Габриэль пожимает плечами.

– Это земля картелей, друг. Мировая столица убийств.

Андреа шевелится на заднем сиденье, бормоча себе под нос.

– Спящая красавица проснулась, – усмехается Гейб. – Не волнуйся, Андреа, я вернусь и убью тебя во сне, когда все закончится, – шепчет он. Андреа бормочет громче, и Габриэль наклоняется и включает радио.

Музыка раздается через динамик, а затем. Выстрел! Стекло разбивается, крошечные осколки падают мне на колени. Я смотрю на заднее сиденье и вижу, что Андреа лежит на там, кровь льется из пулевого отверстия в его черепе.

– Блядь! – кричу я, когда Габриэль съезжает на обочину дороги, скрипя тормозами.

– Что за хрень? – он стучит кулаками по рулю. – Ты, должно быть, шутишь. – Он садится на заднее сиденье и трясет безжизненным телом Андреа. – Чертово дерьмо, мужик!

Я смотрю, как кровь стекает по краю сиденья и растекается по полу. Что, черт возьми, только что произошло. Я поднимаю пистолет, поворачиваюсь и целюсь в окно, ища кого-то. Люди идут по улице, как будто ничего не произошло.

– Кто, черт возьми, стрелял в нас?

Габриэль смотрит в окно, держа в руке пистолет.

– Я не знаю. Это плохо. Это плохо, мужик. Очень, очень чертовски плохо. – Он снова смотрит на Андреа. – А, это мертвый сын Доминго Гарсии на моем гребаном заднем сиденье, и я даже не имел удовольствия убить его. – Он смотрит на меня, заводя машину. – Мы не говорим об этом.

– Что?

Покачивая головой, он выезжает на дорогу, нажимая педаль газа.

– Нет, мы должны хранить эту тайну между нами как можно дольше – пока мы не придумаем какой-нибудь другой план, потому что если Доминго узнает, что Андреа мертв... – он замолкает, но я знаю, к чему это приведет. Как только они узнают, что он мертв, Кайла мертва. Мое сердце ухает вниз, как камень, и страх пронизывает меня.

– Как, черт возьми, мы должны скрывать это дерьмо? – спрашиваю я, упираясь головой в окно.

– Избавиться от улик. – Он пожимает плечами и съезжает на безлюдную грунтовую дорогу.

23

Тор

Мы выезжаем на шоссе, пробиваясь к небольшой платной дороге с надписью: Мексика. С одной стороны – коричневый металлический забор, за которым вдали возвышаются темные холмы. Мексиканские легавые стоят на блокпостах в зеленом и в черных масках. Я сглатываю, они напоминают о мужчин, которые забрали Кайлу.

– Почему на них маски? – спрашиваю я Марни, из-за нервов все сжимается в животе.

Он смотрит в окно.

– Они не хотят, чтобы картели знали, кто они такие. Это для их же защиты. – Меня пронзает страх. Картеля все боятся, и у них мой ребенок... Мы подъезжаем к блокпосту, тормоза скрипят, когда мы полностью останавливаемся. Я опускаю окно, когда мужчина в маске приближается к моему окну. Мое сердце сходит с ума, и я пытаюсь его успокоить, но не могу.

– Мне нужно увидеть регистрацию вашего автомобиля и кредитную карту с тем же именем, сеньора, – говорит мужчина. Я сглатываю, потому что у меня нет всего этого.

– Я... эээ, я не...

– Как вас зовут?

– Виктория… – я пытаюсь вспомнить одно из моих псевдонимов, которые дал мне Джуд. – Перри. – Он поворачивает голову к рации на плече и зовет меня по имени, глядя на Марни.

– Вы можете заглушить мотор, пожалуйста? Откройте багажник.

Я делаю, как просили, меня охватывает тревога. Когда я открываю багажник, он идет к задней части, и я слышу, как он роется там. Он возвращается к окну, его темные глаза – единственное, что видно под маской.

– У вас есть какое-нибудь оружие, которое вы пытаетесь ввезти в Мексику? – спрашивает он.

– Нет, – сглатываю я. Я чувствую, как пистолет под моим сиденьем буквально прожигает дыру в моей заднице. Его рация потрескивает, и кто-то что-то говорит по-испански. Его глаза поднимаются на меня, когда он отвечает в динамик. – Мне нужно, чтобы вы вышли. – Он смотрит на Марни. – Вы оба. – Я смотрю на Марни, открываю дверь и осторожно выбираюсь наружу. – Следуй за мной, – говорит он, хватая меня за руку.

Другой агент подходит к Марни. Я хочу спросить, почему они нас задерживают, но не решаюсь. Иногда лучше не задавать вопросы. Они приводят нас к зданию, и когда я вхожу внутрь, от кондиционера у меня по коже пробегают мурашки. Возможно, мне стоит волноваться, но я этого не делаю. Если Хесус Лопес знает, что я здесь, тогда он, конечно, захочет меня, а это значит, что он придет за мной и отвезет к Кайле.

Мы идем по длинному коридору, прежде чем мужчина останавливается перед металлической дверью. Он открывает ее и отступает, приглашая нас войти. Внутри температура падает на несколько градусов. Люди сидят на скамейках, сбились в кучу и нервно поглядывают на нас. Марни врезается мне в спину, когда дверь с тяжелым ударом закрывается. Я разворачиваюсь и слышу, как щелкает затвор.

– Что за черт? – спрашиваю я.

Он пожимает плечами.

– У картеля везде есть уши.

Хорошо, это нормально. Это то, что я хотела, не так ли? Я сглатываю, нервы на пределе. Кайла. Мне нужно добраться до Кайлы. И это единственный выход. На одной из скамеек есть свободное место, и я подхожу к нему. Женщина, сидящая рядом с ним, отползает еще немного, когда я сажусь.

