— Возможно. В свое время вы сдали некую вещь в ломбард на Грейт-Хиптон-стрит. Припоминаете?

Без секунды промедления она ответила:

— Конечно. Это было не так давно.

— Вы могли бы рассказать нам, как набор попал к вам и почему вы решили заложить его?

— Охотно. Он принадлежал Пьеру.

Я поразился; на лице Холмса не дрогнул ни единый мускул. Он уточнил:

— Тому бедняге, который ничего не соображает?

— Да, очень жаль его, — сказала девушка.

— Осмелюсь предположить, он безнадежен, — сказал Холмс. — Мы видели его несколько минут назад. Что вам известно о нем?

— Ничего. Но само его появление у нас, должна сказать, было довольно драматично. Как-то поздней ночью я проходила через морг и заметила его: он стоял у трупа.

— И что он делал, мисс Янг?

— Ровно ничего. Просто стоял. Он был в таком потерянном состоянии, что нельзя было о нем не позаботиться. Я отвела его к дяде. С тех пор он и живет здесь. Не думаю, что его разыскивает полиция; во всяком случае, инспектор Лестрейд не проявил к нему никакого интереса.

Мисс Салли Янг заметно выросла в моих глазах. Она способна на незаурядное мужество. Девушка, которая может ночью пройти через этот склеп, видит страшноватую фигуру Пьера, стоящую у трупа, — и не убегает в ужасе!

— Вряд ли это можно считать критерием… — начал Холмс и умолк.

— Прошу прощения, сэр?

— Случайная мысль, мисс Янг. Прошу вас, продолжайте.

— Мы пришли к выводу, что кто-то привел Пьера к приюту и оставил здесь, как матери оставляют своих незаконнорожденных детей у ворот монастыря. Доктор Мюррей обследовал его и обнаружил следы ужасных ран, как от жестоких побоев. Раны на голове затянулись, но с тем сумеречным состоянием, в котором постоянно находится его мозг, ничего поделать нельзя. Мы убедились, что он безобиден, а он изо всех сил старается помогать нам, видите, даже обрел тут постоянное место. Мы, конечно, и в мыслях не имеем отправлять его обратно в мир: он там не сможет существовать.

— А хирургический набор?

— У него был при себе узелок с носильной одеждой. Среди нее и находился этот футляр, единственная ценная вещь из его имущества.

— Что он рассказывал вам о себе?

— Ничего. Говорит он с трудом, лишь отдельные слова, да и те сложно разобрать.

— Но его имя… почему Пьер?

Она засмеялась и порозовела.

— Это я взяла на себя смелость окрестить его. У него на одежде были французские ярлычки. Кроме того, был цветной носовой платок с вышитой по-французски надписью. Вот и все причины, почему я стала звать его Пьером, хотя я уверена, что он не француз.

— Как получилось, что вы заложили футляр?

— Очень просто. Как я говорила, у Пьера при себе практически ничего не было, а наши средства на содержание приюта весьма ограниченны. Мы были в таком положении, что даже не могли как следует одеть Пьера. Вот я и подумала о его наборе хирургических инструментов. Ясно, что вещь ценная, но ему не нужна. Я все объяснила ему, и, к моему удивлению, он стал яростно кивать. — Сделав паузу, она засмеялась. — Единственная трудность заключалась в том, чтобы заставить его принять эти деньги. Он хотел внести их в фонд приюта.

— То есть он все же способен на какие-то эмоции. По крайней мере, ему ведома благодарность.

— Конечно, — горячо подтвердила Салли Янг. — А теперь, сэр, может быть, и вы ответите на мой вопрос. Почему вас заинтересовал этот набор инструментов?

— Неизвестная личность доставила его мне.

У нее расширились глаза.

— Значит, его выкупили!

— Да. У вас есть хоть какое-то представление, кто это мог быть?

— Ни малейшего. — Подумав, она сказала: — Но связь тут не обязательна. То есть кто-то мог просто увидеть набор и купить.

— Когда я получил футляр, то одного инструмента в нем недоставало.

— Странно! Интересно, куда он мог деться?

— Когда вы сдавали набор, он был в комплекте?

— Естественно.

— Благодарю вас, мисс Янг.

В этот момент дверь перед нами отворилась, и в проеме возник мужчина. И хотя я менее всего ожидал увидеть здесь лорда Кэрфакса, это был именно он.

