Бабушка свела маму по всем трем пролетам, Ронни поймала машину, а мистер Джанини с Верлом примчались бегом из магазина…

Они все вместе впихнулись в машину (хотя в городе существует закон, что в один автомобиль нельзя сажать более пяти людей, включая водителя, на что водитель такси и указывал настойчиво). Бабушка как рявкнет на него:

– Да вы знаете, кто я такая, молодой человек? Я вдовствующая принцесса Дженовии, та самая, из-за которой началась забастовка, и если вы не сделаете именно так, как я хочу, то и ВАС уволю!

После чего без лишних вопросов такси рвануло в сторону больницы Святого Винсента, где их всех потом мы и нашли – Майкл, Ларе и я. Они все сидели в комнате ожидания родильного отделения – минус мама и мистер Дж., конечно, которые в это время были собственно в родильном отделении. Мы прибежали туда уже через полчаса после того, как мне позвонили. Нам очень хотелось знать, в порядке ли моя мама и ребеночек.

Мой папа с Хансом присоединились к нам еще позже (я ему позвонила), а потом пришла Лилли. Видимо, ей с выпускного позвонила Тина. И нас получилось девять человек (десять, если считать таксиста, который некоторое время поболтался вокруг, требуя компенсации за то, что Ронни своими шпильками понапробивала ему в ковриках дыр, но потом папа сунул ему сто долларов, шофер схватил их и смылся). Мы все сидели и как завороженные смотрели на часы – я в розовом бальном платье, Майкл с Ларсом в смокингах. Определенно, мы одеты шикарнее всех во всей этой больнице.

Это были ОЧЕНЬ напряженные два часа. Наконец доктор вышла со счастливым лицом и сказала:

– У вас мальчик.

Мальчик! Братик! Должна признаться, что на малюсенькую секундочку я почувствовала разочарование. С сестренкой я могла бы делиться разными проблемами: ну, например, хотя бы как сегодня на выпускном я почти что дошла до «второй стадии» со своим бойфрендом. Сестренке можно было бы дарить умилительные наклейки с надписями, к примеру «Бог создал нас сестрами, жизнь превратила нас в подруг». С сестренкой я могла бы играть в Барби, и никто не обвинил бы меня во впадении в детство, потому что это же были бы ЕЕ Барби, и играла бы я с НЕЙ.

Но потом я подумала, чем можно заниматься с братиком… Например, заставлять его стоять в очереди за билетами на « Звездные войны ». Девочка на такое глупое занятие, конечно, не подпишется. Бросаться камнями в злых лебедей в дворцовом пруду в Дженовии. Таскать его комиксы про «Человека-Паука». Воспитать его чудесным бойфрендом для какой-нибудь счастливой девочки в будущем, как в песне Лиз Фейр «Такой умница».

И вдруг мне показалось, что братик – это не так уж и плохо.

А потом из родильного помещения неверной походкой вышел мистер Дж., и слезы текли по обеим сторонам его бородки, и он что-то нечленораздельно бормотал про «сына», всем своим обликом напоминая макак-резусов, которых показывают по каналу Дискавери… И я знала… просто знала… что все идет правильно, и хорошо, что мама родила мальчика… мальчика по имени Рокки – от человека, которого, если подумать, очень уважают и любят женщины нашей семьи. И я знала, что мы с мамой вырастим самого демократичного, свободомыслящего, не зацикленного на шовинизме, любящего как Барби, так и Человека-Паука, вежливого, веселого, атлетически сложенного (но не тупого качка), чувствительного (но не нытика), вовремя способного перейти ко «второй стадии», не оставляющего за собой поднятых сидений в туалете человечка, самого замечательного из всех людей на свете.

Короче говоря, мы вырастим Рокки в…

Майкла.

По крайней мере, я клянусь всем, что мне свято, – Толстым Луи, Баффи и всем народом Дженовии: я сделаю все, чтобы Роки в далеком будущем не считал бы выпускной бал банальным.

11 мая, воскресенье, 15.00, дома

Вот и все. Забастовка официально закончилась.

Бабушка уложила свои вещи и вернулась в «Плазу».

Она предложила побыть у нас, чтобы, когда мама с Рокки вернутся из роддома, помогать маме и мистеру Дж. до тех пор, пока у них не устаканится расписание. Мистер Джанини постарался произнести «Благодарю вас, Кларисса, но не беспокойтесь» не слишком громко и поспешно.

