Я предположил, что мы сильно отличаемся от его обычных клиентов, живущих в этом районе; возможно, он надеялся получить от нас в залог ценную вещь. Он звучно щелкнул каблуками и застыл, полный внимания.

Холмс сказал:

— Приятель недавно преподнес мне подарок. Набор хирургических инструментов, приобретенный у вас.

Маленькие выпуклые глазки герра Бека изобразили понимание.

— Да?

— Но там не хватает одного инструмента. Я хотел бы дополнить набор. У вас есть какие-нибудь хирургические инструменты, из которых я мог бы подобрать недостающий?

— Боюсь, сэр, что не смогу помочь вам. — Ростовщик был явно разочарован.

— Но вы припоминаете, о чем идет речь?

— О да, сэр. Его купили у меня неделю назад. Такого рода вещи здесь редко бывают. И когда женщина купила его и унесла, там все было на месте. Это она вам сказала, что одного инструмента не хватало?

— Не помню, — с рассеянным видом сказал Холмс. — Жаль, что вы не можете мне помочь.

— Очень сожалею, сэр. У меня вообще нет хирургических инструментов.

Холмс изобразил крайнюю расстроенность:

— Проделать такой путь, и все впустую! Вы меня очень огорчили, Бек.

— Вы несправедливы, сэр, — возразил Бек. — Разве я могу отвечать за сохранность вещи, когда она попадает в чужие руки?

Холмс пожал плечами:

— В самом деле. Но все равно досадно. Я надеялся.

— Но, сэр, если вы интересуетесь той бедняжкой, которая купила набор…

— Бедняжкой? Не понимаю.

Серьезность голоса Холмса испугала торговца. Руководствуясь инстинктом, предписывающим не огорчать покупателей, он стал торопливо извиняться:

— Прошу прощения, сэр. Эта женщина тронула меня до глубины души. Строго говоря, я уступил ей вещь чуть не даром. Ее страшно изуродованное лицо так и стоит у меня перед глазами.

— Так-так… — пробормотал Холмс. — Ну что ж… — Искусно изобразив разочарование, он было двинулся к выходу, но тут его сухое, с ястребиным профилем лицо просветлело. — Идея! Тот мужчина, который принес вам этот набор… если бы я сумел как-то связаться с ним…

— Сомневаюсь, сэр. Это было довольно давно.

— А именно?

— Я должен справиться с гроссбухом. — Наморщив лоб, он вытащил из-под стойки гроссбух и углубился в него. — Вот. Почти четыре месяца назад. Как летит время!

— Совершенно верно, — холодно согласился Холмс. — У вас есть имя и адрес этого джентльмена?

— Это не джентльмен, сэр. Это была леди.

Мы с Холмсом переглянулись.

— Ну что ж, — снова сказал Холмс, — даже спустя четыре месяца старания могут принести результат. Будьте любезны, как ее имя?

Ростовщик разбирал свои записи.

— Янг. Мисс Салли Янг.

— Адрес?

— Приют на Монтегю-стрит.

— Странное место для жилья, — вмешался и я.

— Да, мой господин. В самом сердце Уайтчепеля. В наши дни довольно опасное место.

— Действительно. Будьте здоровы, — учтиво распрощался Холмс. — Вы очень помогли нам.

Когда мы отошли от ломбарда, Холмс издал тихий смешок:

— Этот Джозеф Бек — изрядный ловкач. Возись с ним сколько угодно, но он не сдвинется ни на дюйм.

— А я подумал, что он охотно сотрудничал с нами.

— Конечно. Но стоило ему понять хоть слабый намек на официальность, и у нас пропал бы весь день.

— Ваша версия, Холмс, что изъятие скальпеля имеет символическое значение, кажется, верна.

— Может быть, хотя этот факт не слишком важен. А теперь в распорядке дня — визит в приют на Монтегю-стрит, к мисс Салли Янг. По всей вероятности, вы уже сформировали мнение о двух женщинах, которых мы ищем?

— Конечно. Та, что заложила футляр, явно находилась в стесненных финансовых обстоятельствах.

— Возможно, Ватсон, хотя далеко не безусловно.

— Почему же в таком случае она заложила набор?

— Я склонен думать, что с ее стороны это была услуга другому лицу. Кому-то, кто не мог или не хотел показываться в ломбарде. Хирургический набор — вещь не из женского обихода. А как насчет той, что выкупила залог?

— О ней ничего не известно, кроме того, что у нее изуродовано лицо. А не может ли она быть жертвой Потрошителя, которая избежала смерти от его рук?

