ПРОЛОГ

Джианна

Я разглядывала своё отражение в зеркале: окровавленный подбородок и стекающие из разбитой нижней губы на блузку крупные капли крови. Губа у меня уже опухла, но радовало то, что глаза оставались сухими, ни одной слезинки.

У меня за спиной возник Маттео. Возвышаясь надо мной, своими тёмными глазами он внимательно осматривал моё травмированное лицо. Без своей привычной акульей ухмылки и нахальной весёлости он смотрелся вполне терпимо.

— Ты не знаешь, когда нужно заткнуться, правда? — Он, наконец, сложил губы в ухмылку, но она выглядела неестественной. Его взгляд действовал на нервы, напомнив тот, что я уже видела, когда Маттео расправлялся в подвале с захваченными в плен русскими.

— Как и ты, — ответила я, поморщившись от боли, пронзившей губу.

— Это правда, — странным голосом сказал он. До того, как я успела среагировать, Маттео подхватил меня за бедра, развернул и подсадил на столешницу раковины. — Вот почему мы идеально подходим друг другу.

Нахальная улыбка вернулась. Этот засранец втиснулся у меня между ног.

— Ты что творишь? — прошипела я, толкнула его в грудь и отодвинулась от края столешницы, чтобы увеличить между нами дистанцию.

Маттео даже не шелохнулся, для меня он был слишком силён. Лишь улыбка стала шире. Он взял меня за подбородок и приподнял моё лицо вверх.

— Я хочу взглянуть на твою губу.

— Теперь уже я в твоей помощи не нуждаюсь. Может, тебе с самого начала следовало остановить моего отца от удара.

— Да. Мне так и нужно было сделать, — мрачно согласился он, осторожно коснувшись большим пальцем ранки, когда приоткрывал мне губы. — Если бы Лука мне не помешал, я бы всадил нож в хребет твоего грёбаного папаши, и плевать на последствия. Может, ещё успею.

Высвободив мою губу, Маттео из-под пиджака вытащил из ножен длинный изогнутый клинок и, прищурившись, крутанул его в руке. Затем он перевел взгляд на меня.

— Хочешь, чтобы я его убил?

Боже, да. Я вздрогнула при звуке голоса Маттео. Я понимала, что так нельзя, но после того, что сделал сегодня отец, хотела увидеть его молящим о пощаде. Я знала, что Маттео по силам любого человека поставить на колени, и это меня ужасно заводило. Как раз поэтому я хотела вырваться из этой среды, поэтому всё ещё хотела уйти. Я была способна на жестокость, и этот образ жизни был тому причиной.

— Но это будет означать войну между Чикаго и Нью-Йорком, — только и смогла я ответить.

— Увидеть, как твой отец подле моих ног истечёт кровью, стоило бы риска. Ты этого стоишь.