему.

Воспоминания ворвались в Вэл с такой силой, что она почувствовала их физически. Это, в сочетании с мощной смесью эмоций, которые они вызвали, заставило ее отшатнуться.

Ей показалось, что она чувствует его губы на своей шее, и она прижала руку к покалывающей коже, прерывисто дыша. «Мне кажется, — сказала она себе. — Мне кажется».

Автобус подъехал к обочине, разбрызгивая грязную воду. Вэл поймала себя на том, что делает неуверенный шаг в сторону, когда дверь открылась и из нее вышли несколько маленьких детей в сопровождении своих родителей. Некоторые из них бросали на нее тревожные взгляды, поторапливая своих отпрысков.

За рулем сидела та самая женщина, которая возила ее в школу уже почти три года, и она улыбнулась, узнав Вэл.

— Доброе утро! Холодно на улице?

Вэл кивнула.

— По-моему, должен начаться дождь.

Ее рука дрожала, когда она бросала деньги в коробку. Никто этого не заметил.

— Помню, моя бабушка говорила, что дождь смывает невезение. — Водитель ласково рассмеялась. — Хотя, похоже, это не слишком работает. Я всегда просто простужалась.

Не прошло и пяти секунд, как по окнам с неприятным стуком забарабанили капли дождя, заставив Вэл подпрыгнуть от неожиданности. Облака стали темнее, почти черными, и прекрасно отражали ее теперешнее настроение. С натянутой улыбкой она села, прежде чем смогла смутиться еще больше. Почему она так нервничает?

(Ответы на эти вопросы сможешь найти в ходе моей игры, хотя, когда придет время, возможно ты уже не захочешь их знать)

«Не бери в голову. Глупый вопрос». Лучше было бы спросить: что она собирается с этим делать?

(Часть меня хочет, чтобы она бежала)

Вэл уперлась костяшками пальцев в лоб. Она пожалела, что водитель заговорила о суевериях. И письмо, и ненастная погода казались предзнаменованием, что скоро что-то случится, что-то плохое.

— Хорошего дня, юная леди! — крикнула ей вслед водитель автобуса. — Не слишком промокни! — Двери уже закрылись, когда Вэл пришло в голову обернуться.

«Большое спасибо».

Джеймс ждал на автобусной остановке и разговаривал с одним из своих друзей. Услышав скрип тормозов автобуса, он поднял голову.

— Вэл! — Он говорил и двигался одновременно, практически светясь от возбуждения. — А это Марк, — небрежно добавил он, указывая на друга.

— Привет, — поздоровалась она, пытаясь понять, почему он так доволен. — Команда первокурсников победила?

— Первокурсников? — Джеймс растерянно моргнул. — Я не знаю. Почему ты спрашиваешь? Разве ты не пришла посмотреть игру юниоров?

«Я пришла повидаться с тобой».

В самом деле, он мог быть таким беспечным.

А его друг — нет. Он оказался тактичным. Бросил один взгляд на Вэл и сказал:

— Ладно, я должен идти, братан.

— Увидимся позже. О... Вэл, ты получила вчера письмо в школе?

— ...Что?

Нетерпение промелькнуло на его лице.

— Я спрашиваю, получила ли ты письмо. В твоем шкафчике. В школе.

Как он узнал? Она ни словом не обмолвилась о письме. Вэл была слишком занята, пытаясь решить, что самой делать с ним, было ли оно вообще реальным.

Оно от Джеймса? Имелась ли в нем темная сторона, которую она не разглядела? Она и раньше задавалась этим вопросом. Но ей казалось, что у Джеймса лиц, не больше чем на двухмерном рисунке. Должно быть другое объяснение.

Джеймс щелкнул пальцами у нее перед носом.

— Вэл? Валериэн? Ты меня слушаешь?

Вэл вздрогнула, понимая, что сделала достаточно долгую паузу, чтобы вызвать подозрения.

— Да, — медленно произнесла она, нащупывая сложенный квадрат в кармане. — Получила. И?

— Ну? Ты собираешься пойти?

— Куда?

— Ты знаешь, — сказал он, глядя на нее очень странно. — На вечеринку.

Вэл моргнула.

— Вечеринка? — Ее первоначальная паника сменилась замешательством, но еще не совсем улеглась. Ей все еще нужно понять. — Какая вечеринка? О чем ты говоришь?

— Я, Лиза и Блейк, по какой-то причине, получили письма в наших шкафчиках после школы, — объяснил Джеймс, очевидно, не заметив ее колебания, или же притворяясь, что не заметил. — Это приглашения на вечеринку в эти выходные.

— О, — проговорила она. — Понимаю.

— Поэтому я и спросил, получила ли ты письмо. — Джеймс провел рукой по взъерошенным волосам, которые были на грани полного промокания. Ее, наверное, выглядела еще хуже. Сегодня утром у нее не оказалось времени помыть голову. — А разве ты его не получила?

Она медленно выдохнула.

— Мое письмо было... немного другим.

Теперь он выглядел смущенным.

— Другим? Чем оно отличается?

— Это не приглашение. — Вэл колебалась. — Это было личное письмо. И... — «любовное письмо — не подходящее название. Какую бы эмоцию ни испытывал человек, написавший его, это определенно не любовь» — странное. И оно все обо мне... и какой-то извращенной игре.

— Не волнуйся, — попытался успокоить ее Джеймс, улыбаясь, — возможно, от какого-нибудь тайного поклонника первокурсника.

— Тайный поклонник? — В последнее время Вэл настороженно относилась ко всем секретам, особенно к тем, которые касались личности. Люди, которые что-то скрывают о себе, делают это не просто так; невинным нечего скрывать. — Джеймс, оно жуткое. И он вовсе не восхищается мной. Оно написано... — она запнулась, пытаясь вспомнить слово, которое было в ее учебнике. — Снисходительно.

— Да ладно. — Он пожал плечами. — Значит, парень не умеет писать любовные письма. Вот для чего я тебе нужен.

— Джеймс, это не шутка.

— Ну, не с таким отношением, конечно.

— Я серьезно. Письмо напомнило мне о… Гэвине.

(Я благородный охотник. Я ловлю, а не убиваю.)

Но от него ли оно? Она не могла решить. Тон казался... похожий, но не совсем правильный. С другой стороны, прошло уже три года. Три года — долгий срок для перемен.