Начнем свои наблюдения над кораллами с атоллов Индийского океана.

На пути к Мальдивским островам обнаруживаем крупную стаю кашалотов. Обитатели "Калипсо" приходят в крайнее возбуждение. Одни бегут на мостик, другие спускаются в подводную кабину, чтобы сфотографировать этих огромных животных. Их фонтаны и блестящие спины повсюду, но держатся они все-таки на некотором отдалении от корабля, и снимать их невозможно.

Впрочем, нам предстоит еще одна встреча. Здесь, в далеком Индийском океане, нам попадается японское рыболовное судно. Было это так. 17 часов. Замечаем крохотное суденышко. Борта его покрыты ржавчиной. Оно лишь чуть побольше "Эспадона", судна, принадлежащего Центру по исследованию моря и приписанного к Марселю.

В Джибути нам говорили о советском научно-исследовательском судне, которое находится где-то в здешних краях. Сначала мы решили, что это оно и есть.

Сбавляем ход, рассматриваем незнакомца. Члены его экипажа, высыпав на палубу, делают нам какие-то знаки. Выясняется, что это "рыбак". Матросы выбирают балберы — резиновые буи, похожие на те, которые мы видели дважды за последние несколько часов. Тут же на палубе разделывают огромного тунца. Отдаю распоряжение спустить на воду надувную шлюпку. Бебер, Морис и Барски отправляются на рыболовное судно. Наблюдаю в бинокль, как три низеньких японца, захватив с собой рыбу-меч и тунца, прыгают в шлюпку. Едва успев подняться на борт "Калипсо", они разбегаются по палубе, спускаются в машинное отделение, разглядывают со всех сторон "ныряющее блюдце". Не успеваю даже сказать слова. Моей жене Симоне удается в последний момент запереть в каюте Зума и предотвратить несчастье: еще секунда, и разъяренный пес набросился бы на низкорослых желтокожих человечков.

Хозяин судна нетерпеливо кричит: "Нечего терять время! Возвращайтесь, живо! За работу!"

В обмен на рыбу даем японцам хлеба, сахару, вина. После этого вежливо, но решительно судовладелец предлагает Барски и Морису вернуться на "Калипсо". Японцы — молодые и старые — выглядят этакими сорвиголовами: мускулистые, с решительными, открытыми пиратскими физиономиями. Условия их жизни поразительно убоги. Живут они в грязном тесном кубрике: на судне нет ни одной отдельной каюты. Все в резиновых штанах, перчатках и нарукавниках… Нам удалось понять, что неподалеку работает еще одно судно. Его-то мы, верно, и встретили в 3 часа.

Весь экипаж нашего судна восхищается сорвиголовами, для которых море — дом родной. Глядя на них, я представляю себе, какими были бретонские рыбаки прошлого века. Надеюсь, во время нынешнего плавания нам удастся снять за работой китобоев. Нужно признаться, даже у этих просоленных морских волков условия труда стали много лучше. Мне представляется, что лишь японцы являют собой живое воплощение героев Мелвилла.

16 и 17 марта дул муссон. 18 марта сломался гребной вал. Это произошло в 2 часа ночи. Глухой, словно при взрыве, грохот слышен был во всех уголках судна. Один из двигателей начал работать вразнос. Руль заклинило, и "Калипсо" беспомощно завертелась на одном месте. До ближайшего порта, где мы могли бы встать в сухой док, 1800 миль.

Едва только я проснулся, как выскочил на палубу, в одних плавках, и увидел весь экипаж на ногах… Все молчат, все встревожены. Отдаю распоряжение застопорить и правый двигатель. Корабль останавливается, и Фалько, наш старший пловец, прыгает во мрак… прямо в пижаме, правда, в маске. Для предварительного осмотра.

— Да, сломан вал, — докладывает Альбер Фалько, — но винт еще цел. Он отошел назад и уперся в перо руля. Так оставить нельзя. Надо снять винт.