– Холодно, капец, – говорит Марни, садясь рядом со мной.

Я киваю, глядя на окружающие нас лица. Женщины и дети, семьи, которые, я полагаю, пытаются улучшить свою жизнь. Маленькая девочка с длинными темными волосами сидит, прижавшись к груди женщины напротив меня. Женщина как можно больше оборачивает ребенка своей одеждой, потирая ладони и руки. Кажется, это неправильно, что кто-то такой молодой и невиновный находиться здесь взаперти. А потом я думаю о Кайле, запертой где-то вот так, холодной и совершенно одинокой. По крайней мере, у этого ребенка есть мать. Боль пронизывает мою грудь, напоминая мне, что чего-то жизненно важного не хватает, что часть меня ушла.

Я смахиваю слезы и поворачиваюсь к Марни. Он сочувственно улыбается и обнимает меня, прижимая к своей пухлой стороне.

– Все будет хорошо, дорогая.

Я качаю головой, прижимаясь щекой к его плечу.

– Как такое могло случится, Марни? Ничто больше не будет правильным. – Я знаю это, он это знает, и Джуд это знает. Мы цеплялись за эту надежду, но, как сказал Габриэль, нет никакой надежды в этом мире, в который мы сейчас неохотно погружены. Все, что у нас есть, – это действие. Все, что у нас есть, – это жертва, и нет сказки, в которой все счастливо заканчивается. Это холодная реальность.

– Ты забываешь, что имеешь дело с Джудом Пирсоном, – хихикает он, прежде чем резко кашлянуть.

– Он не бог, Марни.

– Нет, этот мальчик – дьявол.

24

Джуд

Тело Андреа с глухим стуком падает на землю, и облако пыли взлетает в воздух. Мимо пробегает коза, и Гейб ее пинает.

– Уйди с дороги, паршивка.

Я смотрю на часы. Уже час. Время уходить. Завтра к восьми утра у нас должен был быть Андреа. А у нас нет Андреа. Меня охватывает паника, мой разум заходит в тупик, потому что, черт возьми, что я могу теперь сделать? Габриэль наклоняется, снимая одежду с Андреа.

– Я могу использовать это, – говорит он.

Я качаю головой и шагаю перед деревянным забором, пытаясь придумать какое-то решение для этого дерьмового шоу, в которое мы попали. Когда я оборачиваюсь, Габриэль стоит над телом Андреа, и на его окровавленное лицо льется золотая струя мочи.

– Ага, как теперь моя моча на вкус?

– Какого хрена ты делаешь?

– Ссу. Мне всегда хотелось помочиться ему на лицо. – Гейб смеется.

Я вижу гнев.

– У нас меньше суток, чтобы понять, что, черт возьми, мы собираемся делать с этим дерьмом, а ты на него ссышь?

Габриэль сует член обратно в брюки и, пожимая плечами, застегивает ширинку.

– Мы в жопе, друг. Что мне еще остается делать?

– Ебать… Мы мертвецы, Гейб. Кайла, я, ты, Тор. Мы все чертовы мертвецы. – Я указываю на тело Андреа. – Он выглядит так же плохо, как и сама ситуация в целом.

Габриэль щелкает пальцем по подбородку и кивает.

– Нам просто нужно выиграть время.

Я достаю телефон.

– Я звоню гребаному русскому.

– Да, я думаю, стоит позвонить белому дьяволу. – Он стонет, когда наклоняется и хватает Андреа за руки, волоча его по лужайке.

Я ухожу от Габриэля, потому что ему не понравится это дерьмо, но пошел он в жопу, я не просил его перехватывать мою задницу в аэропорту. Гудок даже не успевает пойти, прежде чем кто-то поднимает трубку.

– Здравствуй.

– Коул, – говорю я, закуривая сигарету.

– Ах, американец...

– У нас чертова сделка.

– Правда?

– Ага, – я глубоко затягиваюсь сигаретой и задерживаю дым в легких. – Гейб здесь. Какого хрена ты хочешь. Я отмою твои деньги, но у нас проблема.

– Когда дело касается мексиканцев, всегда есть проблемы, – смеется он.

– Доминго Гарсиа…

– Человек, на которого вы нарвались? Да, я знаю, кто он.

У меня учащается пульс. Русский знает, что я продал Доминго. Черт возьми.

– Уши повсюду. Я знаю все, и мне интересно, как много знают Синалоа? – он вздыхает. – Тебе следовало остаться мертвым. Они очень злятся на тебя, американец.

– Ты собираешься мне помочь?

– За кого ты меня принимаешь?

Я стону. Я не пытаюсь сейчас плясать на задних лапках перед ним.

– Ты мог получить удар где угодно. Гейб может думать, что ты хочешь его кокаина, но я вижу это как заявление. Тебе нужна гребаная лошадь в этой гонке, и поэтому ты хочешь с ней сделку. – У меня в ушах стучит пульс. – Что ж, если я не верну свою дочь от Хесуса, твоя лошадь получит чертову пулю. Так ты собираешься мне помочь?

Пауза, и я слышу, как он глубоко вздыхает.

– Мне всегда нравился Хуарес-Сити. В конце концов, меня больше интересует снег. – О чем он, черт возьми, говорит? – Тебе не смешно? – спрашивает он.

– Неа, ни капельки.

– Ах, американец, там такие сильные ветра, что пустыня может выглядеть как грот Санты. – Он вздыхает. – Мои шутки для тебя не интересны. – Он что-то кричит по-русски. – Мои друзья едут в дом твоего маленького мексиканца. Найди способ выиграть время для твоей дочери. – И он вешает трубку.