Признаюсь, я рада. Бабушка только мешала бы мне формировать из Рокки идеального мужчину. Это было сразу понятно, когда она начала сюсюкать с ним.

– Ой, и где же здесь мои большие мальчики? Ой, и где же здесь мои маленькие солнышки?

Серьезно. Никогда в жизни не подумала бы, что бабушка способна на такое, но когда нам наконец разрешили посмотреть на Рокки, который лежал себе и спал в инкубаторе, именно это она и говорила. Разве что по-французски. Все равно отвратительно.

Теперь я начинаю понимать, почему у папы столько проблем в создании длительных отношений с женщинами.

Ну, в общем, хозяева ресторанов в конечном итоге пришли к взаимному соглашению с помощниками официантов. Теперь им всем будут

оплачивать страховку, больничные и отпуска. Всем, кроме Джангбу, конечно. Он забрал деньги за рассказ о своей жизни и отчалил в Непал. По-моему, жизнь в Нью-Йорке ему не очень задалась. В Непале же эти деньги обеспечат небедное существование ему и всей его семье, не говоря уже о шикарном доме. Здесь, в Нью-Йорке, ему удалось бы на них снять всего лишь однокомнатную квартирку в неблагополучном квартале.

Лилли, похоже, начинает приходить в себя от разочарования, что она не попала на выпускной. Тина ей все подробно рассказала – и то, как Майкл взял и покинул сцену, чтобы поехать со мной больницу, и как тогда его гитару взял Борис, хотя сам раньше никогда в жизни на гитаре не играл.

Но так как он музыкальный гений, не существует инструмента, который бы он моментально не освоил… разве что, может быть, аккордеон. Тина сказала, что после нашего ухода произошел небольшой скандал. Джош и несколько его друзей начали свешиваться через перила обзорной площадки и плевать вниз. За этим милым занятием их застукал мистер Уитон и влепил временное отстранение от занятий. Лана, наверное, начала плакать и обвинять Джоша в том, что он испортил ей самую важную в ее жизни ночь и что теперь она будет помнить не Джоша, а идиота, плюющего с Эмпайр Стейт Билдинга.

Очень мило.

Мне же совершенно не о чем беспокоиться. Когда Майкл пойдет осенью в колледж:

а) это совсем недалеко, и я буду все время с ним видеться, по крайней мере, часто;

б) я всегда буду вспоминать о том, как в комнате ожидания родильного отделения он повернулся к моему папе и сказал (после того как я в миллионный раз попросила папу теперь, когда у меня родился маленький братик, оставить меня в Нью-Йорке на лето, чтобы я научилась заниматься с ним, а папа в миллионный раз сказал, что я подписала контракт и теперь должна выполнять условия):

– Сэр, вообще-то по закону несовершеннолетние не могут подписывать никаких контрактов и, согласно закону Нью-Йорка, вы не можете связывать Миа какими бы то ни было обязательствами по контракту, который она, может быть, и подписывала когда-то, И если ей на тот момент еще не было шестнадцати лет, то контракт считается недействительным.

УХ ТЫ!!!!!!!!!!!!!! ДА ЗДРАВСТВУЮТ ЗАКОНЫ!!!!!!!!!!!!

Надо было видеть папино лицо! Мне на минуту показалось, что его сейчас хватит удар. Хорошо, что мы уже тогда находились в больнице – ему бы быстренько оказали первую помощь. В комнату ожидания родильного отделения ворвался бы Джордж Клуни с каталкой.

Но папа не стал терять сознания. Он лишь сурово посмотрел на Майкла. И, к моему удовольствию, Майкл выдержал этот взгляд, не отведя глаз.

– Так… еще посмотрим, – мрачно проговорил мой папа.

Но, конечно, скорее всего, он проиграл битву. Как хорошо, когда твой парень – гений. Ох, как это и вправду хорошо!

Даже если ему пока не удалось сообразить, как снимается лифчик без бретелек.

Во всяком случае, пока.

Наконец я вернулась в свою комнату… И, похоже, остаюсь в городе почти на все лето… И у меня родился братик… Я написала свою первую в жизни статью в школьную газету… И стихотворение, которое было издано… И еще мне кажется, что мы с моим бойфрендом, по-моему, прошли «вторую стадию»…