Он наклоняется ближе и полностью игнорирует мой отказ.

— Меня зовут Донован. Может быть, ты слышала обо мне? — Он делает короткую паузу, но когда я смотрю на него непонимающим взглядом, продолжает: — Я гитарист группы «Объятия тьмы».

Я киваю.

— О, я слышала о вас. Вы ведь на разогреве у «Черного сокола», верно?

Донован ухмыляется.

— Это ненадолго. Скоро они будут на разогреве у нас.

Он поворачивается, практически прижимаясь грудью к моей руке, и я делаю шаг назад.

— Ты очень уверен в себе, да?

Он пожимает плечами.

— А почему бы и нет? Я отлично справляюсь с тем, что делаю, и моя группа обалденно играет. Что плохого в том, чтобы гордиться тем, в чем ты хорошо разбираешься? — Внезапно я чувствую его руку на своей заднице. — Почему бы тебе не сделать себе одолжение и не подняться со мной наверх?

Я отдергиваю его руку от своей задницы и стреляю в него убийственным взглядом.

— Как я уже сказала, я кое с кем встречаюсь.

Он демонстративно оглядывается вокруг меня.

— О, вот как? С кем же? Я никого не вижу. Цыпочки не приходят в такие места в одиночку, если только не хотят хорошо провести время. Так скажи мне, где этот таинственный парень, с которым ты здесь встречаешься?

Я открываю рот, чтобы отчитать его, но прежде чем у меня появляется шанс, голос Риффа прорезается сквозь громкую музыку бара.

— Прямо здесь, блядь.

Я не знаю, кто напрягается больше, я или Донован.

РИФФ

Я стою в стороне так долго, как только могу. Потому что хочу видеть, как Котенок реагирует, когда другие мужчины приближаются к ней. Я хочу знать, является ли ее труднодоступная игра подлинной или она просто еще одна фанатка, готовая связаться с любой способной ходить рок-звездой.

Донован подкрадывается к ней и использует те же самые гребаные подкаты, которые я знаю, применяет ночь за ночью на фанатах во время афтерпати.

Чистый восторг охватывает меня, когда Котенок отдергивает его руку от своей задницы и говорит ему, чтобы он отвалил. Доновану это ни черта не нравится. Его грудь мгновенно вздымается, а лицо кривится. Он не привык к отказам, и такие девушки, как Обри, выбрасывают нас, мужиков-шлюх, из нашей игры.

В тот момент, когда он повышает на нее голос, проверяя, действительно ли она одна, как утверждает, я вмешиваюсь. Ничего не могу с этим поделать. Я не хочу, чтобы у него возникла мысль, что он может приставать к ней или заставлять ее делать то, чего она не хочет.

Это желание защитить то, что принадлежит мне, захлестывает меня, и не успеваю я опомниться, как мои руки сжимаются в кулаки, и я говорю:

— Прямо здесь, блядь.

Глаза Донована округляются.

— Извини, чувак. Я и не знал, что она одна из твоих шлюх.

Обри вздрагивает, как только оскорбление слетает с его губ. По какой-то причине его обращение к ней, как к куску сексуального мусора, выводит меня из себя.

— Никогда, черт возьми, не называй ее так.

Он поднимает руки в знак капитуляции.

— Полегче, мужик. Не горячись. Здесь полно баб.

Я прищуриваюсь.

— Тогда тебе лучше пойти поискать кого-нибудь другого.

Мы долго смотрим друг на друга в упор. Мои плечи напрягаются все сильнее с каждой секундой, пока мы стоим здесь. У меня не было особых проблем с Донованом в прошлом, но фронтмен его группы, Страйкер, пытался добраться до Ноэля при каждом удобном случае. Какая-то хреновая конкуренция, чтобы посмотреть, у кого больше яйца и больше славы. Я думаю, что эти двое поссорились бы из-за пенни, если бы дело дошло до этого.

