Глава 8

Мне пришлось признать, что это была довольно хорошая задница. Впрочем, наверное, этого и следовало ожидать, когда ты Бог. Она была такой же бледной, как и все остальное тело, но сами ягодицы были мускулистыми и имели идеальную форму. Не то чтобы меня это особо волновало, потому что это святая задница была занозой. Буквально. Арон упер руки в бока и окинул взглядом комнату.

— Что это за девицы в дальнем конце помещения, которым нельзя праздновать?

Пристальный взгляд прелата сосредоточился на мне, из-за чего по моей спине пробежал холодок. Он знал, что это я была зачинщицей. Я подняла подбородок, не желая отступать перед мужчиной. В конце концов, теперь я сидела на возвышении, а не он. Так что прелат мог отсосать.

Конечно, мое место располагалось у ног Арона, но все равно было выше, чем у прелата.

Мужчина деликатно откашлялся.

— Это подношения Богам.

Он произнес это так тихо, что я не сдержалась и громко фыркнула.

— Кучка людей привели в храм рабов. Он забрал себе все сливки, а остальных должны на рассвете принести в жертву, — заявила я.

Оба мужчины повернулись и сердито посмотрели на меня. Черт.

Арон Тесак снова сосредоточился на прелате, а над нашими головами зловеще прозвучал раскат грома.

— Зачем их приносят в жертву Богам?

— В знак нашей преданности, разумеется. Так заведено уже много-много веков, милорд.

Арон скрестил руки на груди, все его бледное обнаженное тело переполнял бурный гнев.

— Разве Боги когда-нибудь просили о подобном?

Прелат молчал.

— Я задал тебе вопрос. Разве я или кто-то другой приказывал приносить в жертву невинных людей?

— Это традиция, — еле слышно пробормотал прелат. — Рабыни выступают в роли невест тесака каждое Ожидание…

— Не помню, чтобы нечто такое содержалось в священных писаниях. Или есть? — его голос звучал так небрежно и властно одновременно, что я заметила за собой, как горбилась каждый раз, когда Арон говорил, потому что это было так чертовски безумно… еще этот гром, который постоянно грохотал над головами.

Через мгновение прелат облизнул губы.

— Нет, мой Повелитель бурь.

— А есть ли в священных писаниях что-то об этом? — Арон махнул рукой в сторону переполненного, разгромленного храма, набитого пьяными, еле стоящими на ногах тусовщиками. В этот момент обнаженная женщина завизжала и убежала от мужчины, облаченного в красную мантию храма. — Вот об этом бесчинстве?

Я практически почувствовала, как вздрогнул прелат.

— Нет, милорд. Это все традиции, почитающие вас…

— Тогда прекратите, — рыкнул Арон. Он резко развернулся и зашагал к своему трону, из-за чего моему взору открылся мимолетный вид на его бледное безволосое тело. Его грудь была такой же мускулистой, как и задница… а еще я заметила большие яйца и огромный член. А вернее, гигантский.

Ладно, вот и ответ на вопрос.

Божественный член впечатлял.

Арон рухнул в трон и стиснул руками подлокотники.

— Это ведь мой храм, не так ли? Может, тебе стоит посвятить свое время исполнению моих желаний? — его голос больше напоминал рычание.

Прелат снова прижался лбом к полу.

— Конечно, Повелитель бурь.

Разгневанный Бог перевел взгляд на меня. Я сосредоточилась на его необычных глазах, один из которых был карим, а второй — зеленым, и застыла.

— Кстати, какой я Бог, женщина?

Ох, черт, неужели это вопрос с подвохом?

— Тесак?

Кто-то издал испуганный писк.

Его глаза сощурились.

Было слышно, как пролетела муха.

Я лучезарно улыбнулась, хотя в воздухе повисла такая тяжелая и зловещая угроза, что казалось, будто меня вот-вот задушат одним лишь взглядом.

— Наверное, мне следует напомнить, что я не из здешних мест и поэтому не знаю верного ответа.

— Сражений, — пролепетал прелат тонким голосом. — Сражений и бурь.

— Это было мое второе предположение, — добавила я. — Не понимаю, какое это имеет отношение к жертвоприношению девушек. Вам, ребята, лучше было бы организовать дуэль, или драку, или что-то подобное.

В комнате воцарилась тишина. Прелат смотрел на меня горящими глазами, будто не мог поверить, что я осмелилась заговорить. Ну, не повезло. В прошлый раз когда я открыла рот, то получила подушку на возвышении. Раз слова были моим единственным преимуществом, то я собиралась им воспользоваться. Вот только меня терзали подозрения, что скоро я расплачусь за эту «привилегию».

Мне вообще не следовало поднимать эту тему.

— Мой слуга прав, — произнес Арон после долгого молчания. — Ты не сможешь почтить меня жертвоприношениями. Если ты так хотел оказать мне честь кровью, тогда сделал бы это на поле битвы. Отпусти девиц, чтобы они вернулись к своим семьям.

— Но они всего лишь рабы, милорд…

— Тогда оставь их здесь и корми, как любого другого раба храма.

— Конечно, милорд, — прелат говорил так, словно жевал стекло.

