– Да пошло оно всё, я спать, – произносит любимый. И с этим он подходит к кроватке Кайлы, наклоняется, целует её в лоб и выходит из комнаты.

Два дня. Я дам ему два дня, чтобы я ощутила себя в безопасности, чтобы почувствовала, что моя дочь в безопасности. И если у меня это не получится, я уйду. Я не могу рисковать Кайлой. И не стану этого делать.

,

7

Джуд

Тор бросает на меня взгляд, прежде чем исчезает в ванной и хлопает дверью. Она не говорит мне никакого дерьма. Она просто была в бешенстве всё утро. Я открываю дверь в ванную, замечая её длинные ноги и попку, когда она входит в душ и закрывает стеклянную дверь. Не говоря ни слова, я стягиваю рубашку через голову, а затем снимаю штаны. Избавившись от боксеров, я провожу руками по члену, когда хватаю дверь и открываю её.

– Джуд… – начинает она. Я ступаю под тёплые струи воды, хватаю её за бедра и разворачиваю лицом к себе. – Ты можешь убрать эту штуковину, чёрт возьми, – говорит она, глядя на мой член.

Я вдыхаю аромат её шеи и игриво кусаю.

– Ох, с удовольствием уберу эту штуку, – я прижимаю Торе к стене, мои руки бродят по её телу.

– Ты не сможешь так просто отделаться, Джуд Пирсон! – пихает она меня в грудь.

– А ты не смеешь указывать мне, что делать, – я опускаю руку между её ног и ухмыляюсь, потому что, конечно, она чертовски мокрая.

Рука Тор скользит по моей груди. Её пальцы обвивают моё горло, а ногти впиваются в мою кожу. Я стискиваю челюсть и стону сильнее, прижимаясь к её телу, её сиськи скользят по моей гладкой коже, а её хватка становится сильней.

– Уверен, ты хочешь попробовать его, – я изгибаю брови, глубоко и быстро хороня в ней свои пальцы.

– Ненавижу тебя, – стонет она.

– Готов поспорить, что да, – я накрываю её губы своими, схватив за волосы и сжав их. Ногти Тор впиваются в мою шею, боль заставляет мой член стать ещё твёрже. Я стону и прикусываю её нижнюю губу.

– Боже, как хорошо, – выдыхает она. Её спина выгибается, и моя девочка подаётся бёдрами вперёд, прижимая свою киску к моим пальцам ещё сильней.

– Ты, блядь, кайфуешь от этого, – шепчу я ей на ушко, прежде чем вытащить пальцы и сунуть их меж моих губ. Какая же эта женщина на вкус… ебать. Я хватаю её ногу, запрокидываю на свою руку и скольжу членом в мокрую и ждущую киску.

Глаза Тор закрываются, и она упирается головой в плитку, моё имя слетает с её губ, словно грёбаная молитва. Её пальцы впиваются в мой бицепс. Её ногти царапают мою кожу, когда она стонет и умоляет с каждым толчком.

Я хватаю её за горло и поворачиваю лицом ко мне, прижимая её тело к моему, когда я жестоко толкаюсь в неё. Она стонет. Я нажимаю большим пальцем на её челюсть, наблюдая, как она хватает ртом воздух и задыхается, а её брови морщатся с каждым стоном, каждым толчком. Я наклоняюсь, нежно целуя шею Тор, прежде чем погрузить зубы в её плоть.

– Дерьмо, – выдыхает она, борясь со мной.

– Понятие не имею, почему ты так сопротивляешься этому, Тор, – выдыхаю я со стоном, когда вхожу в неё.

Протяжный стон слетает с девичьих губ, звук эхом разносится по душевой и почти заставляет меня кончить. Её киска сжимает мой член, судорожно хватаясь за него. Пальцы Тор тянут меня за волосы, а каждая чёртова мышца напрягается.

