— Он меня интересует. Покров филантропии прекрасно маскирует дьявольские деяния. Вполне возможно, что именно лорд Кэрфакс несет ответственность за то, что Майкл передан на попечение доктора Мюррея.

— И, кроме того, — мрачно сказал Холмс, — за его раны.

— Не исключено. Но мы должны найти и другие куски головоломки, Шерлок.

— Время, Майкрофт, время! Вот в чем моя проблема. Я должен как можно скорее найти главную нить в этой паутине и проследить, откуда она тянется.

— Я думаю, тебе нужно взяться за помощника Кэрфакса.

— Могу ли я задать вопрос? — вмешался я.

— Ради бога, Ватсон. Мы отнюдь не собирались исключать вас из разговора.

— Может, моя помощь и несущественна, но, насколько я понимаю, наша главная забота — установить, кто такой Джек-потрошитель. И посему я спрашиваю: вы верите, что мы найдем убийцу? Нет ли его среди тех, с кем мы познакомились?

Шерлок Холмс улыбнулся:

— У вас есть кандидат на эту сомнительную честь, Ватсон?

— Если бы пришлось выбирать среди них, я бы назвал имбецила. Но должен признать: я серьезно ошибся, не опознав в нем Майкла Осборна.

— На каком основании вы обвиняете именно его?

— Боюсь, ничего существенного. Просто не могу забыть его позу у стола, когда мы выходили из морга на Монтегю-стрит. Помните, доктор Мюррей велел Пьеру прикрыть труп несчастной жертвы. В его действиях не было ничего подозрительного… но все же у меня мурашки поползли по коже. Такое впечатление, будто вид изуродованного трупа привел его в транс. Разглаживая простыню, он любовно касался руками окоченевшей плоти. Словно зрелище этого зверства возбуждало его.

Наступила пауза, в течение которой братья оценивали мой вклад в расследование. Затем Майкрофт сказал со всей серьезностью:

— Вы попали в самую точку, Ватсон. Скажу лишь, что трудно оценивать действия, рожденные в больном мозгу, пусть даже они вас так обеспокоили. Тем не менее ваше инстинктивное отвращение может оказаться куда более ценным, чем все наши логические выводы.

— Это мнение еще надо обсудить, — заметил Холмс.

Все же у меня возникло чувство, что мое мнение мало что значило для них. Просто они проявили ко мне любезность.

Майкрофт тяжело поднялся на ноги:

— Ты должен собрать побольше фактов, Шерлок.

Младший брат сплел и с силой сжал пальцы. Мне показалось, что во время встречи с Майкрофтом мой друг не был тем надежным и уверенным в себе человеком, которого я знал. И меня удивила интонация Майкрофта, когда он тихо произнес:

— Я знаю, что тебя смущает, Шерлок. Ты становишься слишком субъективен по отношению к этому делу.

— Не понимаю, — с легким холодком сказал Холмс.

— Мы имеем дело с четырьмя самыми зверскими убийствами. Могут последовать и другие. Ты торопишься, сознавая, что чем скорее ты вмешаешься, тем больше шансов предотвратить их. Вот что тебя и гнетет — ощущение, что ты лично ответствен за трагедию. Острое чувство вины может подавить самый мощный интеллект.

Холмс не стал спорить. Он нетерпеливо покачал головой и сказал:

— Что ж, Ватсон, игра началась. Мы идем по следу дикого зверя.

— И к тому же хитрого, — недвусмысленно предостерег нас Майкрофт. — Шерлок, ищи женщину со шрамом. Кроме того, отсутствует важная деталь — жена Майкла Осборна с такой порочной репутацией. О чем это говорит?

Холмс сердито уставился на брата:

— Должно быть, ты в самом деле считаешь, что я растерял свои способности, Майкрофт! А они со мной.

На этой ноте мы и покинули клуб «Диоген».

Дверной звонок представлял собой резной бутон красного дерева в окружении листьев. Грант Эймс нажал его, в результате чего на пороге возникла девушка в ядовито-зеленой пижаме.

— Привет, Мэдж. Мне случилось быть по соседству, вот я и заглянул.

Тонкое, аристократическое лицо гостя напоминало изображение на крупной долларовой купюре. Мэдж просияла и распахнула дверь, стукнув ручкой о стену.