— Браво, Ватсон! Восхитительная гипотеза. Но я отметил нечто иное. Вспомните, что герр Бек, говоря о покупательнице, называл ее женщиной, а вот о той, которая принесла залог, говорил в куда более уважительном тоне, называя ее леди. Следовательно, мы можем предположить, что мисс Салли Янг имеет право требовать к себе уважения.

— Да, Холмс. Готов признать, что эта деталь ускользнула от меня. Покупательница принадлежит к более низкому слою общества. Может, и проститутка. Ведь в этом районе полно таких несчастных.

Монтегю-стрит лежала неподалеку — менее чем в двадцати минутах ходьбы от ломбарда. Выяснилось, что это небольшая поперечная улица, соединяющая Парди-Корт и площадь Олмстед; этот квартал пользовался известностью как пристанище кишащих в Лондоне попрошаек. Мы свернули на Монтегю-стрит, но через несколько шагов Холмс остановился:

— Ага! И что же мы тут имеем?

Вслед за ним я посмотрел на арку старинного каменного дома. Там была надпись, состоящая из одного слова: «Морг». Я не отношу себя к особо чувствительным натурам, но, глядя в мрачную глубину прохода, напоминающего туннель, я испытал тот же упадок духа, который охватил меня при первом взгляде на Ширский замок.

— Это не приют, Холмс, — сказал я. — Разве что для мертвецов.

— Давайте отложим суждения, пока не разберемся во всем, — ответил он и толкнул скрипучую дверь, за которой открылся мощеный двор.

— Здесь отчетливо пахнет смертью, — сказал я.

— И весьма недавней, Ватсон. Что иное могло привести сюда нашего друга Лестрейда?

В дальнем конце двора разговаривали между собой двое людей, и Холмс узнал одного из них быстрее, чем я. Это и в самом деле был инспектор Лестрейд из Скотленд-Ярда. По сравнению с тем, каким я его помнил, он похудел и еще больше напоминал хорька.

Лестрейд повернулся на звуки наших шагов. Он был удивлен и не пытался этого скрыть.

— Мистер Холмс! Что вы здесь делаете?

— Как приятно видеть вас, Лестрейд! — с теплой улыбкой воскликнул Холмс. — Становится спокойней на душе, когда видишь, что Скотленд-Ярд идет по следу.

— Можно и без сарказма, — буркнул Лестрейд.

— Вы нервничаете? Похоже, у вас серьезные неприятности.

— Если вы не знаете, в чем дело, значит, не читали утренних газет, — коротко бросил Лестрейд.

— Вы совершенно правы.

Повернувшись, полицейский обратил внимание на мое присутствие:

— Доктор Ватсон! Давненько наши дорожки не пересекались.

— Очень давно. Надеюсь, у вас все в порядке?

— Порой приступы люмбаго. Но я потерплю. — И мрачно добавил: — По крайней мере, пока не увижу, как вздернут этого уайтчепельского маньяка.

— Снова Потрошитель? — резко бросил Холмс.

— Он самый. Четвертое нападение, мистер Холмс. Вы, конечно, читали о нем, хотя я что-то не слышал, чтобы вы предлагали свои услуги.

Холмс не стал парировать этот выпад. Вместо этого он бросил взгляд в мою сторону:

— Мы приближаемся, Ватсон.

— О чем речь? — воскликнул Лестрейд.

— Говорите, четвертое? Вы, без сомнения, имеете в виду четвертое зафиксированное убийство?

— Зафиксированное или нет, Холмс…

— Я хочу сказать, что у вас не может быть уверенности. Вы обнаружили тела четырех жертв Потрошителя. Но могли быть и еще — предположим, они расчленены и тщательно скрыты или уничтожены.

— Приятная мысль, — пробормотал Лестрейд.

— По поводу четвертой жертвы… Я хотел бы взглянуть на тело.

— Там, в морге. А вот и доктор Мюррей. Он тут командует.

Доктор Мюррей был бледен лицом и худ, как скелет. Мне понравилась его сдержанная манера поведения. В нем чувствовалась внутренняя отрешенность, часто свойственная тем, кто имеет дело с трупами. Лестрейд представил нас, доктор коротко поклонился и сказал:

— Я тут командую, это верно, но меня больше знают как директора соседнего приюта. Там у меня хоть какие-то возможности помогать людям. Бедняги, которые попадают сюда, уже не нуждаются ни в помощи, ни в поддержке.