– Джуд… – выдыхает она, отчаянно и беспомощно. Я люблю наблюдать, как она ищет во мне опору, кончая. Каждый чёртов раз. Она пытается отстраниться от меня, но я прижимаю её к себе, входя в неё ещё глубже. Всё напряжение, скопившееся внутри меня, исчезает во взрывной жаре, когда я кончаю, прижимая её к стенке душа, и мы оба тяжело дышим под тёплым потоком воды.

Тор кладёт руку мне на грудь, пытаясь оттолкнуть меня.

– Я всё ещё злюсь на тебя, – говорит она. – Просто чтобы ты знал, что тот факт, что ты загнал меня в угол душа, ничего не меняет.

Я смеюсь, когда ступаю под воду и провожу рукой по волосам.

– Так же сильно, как пыталась бороться с этим?

– Пошёл нахер, – она проходит мимо меня, открывая дверь душа и выходит.

– Даже не смоешь мою сперму? – ухмыляюсь я.

– Трахни себя, Джуд! – кричит она в ответ, когда выходит из ванной.

– Ты только что это сделала.

Я заканчиваю принимать душ и одеваюсь. Когда я спускаюсь вниз, Тор уже на кухне готовит завтрак Кайле. Она поворачивается и смотрит на меня, ставя тарелку Кайлы перед ней, и я не могу удержаться от смеха. Я подхожу, наклоняюсь и быстро целую свою малышку в голову.

– Будь милой с мамой. У неё тяжёлый день, – я поворачиваюсь к Тор и подмигиваю.

Марни хихикает сидя за барной стойкой. Тор садится рядом с Кайлой и опирается локтями на стол, обхватив кружку кофе.

– Каждый день – тяжёлый день, когда нам приходится мириться с твоим папой, – отвечает она сквозь стиснутые зубы.

Кайла визжит, улыбаясь, хлопает руками по подносу и опрокидывает сок.

– Па-па. Па-па.

– Папа вернётся позже, – ответил я. – Люблю тебя, – моя дочь улыбается, и я посылаю ей воздушный поцелуй. Тор просто смотрит на меня. – И тебя тоже люблю, куколка, – говорю я, прежде чем пойти к машине.

Мне требуется час, чтобы добраться до бара из нового дома. Я паркуюсь перед баром, заглушаю двигатель и оглядываю пустую парковку. Единственная машина здесь – изношенная «Toyota» Пепе, что-то тут не так.

Я вхожу внутрь, моя рука покоится на пистолете. Предохранитель снят. Я ненавижу это чёртово чувство. Здесь, на этом острове, я почти забыл, каково это – беспокоиться о дерьме. Быть типа мертвецом имело свои преимущества – до сих пор. Пепе бросает взгляд из-за стойки. Затем улыбается, его золотой передний зуб блестит на солнце.

– Привет, босс, – он достаёт что-то под стойкой, и моя хватка на пистолете становится сильнее. Я не доверяю ни одной долбаной душе сейчас, потому что знаю, что все работают на картель. Пепе кладёт на стойку банковскую сумку и гладит её. – Все деньги здесь, – затем он тянется за бутылкой виски и наливает шот, толкая его через барную стойку ко мне.

– Спасибо, Пепе, – глотаю виски, когда дверь распахивается, и в комнату входит чёртов Габриэль. – Пепе, сделай мне ещё, – говорю я. Он кивает, наливает очередной шот и передаёт мне.

– Прости за ту ночь, – говорит Габриэль, подходя к бару, – этот русский сумасшедший.

Я поднимаю брови удивляясь.

– Да что ты говоришь?

– Он русский, они там все такие.

– Ты расскажешь мне, какого хрена он хотел и какого чёрта я должен был участвовать в этом дерьмовом шоу?

Габриэль пожимает плечами, садясь на табуретку.

– Пива? – спрашивает Пепе, и Габриэль кивает.

– Какая-то фигня из-за того, что он хотел мой кокаин. Я сказал ему нет, – он фыркает. – Каждый хочет мой кокаин. В конце концов, он лучший.

– Хорошо, – говорю я, держа стакан у рта. – И можно догадаться, что всё прошло не очень классно.