Одна из женщин в дальнем конце комнаты стала громко всхлипывать, и я заметила на лице Арона раздражение. Он указал на женщину, которая рыдала так, словно только сейчас осознала приближающуюся смерть, хотя это было не так.

— Почему она плачет?

Я должна признать, что была также озадачена, как и он.

Прелат расправил плечи, словно наконец обнаружил у себя наличие позвоночника.

— Она обесчестит своего господина, если ее не принесут в жертву во славу Богов.

Я увидела, как Арон ущипнул себя за переносицу, будто уже устал от происходящего.

— Разве служение в храме по моей воле может быть бесчестным?

Плач женщины стих, а ее всхлипы превратились в удивленный вздох. Она споткнулась и упала на колени недалеко от трона Арона.

— Я только хочу служить, Повелитель бурь. Как бы то ни было, я хочу служить Богам.

На мгновение мне даже стало жаль Арона, потому что он выглядел настолько расстроенным ситуацией, что стиснул челюсти. Я подозревала, что он вот-вот закатит глаза.

— Так служи моему храму. И перестань плакать. Боги не любят слез, — рявкнул он.

Интересно, все Боги или только этот?

Прелат поклонился, а затем все остальные женщины начали падать на колени, рыдая в знак благодарности. Арон стал выглядеть еще более раздраженным, его рука сжалась в кулак на одном из подлокотников.

Казалось, что Бог был готов передумать, поэтому я заговорила:

— Держу пари, что все эти новые слуги храма начнут свою работу… свое служение, — исправилась я, взглянув на Арона, — Богам рано утром. Вероятно, сейчас кто-то должен показать, где им можно поспать, чтобы немного отдохнуть. Уже поздно.

Короче, уберите их отсюда, чтобы Арон не показал все свое дерьмо.

Я многозначительно посмотрела на прелата, но он лишь пялился на меня так, словно я была идиоткой, осмелившейся заговорить. Однако один из жрецов в красном одеянии, сидящий позади оказался умнее. Мужчина подхватил нескольких плачущих, ползающих на коленях женщин и стал уводить их в дальний коридор. Прелат поклонился Богу и попятился, возвращаясь в свое кресло. Напряжение в челюсти Арона немного спало. В комнате поднялся низкий гул, так как разговоры возобновились.

Я осталась одна, сидя у ног самого капризного, самого красивого мужчины, которого когда-либо видела. Арон выглядел так, словно съел лимон. Но то, что он сделал, заставило тугой узел в моей груди немного ослабнуть. Я прикоснулась к его ноге, чтобы привлечь внимание, и проигнорировала электрическую искру, которая пронзила мое тело.

— Спасибо…

— Не благодари, — резко перебил он. — Если бы это соответствовало моим требованиям, то я бы не вмешался. Не принимай меня за доброго, кроткого Бога. Я не один из них.

Ага, ясно. Я отдернула руку.

Я вернулась к наблюдению за комнатой, хотя казалось, многие начали покидать помещение по мере приближения рассвета. Гости зевали, а еда, разложенная на столах, стояла так давно, что судя по запаху стала портиться. На мраморном полу расползлись лужи, напоминая о пролитом вине. Я осторожно отодвинула ногой корку хлеба и попыталась сдержать собственный зевок. То, что происходило сейчас, меня не интересовало. Несмотря на то, что из-за стресса я поглотила целое блюдо с едой, мой голод так и не утих, видимо долгий день давал о себе знать. Теперь, когда страх перед смертью исчез, я была совершенно измотана. Мне предстояло прожить еще один день, и я с удовольствием это сделаю, даже если придется иметь дело с Ароном и его хренью.

Конечно, с тех пор как я попала сюда, то оказалась в долгом, нескончаемом шторме из дерьма. Неудивительно, что я так устала. Я наблюдала, как люди беспокойно поглядывали в сторону Арона, выбегая из комнаты, как только представлялась такая возможность. Никто не знал, что делать с этим Богом. И я не осуждала их. Он совсем не проявил себя как добрый и милосердный.

Держу пари, сейчас они жалели, что проводили это «Ожидание».

Я бросила взгляд на Арона. Если он и замечал, что люди уходили, то никак этого не показывал. Бог продолжал неподвижно смотреть вперед, наблюдая за уменьшающейся толпой и сохраняя то же неприятное выражение лица, как и всегда.

Вдруг мне пришло в голову, что он, возможно, не знал, как поступить. Если Арон впервые оказался среди людей, то, может быть, не понимал, что в какой-то момент люди ложились спать? Не осознавал, что не стоит сидеть и пялиться на толпу так, словно они оскорбляли его одним своим присутствием? И если я была его слугой, — якорем — то не я ли должна была сообщить ему эту новость? Потому что независимо от всех уходящих людей, по углам комнаты стояли мужчины в мантиях, на лицах которых была смесь ожидания и усталости. Я знала, каково это.

Я огляделась в поисках прелата, потому что, скорее всего, пришло время немного поболтать и намекнуть, чтобы Арону предоставили комнату на ночь, а все остальные могли немного поспать. Конечно, это могло привести к тому, что мне придется «служить» Арону так, как я предпочла бы не делать, но я так устала, что в данный момент была готова просто покончить с этим.