«Объятия тьмы» — группа, созданная лейблом, и все, о чем заботятся эти придурки, это восхождение на вершину. У них нет чувства товарищества или братства, как у нас. Ну, или как было у нас. Ноэль проделал хорошую работу, чтобы все испортить.

Донован ухмыляется, увидев, что я не отступаю.

— В любом случае, эта слишком напряжена. Наслаждайся своими синими шарами.

Я стискиваю зубы и борюсь с желанием раздавить его лицо кулаком. Лейбл уже предупредил нас о драках, поэтому делаю глубокий вдох через нос, когда Донован проходит мимо меня. Ноэль и Страйкер сцепились после наших первых совместных концертов, и лейбл пригрозил распустить тур. Мы все знали, что это были пустые угрозы, потому что, давайте посмотрим правде в глаза, наши шоу зарабатывают слишком много денег для этого дерьма.

Обри протягивает мне пиво.

— Знаешь, тебе вовсе не обязательно было это делать. Я прекрасно справляюсь сама, когда речь заходит о придурках.

Легкая усмешка играет на моих губах.

— Я не помню, чтобы ты так уж сильно сопротивлялась мне, когда мы впервые встретились.

Она пожимает плечами и делает глоток своего напитка.

— Ты не дал мне времени, чтобы отреагировать, не говоря уже о том, чтобы начать полномасштабную войну против тебя.

Я смотрю на нее поверх своей бутылки, отпивая половину пива. По ее щекам разливается румянец. Стена в ее уверенном фасаде трескается. Я полагал, что такая девушка, как она, не привыкла к сексу на одну ночь, но она делает все возможное, чтобы обмануть меня, заставить думать, что уже проходила подобное. Я вижу её насквозь.

— Ничего страшного, если ты признаешь, что мысль о том, чтобы трахнуть меня, завела тебя. Мы оба знаем, что в противном случае тебя бы здесь сейчас не было.

Я ставлю пустую бутылку на стойку бара и наклоняюсь к ней. Убираю ее каштановые пряди с шеи и позволяю пальцам пройтись по нежной коже прямо за ее ухом. Сначала она напрягается, и я вижу ее внутреннюю борьбу, прежде чем чувствую, как напряжение покидает ее.

Ее плечо упирается мне в грудь, когда я опускаю голову и провожу носом по ее подбородку. Это слишком интимное движение, чтобы проделывать его внутри этого тесного бара, где, вероятно, на нас смотрят пятьдесят глаз, но мне все равно. Если я еще немного подожду, могу взорваться.

Когда я дотягиваюсь до уха Обри, мой язык вырывается наружу, и я пробую на вкус мочку ее уха. Она крепко зажмуривает глаза и чуть приоткрывает рот. Запах ее фруктового шампуня и духов наполняет мой нос и мой член дергается.

Я облизываю губы и протягиваю руку, чтобы поиграть с подолом ее рубашки.

— Не думаю, что смогу ещё ждать.

Она поворачивается ко мне лицом и наши носы почти соприкасаются.

— Тогда не надо, сегодня я твоя, помнишь?

Моя? Я сглатываю, услышав это слово в своей голове. Я никогда раньше не пытался претендовать на женщину и не имею ни малейшего понятия, почему сказал ей, что она моя сегодня вечером. Но это кажется правильным, что очень хреново, потому что я знаю, что не заслуживаю ничего хорошего в своей жизни. Я разрушаю все, к чему прикасаюсь. Каждый человек, который когда-либо имел значение в моей жизни, в тот или иной момент говорил мне об этом. Поэтому знаю, о будущем с кем-либо рядом не может быть и речи. Господь покарает меня за то, что я хочу узнать эту девушку поближе. Я ей ни хрена не подхожу.

Я забираю у Обри пиво и бросаю его в ближайшую мусорную корзину, прежде чем взять ее руку в свою.

— Пошли отсюда.

Мне нужно трахнуть ее и чем скорее, тем лучше. Это единственный известный мне способ избавиться от мыслей о ней.