— Разумеется, мне известно, что это сопряжено с риском. Я видела вчера пробитую голову мистера Феликса.

Тобиас с удивительной при его хромоте стремительностью обошел стол, схватил Лавинию за руки и заставил подняться.

Эмелин вскочила:

— Мистер Марч, что вы делаете с моей тетей? Прошу вас, отпустите ее.

Тобиас словно не слышал девушку. Все его внимание сосредоточилось на Лавинии.

— Вы несносная дурочка, лезущая не в свои дела, миссис Лейк. Вы хоть отчасти сознаете, что наделали? Я столько времени тщательно планировал это дело, и вот появились вы и за один день все испортили.

У Лавинии пересохло во рту при виде нескрываемой ярости в его глазах. Грубость Тобиаса разозлила ее.

— Отпустите меня, сэр.

— Только после того, как вы согласитесь на партнерство.

— К чему вам работать со мной, если вы обо мне столь низкого мнения?

— Мы будем работать вместе, миссис Лейк. Сегодняшние события доказывают, что я не могу рисковать, предоставляя вам возможность действовать самостоятельно. За вами нужно пристально наблюдать.

Ей это не понравилось.

— Право, мистер Марч, вы же не можете держать меня вот так бесконечно.

— Напрасно сомневаетесь в этом, мадам.

— Вы не джентльмен.

— Вы уже упоминали об этом. Так мы заключаем согласие работать вместе в поисках дневника?

— У меня нет желания иметь с вами дело. Но так как мне не удается и шагу ступить, чтобы вы не оказались у меня на пути, я готова объединить с вами усилия и обмениваться информацией.

— Мудрое решение, миссис Лейк.

— Однако я требую, чтобы впредь вы воздерживались от столь грубого поведения. — Марч не причинил ей боли, но она чувствовала силу его рук. — А теперь отпустите меня, сэр.

Не говоря ни слова, Тобиас отпустил ее.

Лавиния поднесла руку к волосам. Она была взволнована, сердита и странно возбуждена.

— Это возмутительно! Я жду извинений, мистер Марч.

— Прошу прощения, мадам. В вас, кажется, есть нечто такое, что заставляет меня поступать наихудшим образом.

— Ах, — пробормотала Эмелин, — это партнерство начинается не слишком хорошо, да?

Лавиния и Тобиас взглянули на нее. Но ни один из них не успел заговорить, потому что открылась дверь и миссис Чилтон вплыла в кабинет с чайным подносом.

— Я налью чаю, — быстро сказала Эмелин и бросилась к подносу.

К тому моменту, когда чашки были наполнены, Лавиния уже овладела собой. Тобиас стоял у окна, сцепив руки за спиной, и смотрел на крошечный садик. Довольно опасный и непредсказуемый нрав Марча сказывался даже в его манере держаться. Лавиния сказала себе, что уже то, что он больше не говорит о «легкомысленных идиотках», хороший знак.

Когда дверь за миссис Чилтон закрылась, Лавиния отпила глоток и решительно поставила чашку.

Высокие напольные часы громко тикали в напряженной тишине.

— Давайте еще раз начнем с самого начала, — предложил Тобиас без обиняков. — Что конкретно вы сказали миссис Доув?

— Я была очень прямолинейна с ней.

— Черт побери!

— Я только сообщила, что подверглась шантажу и выследила вымогателя, но кто-то прежде меня добрался до него. Я объяснила, что дневник, о котором упоминал Холтон Феликс в той записке, где требовал денег, исчез. Потом пояснила, что нашла ее адрес на листке, засунутом в отвратительный роман в спальне Феликса.

Тобиас стремительно обернулся к ней:

— Так вот что вы обнаружили в той комнате! Я знал, что вы что-то нашли. Проклятие, почему же вы не сказали мне?

— Мистер Марч, если вы будете постоянно отчитывать меня, мы далеко не продвинемся.

Он напрягся, но не возразил.

— Продолжайте.

— К сожалению, это все. Джоан утверждала, будто ничего не знает о шантаже, но я уверена, что она была одной из жертв Феликса. Я предложила ей стать моей клиенткой. Джоан отказалась. — Лавиния развела руками. — И я покинула дом.