— И значит, ты решил завалиться ко мне? — сказала она тоном Эйнштейна, впервые огласившего свою Теорию.

Грант вошел, осматриваясь:

— До чего у тебя уютное гнездышко.

— Нормальные апартаменты обыкновенной девушки, делающей карьеру. Я прочесала весь Ист-Сайд, сверху донизу. И наконец нашла! Жутко дорого, но ведь жить можно только в Верхнем Ист-Сайде.

— А я и не знал, что ты делаешь карьеру.

— И еще как. Я консультант. Кажется, ты пьешь скотч?

«Я должен вести себя как репортер-расследователь», — напомнил себе Грант и вежливо спросил:

— И кого же ты консультируешь?

— Отдел по связям с общественностью на одном предприятии.

— Принадлежащем твоему отцу?

— Конечно.

Мэдж Шорт была дочерью «Шорт шейпли шуз», но, кроме нее, на добычу претендовали еще три брата и две сестры. Протягивая скотч, она кивнула растрепанной рыжей головкой.

— И предприятие расположено в…

— В Айове.

— Ты там бываешь?

— Глупый! Его офис на Парк-авеню.

— Ты удивила меня, радость моя. Я-то вижу тебя в совершенно иной роли.

— Невесты? — При этом ее юная высокая грудь взволнованно приподняла ядовито-зеленую ткань пижамы.

— О нет, спаси господи! — торопливо пробормотал Грант. — Я представлял тебя где-то… на литературном поприще.

— Вечно ты издеваешься!

Грант обвел взглядом комнату. Книг не было видно — как и журналов, — но из этого еще ничего не следовало.

— Я вижу тебя погруженной в чтение, девочка. Так сказать, что-то вроде книжного червя.

— В такой день и в моем возрасте? Да и откуда мне взять время?

— Ну, всегда можно выкроить…

— Кое-что я читаю. «Секс и одинокая женщина»…

— А я предпочитаю детективы. Отец Браун. Епископ Кушинг.[3] — Он внимательно наблюдал за ее реакцией. Словно за маленьким розовым поросенком.

— Они мне тоже нравятся.

— А также, — хитро продолжал Грант, — ты уделяешь внимание философам — Бертону, Шерлоку Холмсу.

— На последней вечеринке был специалист по дзену…

Безнадежно. Грант быстро сменил тему:

— На тебе было синее бикини… Не слишком ли оно откровенно?

— Я так рада, что тебе понравилось, милый. Как насчет еще одного скотча?

— Нет, спасибо, — сказал Грант, вставая. — Время поджимает, да и… словом, пока.

Он плюхнулся на сиденье своего «ягуара». Как это у них получается? Что они для этого делают — Холмс, тот же Квин?

В это время что-то давило Эллери Квину на нос, мешая спать. Очнувшись, он обнаружил, что это «Дневник», который он взял с собой в постель. Позевывая и потягиваясь, он уронил его на пол и сел, упираясь локтями в колени. Раскрытая рукопись лежала на полу между его ступнями. Он пригнулся, поддерживая голову руками.

И начал читать вверх ногами.

Не могу не сказать, что на следующее утро поведение Холмса просто возмутило меня.

Когда я проснулся, он уже был на ногах и полностью одетый. По его покрасневшим белкам я сразу же понял, что он почти не спал. Более того, у меня зародились подозрения, что он всю ночь отсутствовал. Но я не стал задавать вопросов.

Он тоже был не в настроении разговаривать, что меня вполне устраивало. Точнее, он пребывал в глубокой задумчивости и лишь время от времени издавал какие-то загадочные междометия.

— Ватсон, — без предисловий сказал он, — в Уайтчепеле есть некая таверна.

— Там их много.

— Верно. Но та, которую я имею в виду, «Ангел и корона», даже в этом районе славится своими буйными пирушками. Она расположена в самом сердце охотничьих угодий Потрошителя, и именно в ней видели трех убитых проституток незадолго до их гибели. Я хочу уделить «Ангелу и короне» самое пристальное внимание и сегодня вечером собираюсь вволю погулять там.

— Отлично, Холмс! И если я могу сопутствовать вам…