Глава 7

Мама вытягивает сигарету из пачки и достаёт из кармана зажигалку, у основания её лба поблёскивают капли пота. Из-за жары невозможно ни есть, ни двигаться. Девчонки уже вышли на веранду и теперь спорят, играя в карты. Когда я отодвигаюсь на стуле от обеденного стола, мама вскидывает брови, смотря на меня.

— Не торопись. Теперь ты моешь посуду.

— Как долго?

— Пока не скажу прекратить.

Она трижды крутит колёсико зажигалки, а затем, отведя в сторону рот, подносит сигарету к пламени. Я набираю воду в раковину, наблюдая за мамой, и вспоминаю, как пару лет назад Мэгс отчаянно пыталась заставить бросить её курить. Чьи-то родители почти не курят, хотя вы просто этого не видите. Мэгс прятала от мамы пачки сигарет за диваном или на чердаке и раскладывала распечатки с сайта «Американской Ассоциации Пульмонологов» у неё на ночном столике. Просмотрев некоторые из них, я стала замечать определённые мелочи, такие как пятна от сигарет на кончиках маминых пальцев и желтоватый оттенок её кожи. В конечном итоге, когда Мэгс приклеила на холодильник стикер «Нет курению» посреди всех вырезок из театральных постановок, в которых участвовала Нелл, мама решительно сказала:

— Маргарет, довольно.

Мэгс впилась в неё взглядом, сжав руки в кулаки.

— Они убивают тебя. Разве тебя это не волнует?

Мама моргнула, а возможно и сморщилась, затем отвернулась и захлопнула пачку сигарет.

— Если я увижу, что хоть одна сигарета пропала, вычту за неё деньги из твоего сберегательного счета.

По мне стекает пот, пока я тру щёткой тарелки и промываю их под водой. В окно, расположенное над раковиной, бьётся майский жук. И я задумчиво наблюдаю за ним.

— Хант был когда-нибудь женат?

Мама кашляет за моей спиной.

— С чего ты об этом думаешь?

Своим вопросом я совсем сбиваю маму с толку, из-за чего она перестаёт сердиться на меня. Я рада, что Либби до сих пор на работе и не сможет напомнить маме причину такого отношения.

— Просто интересно.

Она замолкает на мгновение. Когда я оборачиваюсь, мама выпускает дым из ноздрей и наблюдает, как он поднимается, подобно порхающим крыльям мотылька, в липком вечернем воздухе.

— Был. До того, как мы с ним познакомились.

— Что случилось?

Мама пожимает плечами. Сквозь её старую блузку без рукавов, потерявшую цвет от стирки, видны острые ключицы.

— Не срослось. Вообще как-то не принято спрашивать о бывших.

А это означает, что всё-таки они разговаривали на данную тему. Я ставлю мокрую тарелку на подставку.

— Что ж, она определенно дура, раз разошлась с Хантом.

— Ха, ты так считаешь?

Тон её голоса напоминает мне, что у мамы тоже есть парочка мнений о дураках. Но я всё равно не отстану от неё.

— Ага. Серьёзно, Хант крутой. Он хороший человек, всегда помогает по хозяйству и неплохо зарабатывает на фабрике, разве нет? И выглядит он ничего для его-то возраста.

Мои слова повисают в воздухе, когда я вспоминаю слова мамы о беременности, сказанные этим утром. Точно. Я тоже должна сердиться на неё.

Мама наклоняет голову набок.

— Хант отделал этот дом со своей женой. Трейлер на заднем дворе он поставил, чтобы его мать жила поблизости. Хотел построить амбар, чтобы жена могла держать лошадей. — Затушив сигарету в хрустальной пепельнице, мама сдавливает пачку в поисках новой. Она продолжает носить обручальное кольцо, купленное папой в ломбарде на недельную зарплату. На кольце выгравированы имена какой-то парочки, но мама на них не обращает внимания. Родители в шутку называли друг друга Вэнди и Грэг, а иногда даже подписывали открытки этими именами. — Их брак стал разрушаться, как только был заложен фундамент амбара. Хант засыпал его землёй, чтобы бы вы там не упали и не сломали себе шеи, пока бегаете по лесу.

— Я понятия не имела. — Она приподнимает одно плечо. — Подожди. Это там, где растут люпины?

— Угу. Он посадил их.

Я давно не ходила так далеко в лес, но всё же могу представить, как под лёгким ветром колышется целое море белых, розовых и фиолетовых цветов. Как бы всё не закончилось между этой парой, вряд ли Хант затаил в сердце какую-то обиду, раз он посадил цветы на том месте, где должна была продолжиться их совместная жизнь.

— А что с его мамой?

— У неё диагностировали болезнь Альцгеймера, и она попала в дом для престарелых, — говорит мама, рассматривая кончик сигареты. — Думаю, что она уже умерла.

Вытирая досуха салатницу, я подхожу ко входной двери и слежу за игрой в карты Мэгс и Нелл.

— Нелли, — спрашиваю я. — Что вчера случилось в фильме? Я практически ничего не посмотрела.

Она ударяет себя ладонью по груди и падает на пол.

— Ох!

— Не-е-е-т. — Мэгс поднимает голову, но уже слишком поздно. Нелл не остановить.

Она пересказывает весь сюжет, попеременно возвращаясь к тем деталям, о которых забыла рассказать. При этом она успевает гримасничать, заставляя меня заходиться смехом. Мэгс бросает на меня неодобрительный взгляд.

— Спасибо. Она только об этом и говорила после кино.