— Ваша светлость! — воскликнул Холмс. — Наши дороги снова пересеклись.

Лорд Кэрфакс был очень удивлен, как и я. Строго говоря, он был откровенно растерян. Молчание нарушила Салли Янг:

— Ваша светлость, вы знакомы с этими джентльменами?

— Мы имели удовольствие беседовать лишь вчера, — ответил за него Холмс. — В резиденции герцога Ширского.

Лорд Кэрфакс наконец обрел голос:

— Мистер Холмс посетил сельский дом моего отца, — и затем, повернувшись к Холмсу, продолжил: — А приют? Для меня это куда более приятное место, чем для вас, джентльмены. Я провел тут немало времени.

— Лорд Кэрфакс — это наш ангел небесный, — восторженно сказала Салли Янг. — Он так щедро жертвует нам свои деньги и время, что и сам приют можно считать его детищем. Вряд ли он мог бы существовать без его поддержки.

Лорд Кэрфакс смутился:

— Он обязан вашим стараниям, моя дорогая.

Она порывисто протянула ему руку; глаза ее блестели. Но тут же их сияние поблекло, и манера поведения решительно изменилась.

— Лорд Кэрфакс. Появилась еще одна. Вы слышали?

Он скорбно кивнул:

— Когда это все кончится! Мистер Холмс, может быть, вы приложите свои таланты для поиска Потрошителя?

— Посмотрим, как будут развиваться события, — коротко сказал Холмс. — Мы отняли у вас немало времени, мисс Янг. Надеюсь еще встретиться с вами.

Мы раскланялись и вышли через молчаливый морг, который сейчас был совершенно пуст, если не считать мертвых.

Уже вечерело, и на пустынные тротуары Уайтчепеля падали пятна света от уличных фонарей; тени вокруг казались еще темнее.

Я поднял воротник.

— Не буду скрывать, Холмс, что хороший камин и чашка горячего чая…

— Осторожней, Ватсон! — вскрикнул Холмс, обладавший куда более быстрой реакцией, чем я; через мгновение нам уже пришлось бороться за жизнь. Из темноты двора вынырнули трое грабителей и набросились на нас.

Сверкнул нож, и один из них крикнул:

— Вы, двое, займитесь тем длинным!

Я остался лицом к лицу с третьим грабителем, но и его мне хватало, поскольку он был вооружен блестящим лезвием. Ярость нападения не оставляла сомнений в его намерениях. Я в долю секунды уклонился от его взмаха, но выронил трость, и, не оступись он, нож пропорол бы меня. Нападающий чуть не упал лицом вперед, хватаясь за воздух, я инстинктивно вскинул колено и почувствовал боль, когда моя коленная чашечка встретилась с физиономией противника. Из носа у него хлынула кровь, он зарычал и отступил назад.

Холмс пустил в ход трость и свое мастерство. Краем глаза я видел, как он уклонился от удара. Орудуя тростью как шпагой, он сделал выпад и попал в живот тому, кто был ближе. Металлический наконечник вонзился глубоко в тело, грабитель издал вопль и повалился ничком, прижимая руки к животу.

Больше я ничего не видел, потому что мой противник оправился и снова кинулся на меня. Я перехватил его запястье и выкрутил его, отведя острие ножа от своей шеи, после чего мы сцепились в отчаянной схватке и рухнули на каменные плиты двора. Он был крупный и мускулистый, и, хотя я напрягал все силы, отводя его руку, лезвие угрожающе приближалось к моему горлу.

Я уже был готов вручить душу Создателю, как в воздухе мелькнула трость Холмса, и глаза моего без пяти минут убийцы остекленели. Я не без усилия скинул с себя его грузное тело и привстал на колени. Один из нападавших на Холмса крикнул в бессильной ярости:

— Шевелись, Батч! С ними не справиться!

Мой противник с трудом поднялся на ноги, и вся троица скрылась в темноте. Холмс присел рядом со мной:

— Ватсон! С вами все в порядке? Нож задел вас?

— Так, царапина, — успокоил я его.

— Если бы вы пострадали, я бы себе этого никогда не простил.

— А вы-то в порядке, старина?

— Если не считать синяка на подбородке. — Помогая мне подняться на ноги, Холмс мрачно добавил: — Я идиот. Меньше всего я ждал нападения. В этом деле появляются новые аспекты.