Кристиан Бонничи и Раймон Колль облачаются в гидрокостюмы и спускаются в воду вместе с Фалько. Противоакулья клетка, которой мы пользовались вчера, по-прежнему находится на кормовой палубе. Спускаем ее в воду. Она пригодится пловцам как убежище, кроме того, на ней установлены две мощные лампы.

Но вот что меня беспокоит. Все трое ярко освещены и будут привлекать внимание акул, в поисках добычи рыскающих во тьме ночи; и поглощенные работой, могут не заметить их вовремя.

Со всей возможной осторожностью аквалангисты задвигают поглубже назад обломок вала, на котором укреплен 200-килограммовый бронзовый винт, чтобы уравновесить его. Ведь внизу — 4000 метров. Потеря винта обозначала бы для нас длительную и дорогостоящую задержку.

Сорок минут уходит у пловцов на то, чтобы продвинуть вал к дейдвудной трубе. Они накидывают на винт стальные стропы и закрепляют его. В 3.45 "Калипсо" медленно, словно раненая птица, трогается с места. Она делает всего 6,5 узла. Эта авария расстроила нас всех, а меня особенно. Расстроила настолько, что не смею в этом признаться своим товарищам. Мы посреди Индийского океана, на половине пути до Мальдивских островов. Но нужно идти дальше. О возвращении не может быть и речи. Только далеко ли мы уйдем под одним двигателем?

Во что бы то ни стало мы будем исследовать коралловые рифы у берегов Индии: я знаю, что они отличаются от коралловых рифов Красного и Карибского морей. Ведь одни джунгли не похожи на другие.

Еле тащимся, делая 5 узлов. Такое плавание — трата драгоценного времени. Удручающе медленно пересекаем мы этот участок зловещего, враждебного Индийского океана, на просторах которого наша "Калипсо" кажется всего лишь крохотной скорлупкой.

Но терпение! Ведь в конце-то концов куда нам торопиться? Наше плавание не ограничено. Важно то, что нам удастся увидеть в море, когда доберемся до Мальдивских островов.

Неожиданно мои поврежденные позвонки, о которых я почти забыл, напоминают о себе. Верно, от того, что я оказался без дела, нервничал и волновался.

20 марта. До Мальдивских островов рукой подать. Стопорим машину и из двух клеток, спущенных с катеров, снимаем на киноленту акул, свирепо набрасывающихся на мертвого дельфина. Съемку производит Мишель Делуар, а Делемотт охраняет его.

Тушу дельфина привязываем к носовой части судна, куда тотчас устремляются акулы. Пловцы же спускаются в воду с кормовой палубы. Этот маневр позволит людям подняться на судно, если поведение хищников станет чересчур агрессивным. Мера оказалась благоразумной: акулы начали досаждать Раймону Коллю. А самая крупная стала просто опасной: того и гляди нападет.

Пловцы сообщают мне о ситуация по телефону. Приказываю подниматься на судно. Самая большая хищница бросается к трапу "Калипсо", и Делемотту едва удается подобрать ноги. Работы продолжались с самого утра, но возбуждение акул все росло. Полагаю, кадры будут впечатляющими. Но, к сожалению, кинооператорам досталось. Зрителям даже в голову не придет, сколько усилий прилагают операторы, скольким подвергаются опасностям, нередко напрасно. Операторы с "Калипсо" постоянно сталкиваются с затруднениями, такими, как плохая видимость, сильные течения попадание в аппаратуру воды. Самая главная забота у них — герметичность подводных камер, ведь малейшая течь сведет на нет кропотливый упорный труд. Разборка, удаление соли, протирка и сборка сложного прибора из 326 деталей, стоящего целое состояние, производится в первую очередь.

Такая работа недоступна дилетанту. Кстати сказать, фантазерам и людям, не ведающим, чего они хотят, у нас на судне делать нечего. Каждый из членов экипажа "Калипсо" должен знать досконально, по меньшей мере два ремесла; но многие у нас освоили и больше профессий. Кроме того, важно, чтобы каждый умел переносить жизнь на корабле, переполненном людьми, непрестанную бортовую и килевую качку, не уставать от неумолчного воя ветра, шума волн, стука машин. Чтобы умел заботиться о товарищах.