— Мне всё равно, потому что мне фильм о-о-очень понравился. — Щёки Нелл вспыхивают. Она мечтает об экранном Джеймсе Дине, таком красивом, озарённом лучами прожектора и невероятном актёре. — Больше всего мне понравилась сцена, в которой Кэл и Абра целуются на самом верху колеса обозрения, — вздыхает она. — Это было просто идеально. Вокруг них целый город, но в то же время они одни. Так и должно быть. — Она закрывает глаза, и я желаю, чтобы Нелл закончила свой рассказ, начиная жалеть, что вообще подняла эту тему. Она подносит руку к груди так, как будто двигается во сне.

— Лучше, чтобы никто не знал об отношениях. Тогда любовь только в ваших двух сердцах, а до остальных и дела нет.

Мэгс смотрит на Нелл, затем переводит взгляд на меня.

— Но только в кино, не так ли, Нелли? — добавляю я.

Она смотрит на меня, а в её глазах появились слёзы.

—Угу. Только в кино.

Она откидывается назад, кладёт руки за голову и начинает что-то напевать.

Я притворяюсь, что забыла отправить фотографию и информацию о себе Мелиссе Хартвел, когда Нелл напоминает мне об этом, хотя это не так. В действительности я ужасно переживаю из-за этого с приветственной встречи. Как только буклеты напечатают, каждый человек узнает о моём участии. Дарси Прентис в списке участниц? Как это вообще могло произойти? Я просматриваю выданные нам бумаги: Королева выиграет стипендию примерно в тысячу семьсот долларов; участница, занявшая второе место, и мисс Конгениальность получат по сто долларов. Я буду счастлива, если пройду через этот конкурс, и мне на голову не выльют ведро свиной крови.

Я понятия не имею, какую информацию рассказать о себе. Глупо даже писать её.

— Как написать биографию, если у меня и жизни-то нет? — Я отодвигаю ноутбук Мэг к Нелл по покрывалу. — Придумай что-нибудь.

Она отталкивает его обратно.

— Это о тебе. Я не смогу написать.

О себе она написала за десять секунд. Для Нелл это не представляет трудностей: она репетировала свою благодарственную речь с четвёртого класса. Также она уже нашла компанию-спонсора — магазин цветов и подарков Weaver’s Flowers & Gifts.

— Каждый год они спонсируют девочек, — говорит Нелл. — Тем более все ходят туда за своими букетами, так что мне будет очень удобно. — Я стараюсь сдерживать смех над деловитостью Нелл, пока та перелистывает один из моих журналов Seventeen. — Ты можешь рассмотреть супермаркет «Ханнифорд». Близнецы работают там. Так что знакомство может сыграть тебе на руку.

— Дай мне. — Мэгс печатает, проговаривая вслух слова. — Дарси — будущая выпускница старшей школы Сасаноа. Она увлекается... — Она щёлкает пальцами в мою сторону. — Быстро. Придумай что-нибудь. Приличное.

Я бросаю в Мэгс её плюшевого кролика.

— Я выпотрошу мистера Банса, пока ты спишь.

Я отбираю у неё ноутбук и обращаю всё своё внимание на мигающий курсор, ощущая, как мой мозг отключается. В конечном итоге я печатаю: «После школы Дарси планирует путешествовать», затем сбегаю вниз за фотоаппаратом и подкрашиваюсь, прежде чем передумаю.

И не спрашивайте меня, откуда мне в голову взбрела идея с путешествием. Моя самая дальняя поездка была в седьмом классе, когда мы поехали в торговый центр в Портленд. Мама Рианоны отвезла нас туда и накормила обедом в кафе. В Claire's мы с ней купили по ожерелью — пеньковый чокер с небольшими глиняными бусинами и амулетом в половину сердца. Рианона купила ожерелье с надписью «Лучшая».

Нелл и Мэгс должно быть уже прочитали написанное мной, но они нисколько не дразнят меня, когда я возвращаюсь.

— Встань сюда. — Мэгс ставит Нелл к стене у пледа с турецким узором, к которому прикреплена фотография Дженис Джоплин.

Камера щёлкает всего один раз. Мы разглядываем Нелл на экране — она просто великолепна. На фотографиях она никогда не смущается, просто светится своей естественной и красивой душой. На её лицо под углом спадает вьющийся локон, растущий на треугольной линии роста волос у лба.

Я занимаю место Нелл.

— Вот я уверена, что все отправят свою школьную фотку из альбома. — Я провожу руками по волосам, пытаясь придать им хотя бы небольшой объём, что просто невозможно, ведь они у меня очень тяжёлые. — А Белла вообще, наверное, устроила себе фотосессию в студии.

— Дарси. — Мэгс поднимает камеру. — Заткнись.

Из сделанных пяти кадров годится только последний. Я всё равно выгляжу слегка уставшей, хотя это объясняется тем, как у меня начался день. Я не улыбаюсь, но выгляжу естественно, как и не уложенный локон Нелл.

После того как Нелл ушла спать, я вылезаю на крышу и ложусь на кровлю, покручивая большим и указательным пальцами лютики. Они слегка помялись и завяли, потому что я только что вытащила их из кармана рабочих шорт. Но я всё ещё могу повесить их на карниз в своей комнате и засушить.

Мэгс залезает ко мне, и мы вместе любуемся мигающими огоньками на мосту. Машина Либби сворачивает на подъездную дорожку. Мы замолкаем, когда она выходит из машины, достаёт большую лоскутную сумку на ремне и направляется к трейлеру. Либби идёт, самодовольно шаркая ногами, с высоко поднятой головой, как будто весь мир теперь перед ней в долгу из-за того, что какой-то парень, про которого никто из нас ничего не знает (особенно Нелл), бросил её практически у алтаря. Я нарушаю молчание: