- Спокойно, товарищ профессор, - улыбаясь, говорил он Новосельскому. - Нервочки-то у вас, я замечаю, в последнее время поослабли.

- Исключительный случай, - оправдывался Новосельский. - Это же не просто полет.

- Да, такие виражи вблизи Земли опасны, - лениво согласился командир; слово «опасны» он произнес так, будто разговор велся дома за чайным столиком и речь шла о ком-то другом, находившемся в космосе. Новосельскому хотелось упрекнуть его, сознает ли он сам всю ответственность операции? Но это было бы бестактностью. Он хорошо знал этого человека, верил в него.

- Я недавно вернулся с Марса, - сказал командир. - Спокойнейший, даже скучный полет. Когда я спал, меня замещал корреспондент. Сообразительный малый, только не в меру горяч.

- Знаю такого, - сказал Новосельский. - Его зовут Лео Киджи.

На этом разговор кончился. Стало не до разговоров.

Еще один ход по спирали. Высота - пятьдесят тысяч… Внизу виднелась выпуклая Земля, закрытая дымкой облаков. Командир корабля преобразился, его сильное тело напружинилось, взгляд заострился. Еще виток. Теперь корабль почти на одной высоте со спутником. Напряжение возросло. И вот на экране появилась искрящаяся точка. Командир приказал убавить скорость. Точка увеличивалась, приобретала четкие очертания, затем у нее появилось что-то вроде усиков. Корабль суживал круг. Он стал как бы спутником маленького спутника Земли, затем он выравнял скорость и полетел по прямой параллельно со спутником, чуть поотстав от него - при таком положении длинный огненный хвост был не опасен.

Спутник был виден хорошо. Усы оказались двумя парами металлических стержней, между которыми было что-то вроде сетки с серебряным блеском. Вероятно, это были своеобразные агрегаты электростанции, использующей энергию Солнца. Сам спутник был не круглый, он скорее напоминал падающую каплю, величина ее в общем была такой, как и предполагалось. В этом малогабаритном снаряде человек поместиться, конечно, не мог.

На радиовызов «Стебельков» не откликнулся. Это еще раз подтвердило, что передатчик его направляет с помощью квантово-механического прибора радиоволны узким лучом только в одну точку на Земле, не расходуясь на ненужные излучения в пространство.

Никаких сомнений не оставалось.

- Это не Стебельков, - сказал Новосельский. - Тело его покоится, вероятно, на далекой Альве.

Не сговариваясь, весь экипаж корабля - четыре человека - поднялись, придерживаясь руками за кресла, и замерли в траурном молчании.

За иллюминатором, совсем близко плыл, величаво поворачиваясь и сверкая серебристыми сетчатыми крыльями, вечный Спутник Земли, необычайный памятник герою-космонавту, обстоятельства гибели которого оставались пока неизвестны.

Новосельский вздохнул, сел в кресло и попросил радиста связаться с Комитетом космонавтики.

Возле небольшого поселка в пустыне с необычайной быстротой была сооружена радиостанция. Она уже начала передавать запись рассказа Стебелькова для слушателей всего мира. «Стебельков» сообщил, что у него имеются и телепрограммы. Потребовалось в срочном порядке строить телецентр.

Поселок превращался в город. По воздуху были доставлены сборные дома, аппаратура. Вертолеты поднимали готовые фермы, и росла пирамидальная телевизионная вышка, она будет высотой около тысячи метров.

Старик казах с белой бородой выходил из своего домика, садился на песчаный холмик и с удивлением смотрел, как растет его поселок, как на глазах появляются многоэтажные дома, вертолеты легко несут металлические решетки, и все выше, в самые небеса тянется башня.

«Когда я был маленький, - вспоминал старик, - и вместе с отцом, который верил аллаху, ходил в южные города, мне казалось, что самая высокая башня - это минарет. Но теперь я хорошо знаю, что в моем поселке самая высокая башня».

К нему подходили люди в белых, как зимняя степь, костюмах, в синих комбинезонах, в легких, раздуваемых ветром рубашках, в темных очках, с аппаратами в кожаных чехлах, с блестящими инструментами в руках - корреспонденты, инженеры, строители - и который раз вежливо спрашивали:

- Почтеннейший Ертыс, скажите ради добра, где ваш правнук? Им интересуются редакции газет и радио, хотят знать в Москве, во всех городах.

Старик отвечал с заметным удивлением:

- Зачем вы приехали сюда, если мой Булат в Москве?

- Москва большая, нам надо знать точно.

- Он сдает экзамены в институт.

- В какой институт? В Москве много институтов.

Старик покачивал головой.

- Этого я не знаю. Булат еще не написал письма. Уезжая, он сказал: «Не тревожьтесь за меня, я решу все задачи, сдам все экзамены и выучусь на инженера. Не надо телеграмм и писем с пожеланием успеха: ваши слова будут волновать меня, а волноваться на экзаменах нельзя». Так говорил всем наш Булат. И вы не разыскивайте его - не надо мешать мальчику решать трудные инженерные задачи.

И люди, пожимая плечами, уходили.

В двадцать часов «Стебельков» начнет радиопередачу, запрограммированную ему. До начала ее оставалось полчаса. Это время было использовано для продолжения знакомства, которое началось с установлением двухсторонней связи. Новосельский решил не покидать пока радиостанции: очень важно и интересно было выяснить «умственные» способности и «память» моделированного мозга.

«Стебельков» желал здоровья и личного счастья всем людям Земли, но на посланные ему поздравления не ответил. Было замечено, что он быстро реагирует на слова «солнце», «земля», «человек», «работа». Он подтвердил, что видит и слышит, и скупыми, но точными словами рассказал, как выглядит сверху Земля - различал форму, цвет, правильно определил расстояние от спутника до Земли. Пять часов тридцать минут назад он увидел космический корабль, который подошел довольно близко, «Стебельков» сказал несколько слов о его внешнем виде - это был корабль, в котором летал Новосельский, кружась над спутником. «Стебельков» слышал голоса, но отвечать не мог - линия передачи у него только одна, она идет к Земле. Он говорил об этом спокойно, сухо, не выказывая никакой радости, и странно было слышать его голос, лишенный малейшей эмоциональной окраски.

Тема диалога расширялась, и Новосельский сделал вывод, что альвины снабдили модель мозга довольно гибкой программой. Но в то же время у «Стебелькова» была и жесткая программа.

- Ваш корабль, на котором вы прилетели с Альвы, сгорел без огня, - сказал Новосельский. - Странное горение…

- «Желтое облако», - последовал короткий ответ.

- Что это такое?

- Мне не дано знать. - А вы не знаете?

- Нет, - ответил Новосельский. - О «желтом облаке» мы впервые услышали от вас. - Евгений Викторович вспомнил телефонный разговор с Ингой Михайловной: она была весьма осторожна, однако в ее словах чувствовался намек: в лаборатории некоего Шкубина занимаются не только анализами остатков сгоревшего корабля. А Киджи - этот горячий, склонный к преувеличениям человек - уверял, что Шкубин и Руис давние друзья. Последние дни страшно занятый, немало поволновавшийся, Новосельский забыл о Карасаевой, о том, что она там делает - вернее, не забыл, а просто не беспокоился: ничего опасного там нет, а при необходимости Карасаева и Дольц поставят его в известность. Надо непременно сегодня же все выяснить… А сейчас Новосельскому хотелось узнать, как будет реагировать «Стебельков» на имя - Руис. И он сказал:

- Отец Дина Руиса - Пат Руис - жив.

Очевидно, имя это связывалось в программе у «Стебелькова» с чем-то важным, имело значение для альвинов - он тем же холодным тоном сказал:

- Пат Руис мог знать.

- Что? «Желтое облако?».

- Да. - «Стебельков» помедлил, он словно что-то подсчитывал. - Пять, семь, десять… Прошло семнадцать лет и два месяца… Значит, он не знал.