Наверное, я расстраиваюсь из-за Майкла еще сильнее, чем сама думаю. Даже бабушка прямо посреди лекции о чаевых (за маникюр 3 доллара, за педикюр 5 долларов, шоферам такси 2 доллара за поездку ниже 10 долларов, 5 долларов за поездку в аэропорт, официантам в ресторане двойную таксу, кроме тех стран, где такса меньше восьми процентов, и так далее) внезапно спросила меня:

– АМЕЛИЯ! ЧТО С ТОБОЙ ПРОИСХОДИТ?

По-моему, я подскочила вверх метра на три, В тот момент я была погружена в мысли о Майкле. Как стильно он смотрелся бы в смокинге. И как бы я купила ему красную розу для бутоньерки, просто обычную красную розу. А я надела бы черное платье, спущенное с одного плеча, такие Кирстен Данст всегда надевает на премьеры фильмов, с геммой в виде бабочки сбоку, и туфли на высоких каблуках, с завязками до самых щиколоток.

Правда, бабушка говорит, что черный на девушках моложе восемнадцати лет выглядит ужасно, что скошенные на одно плечо платья и геммы в виде бабочек кажутся неуместными, а туфли на высоких каблуках с завязками до щиколотки напоминают те, которые Рассел Кроу носил в фильме « Гладиатор ». На большинстве женщин, говорит она, это выглядит не самым прекрасным образом.

Но тем не менее. Я вполне могу одеться так, как считаю нужным!

– Амелия! – воскликнула бабушка. Она пока не может громко кричать, так как ее лицо еще окончательно не зажило после пластической операции. Роммель, бабушкин лысый крохотный пудель (он выглядит так, словно сам недавно перенес пару-тройку пластических операций), все время запрыгивал бабушке на колени и пытался лизнуть ее в лицо, как будто видел перед собой кусок сырого мяса или что-нибудь в этом же роде. Не хочу никого пугать, но именно так это и выглядело.

– Ты хоть слово слышала из того, что я говорю? – Бабушка выглядела очень раздраженной. Думаю, это скорее оттого, что ее лицо до сих пор болело. – Когда-нибудь эти знания тебе очень пригодятся. Вдруг ты окажешься без калькулятора или без лимузина!

– Извини, бабушка, – сказала я. Мне тоже было очень не по себе. Давать чаевые я совершенно не умею, принимая во внимание, что здесь надо уметь быстро считать прямо на ходу. Когда я заказываю по телефону еду на вынос, то всегда спрашиваю заранее, сколько с меня, чтобы успеть сосчитать чаевые к тому моменту, когда разносчик позвонит мне в дверь. Потому что иначе все закончится тем, что он будет стоять в дверях и ждать, пока я соображу, сколько должна ему за заказ в семнадцать долларов пятьдесят семь центов. Неловкая ситуация.

– Я не знаю, где витают твои мысли последнее время, – сказала бабушка. Можно понять человека, который раздражен после того, как ему химическими растворами удалили два или три слоя кожи лица. – Я надеюсь, что ты беспокоишься не из-за своей матери и ее странной идеи рожать дома. Я тебе уже говорила, она просто забыла, что такое роды. Как прихватит, она будет умолять отвезти ее в больницу и просить эпидуральную анестезию!

Я вздохнула. Меня, конечно, расстраивает, что мама хочет предпочесть домашние роды хорош им, безопасным родам в роддоме, где есть автоматы со сладостями и красавцы-врачи вроде доктора Ковача из «Скорой помощи». Но я стараюсь об этом не задумываться. Особенно принимая во внимание тот факт, что бабушка права. Порезав палец, моя мама плачет как ребенок. Кик она собирается выдержать родовые боли? Сейчас она гораздо старше, чем когда рожала меня. Ее тридцатишестилетнее тело уже не и той форме, чтобы выдерживать родовые муки. И она даже не хочет этого понять!

Бабушка задержала на мне сердитый взгляд.

– На улице теплеет, а молодежь становится более ветреной, – сказала она, – а завтра в придачу твой день рождения.