«Незачем упоминать о том, что мне указали на дверь», — решила Лавиния.

— Вы сказали ей, что я был с вами прошлой ночью? — спросил Тобиас.

— Нет. Я умолчала о вашем участии в этом деле. Тобиас некоторое время обдумывал информацию. Потом подошел к небольшому столику у кресла и взял чашку.

— Вы говорите, она вдова?

— Да. Одна из нянь в парке сказала мне, что муж Джоан умер около года назад, вскоре после того, как на пышном балу была объявлена помолвка ее дочери.

Рука Тобиаса с чашкой замерла в воздухе. Острый интерес вспыхнул в его глазах.

— Няня не говорила, как он умер?

— Кажется, от внезапной болезни, когда посещал одно из своих владений. Я не спрашивала подробности.

— Понятно. — Тобиас осторожно поставил чашку на блюдце. — Значит, миссис Доув не призналась, что ее шантажировали?

— Нет. — Лавиния колебалась. — Джоан отрицала, что получала записки с требованием денег. Но ее поведение убедило меня, что ей хорошо известно, о чем я говорю. Думаю, Джоан в отчаянии, и не удивлюсь, если вскоре она обратится ко мне.

Было еще рано, когда в этот же день Тобиас вошел в клуб. Тишину нарушали лишь шелест переворачиваемых газет, стук чашек о блюдца, звон бутылки портвейна о бокал. Почти все головы, видневшиеся поверх мягких кресел, были посеребрены сединой.

Большинство собравшихся в клубе в этот час находились в том возрасте, когда мужчины уже больше интересуются вистом и деньгами, нежели любовницами и модой. Молодые члены клуба либо упражнялись в стрельбе в заведении Мэнтона, либо посещали своих портных.

Их жены и любовницы сейчас, несомненно, заняты покупками, размышлял Тобиас. И те и другие зачастую одевались у одной и той же портнихи, посещали одни и те же магазины. Порой супруга джентльмена сталкивалась лицом к лицу с его любовницей в мануфактурной лавке. В таких случаях жене, разумеется, полагалось игнорировать женщину сомнительного поведения.

«Но если этой женой оказалась бы Лавиния с ее безудержным, бурным темпераментом, — подумал Тобиас, — то любовнице бы не поздоровилось». Представив себе эту картину, он улыбнулся, несмотря на мрачное настроение. Но потом ему пришло в голову, что, разделавшись с любовницей, Лавиния, без сомнения, принялась бы за мужа, который, конечно, стал бы главной жертвой. При мысли об этом улыбка исчезла с лица Тобиаса.

— А, вот вы где, Марч. — Лорд Крекенберн опустил газету и посмотрел на Тобиаса поверх очков. — Я ожидал увидеть вас сегодня.

— Добрый день, сэр. — Тобиас расположился в кресле по другую сторону камина и рассеянно потер правую ногу. — Вы мудро поступили, устроившись тут у огня. Сегодня совсем неподходящий день для того, чтобы бегать по городу. От дождя на улицах ужасная грязь.

— Я уже более тридцати лет не бегаю по городу. — Седые брови Крекенберна приподнялись и опустились над очками. — Предпочитаю, чтобы люди сами приходили ко мне.

— Я знаю.

Крекенберн практически жил в клубе с тех пор, как десять лет назад скончалась его дорогая жена, и Тобиас старался почаще навещать его.

Они дружили уже лет двадцать. Эти отношения завязались в тот день, когда Тобиас, только что окончивший Оксфорд и совершенно нищий, обратился к Крекенберну с предложением вести его дела. До нынешнего дня он так и не понял, почему граф, человек с безупречной родословной, большими средствами и тесными связями с высокопоставленными членами общества, согласился нанять юношу без рекомендаций и без семьи. Но Тобиас знал, что будет вечно благодарен Крекенберну за его доверие.

Он перестал заниматься финансовыми делами Крекенберна пять лет назад, когда увлекся частным сыском, но по-прежнему ценил его советы и мудрость. Кроме того, склонность Крекенберна проводить большую часть времени в клубе делала его полезным источником информации. Он всегда знал все последние новости.

Крекенберн зашуршал газетой и перевернул страницу.

— Так что это я слышал об убийстве некоего игрока прошлой ночью?