Габриэль пожимает плечами, когда берёт пиво у Пепе.

– Что, чёрт возьми, он собирается делать, а? Русские не приветствуются в Мексике. Если бледный лорд Нарнии ступит ногой на мексиканскую землю, – Габриэль использует свой палец, имитируя то, как перерезают шею, – его горло будет перерезано, а мы будем висеть вместе с ним на его же кишках, – он делает глоток пива.

Дело в том, что Габриэль не преувеличивает. Он сделает это, но, тем не менее, я достаточно слышал о Ронане, чтобы знать, что ты не смеешь говорить ему «нет».

– Бледный лорд Нарнии... – я хмурю брови, и Габриэль смотрит на меня.

– Что? Нарния... разве это не место в долбаной России со снегом и дерьмом? – он поднимает своё пиво, снова делая глоток.

Я барабаню пальцами по стойке. Я не могу этого сделать. Не с Кайлой. Не с Тор. Я не могу рисковать.

– Чёрт возьми, – говорю я и бросаю рюмку на стойку бара. – Пепе, – кричу я, – этот грёбаный бар – все твоё, ми амиго. – Пустой взгляд появляется на лице Пепе.

– Ты просто собираешься бежать? – Габриэль закатывает глаза, бормоча по-испански себе под нос. – Так драматично. Ты увидел русских и готов покинуть рай? Русские – это ничто. Я срать на них хотел.

– Ты, блядь, не понимаешь. Дело не во мне, Гейб. Дело в Кайле и Тор, – я вздыхаю. – Мне не нужно это дерьмо в моей жизни, мне этого хватило на грёбаные века вперёд.

– Это твоя жизнь, букмекер, – его губы кривятся в кривой усмешке. – Ты не можешь убежать от этого, как и я.

Повернувшись, я тычу ему в лицо пальцем.

– Не называй меня так!

Он пожимает плечом.

– Почему бы и нет? Тор знает, кто ты. Я знаю, кто ты. Это ты забыл, вот и всё.

– Нет, я больше не являюсь таковым, – я поворачиваюсь к двери. – Я чёртов призрак, помнишь?

– Не для русских, – отвечает он насмешливым тоном.

– Гейб, – я открываю дверь, – знаешь, всё выглядит чертовски здорово. Ты стал таким беспечным, что забыл кто я на самом деле, – и с этими словами я поворачиваюсь и выхожу на улицу. Я не такой глупый, чтобы допустить мысль, что я свободен от такого рода дерьма. Скорее всего, я не свободен. Но, по крайней мере, я могу сказать, что я пытался...

***

Я до сих пор не могу, мать его, заснуть.

Эта тёмная тень следует за мной везде. Я чувствую, что дерьмо вот-вот достигнет своего апогея. Я лежу без сна, слушая шум волн, который доносится из открытых дверей балкона. Тёплый луч раннего утреннего солнца проникает через дверной проём. Я стону и переворачиваюсь, обвивая рукой крошечную талию Тор. Я провожу рукой по её бедру, целую её обнажённую спину и думаю о том, как яростно собираюсь её оттрахать. Как только я засовываю руку под пояс её шорт, телефон начинает вибрировать на деревянной тумбочке. Я не обращаю внимания на него. У меня есть вещи и получше, которые меня ждут. Тор перекатывается на спину, всё ещё наполовину дремля, когда обвивает ладошками моё лицо.

– Я хочу тебя, – шепчу ей в шею. Телефон гудит снова и снова. – Чёрт, – бормочу я, переворачиваясь на бок, и ищу на тумбочке, пока моя рука не касается телефона. Мои брови морщатся, когда я подношу его к уху и быстро выскальзываю из кровати. – Слушаю? – говорю я, выходя на балкон, закрывая двери. Тишина. – Алло?

– Привет, американец, – звучит отчётливый голос Ронана. Я провожу рукой по челюсти, прежде чем прислониться к перилам. – Твой друг не хотел играть хорошо. Что не в твою пользу, – смеётся он.