Я не стала разубеждать бабушку, что не это так меня расстраивает. Да, причина моего грустного настроения – день рождения и все остальное,

– Такому человеку, как ты, Амелия, трудно подобрать подходящий подарок ко дню рождения, – продолжала бабушка, доставая свои любимые сигареты. Эти сигареты ей присылают из Дженовии, чтобы она не платила астрономические налоги, какие берут с курильщиков в Нью-Йорке в надежде, что дороговизна курения заставит людей бросить это занятие. Но это не помогает, так как люди с Манхэттена садятся в поезд и едут за сигаретами в Нью-Джерси. – Ты не увлекаешься драгоценностями, – продолжала бабушка, щелкая зажигалкой и разгоняя дым, – и равнодушна к нарядам. И я не замечала у тебя никаких хобби.

Я заметила, что хобби у меня есть. Даже не то чтобы хобби, а так: я пишу. Бабушка только рукой махнула.

– Это же не настоящее хобби. Ты же не играешь в гольф и не рисуешь.

Между прочим, когда бабушка заявила, что писательство – это не настоящее хобби, она оскорбила мои чувства. Она очень сильно удивится, когда я вырасту и стану издаваемым автором. Тогда писательство будет не только моим хобби, но и карьерой. Может быть, первая моя книга будет о ней. Я назову эту книгу «Кларисса: королевские бредни», мемуары принцессы

Миа Дженовийской. И бабушка не сможет возражать, как не смогла Дэрил Хана, когда о ней и Джоне Ф. Кеннеди сделали фильм, потому что все это было правдой на сто процентов. ХА!

– Так ЧТО ты хочешь на день рождения, Амелия? – спросила бабушка.

Надо хорошенько подумать, прежде чем отвечать на этот вопрос. Конечно, то, чего я ПО-НАСТОЯЩЕМУ хочу, бабушка дать мне не может. Но я подумала, что попросить-то можно! И я составила следующий список:

ЧЕГО БЫ Я ХОТЕЛА НА СВОЙ

ПЯТНАДЦАТЫЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ.

МИА ТЕРМОПОЛИС. 14 ЛЕТ И 364 ДНЯ

1. Прекращения голода на планете.

2. Новый комбинезон, 11 размер.

3. Новую щетку для Толстого Луи (от последней он отгрыз ручку).

4. Станок в бальный зал дворца (чтобы я могла заниматься балетом, как Лара Крофт в « Томб Рейдере»).

5. Чтобы ребеночек (мой братик или сестренка) родился благополучно.

6. Победы человека над пустынями и засухами.

7. Голову Ланы Уайнбергер на серебряном блюде (шутка, впрочем, с долей правды).

8. Собственный мобильный телефон.

9. Чтобы бабушка бросила курить.

10. Чтобы Майкл Московитц пригласил меня на выпускной.

Когда я составила этот список, то с грустью увидела, что единственное, что я наверняка получу ко дню рождения, это пункт два. Конечно, братик или сестричка непременно родится, но это случится только через месяц, самое раннее. И бабушка в жизни не бросит курить. Мировой голод – такие вещи победить не может никто. Мой папа говорит, что мобильный телефон я либо потеряю, либо сломаю, как ноутбук, который он мне как-то подарил (я тут, кстати, ни при чем. Я всего лишь вытащила его из рюкзака и на секундочку поставила на раковину, и я не виновата, что Лана Уайнбергер толкнула меня, а раковины в нашей школе всегда засорены, и в них вечно стоит вода. Ноутбук пробыл под водой всего пару секунд, он обязан был заработать снова сразу после высыхания. Но даже Майкл, гений как в музыке, так и в электронике, не смог спасти его).

Разумеется, единственное, на что бабушка обратила внимание, был пункт десять. Я открыла его в минуту слабости, не учтя, что меньше чем через двадцать четыре часа она и Майкл будут сидеть за общим столом на моем дне рождения.

– Что такое «выпускной»? Я не знаю этого слова.

Я ушам своим не поверила. Хотя, я же знаю, бабушка практически никогда не смотрит телевизор, так что она не могла посмотреть ни «Она написала убийство», ни «Золотые девушки», которые смотрят все старушки ее возраста ни, тем более, «Красавицу в розовом».

– Это праздник такой. Танцевальный вечер, – сказала я и потянулась за своим списком, – не обращай внимания.

– И этот Московитц до сих пор не пригласил тебя на этот вечер, так я понимаю? – спросила бабушка. – И когда же он состоится?

– В следующую субботу, – ответила я. – Можно я заберу список?

– А почему ты не можешь пойти туда без него? – требовательно спросила бабушка. Она вдруг усмехнулась и осеклась, так как, по-видимому, ей было больно двигать мышцами лица. – Ну как ты проделала в прошлый раз? Пусть полюбуется.