Далее, уже в ускоренном режиме, Дон начал учить меня как упорядочивать память, так чтобы она стала практически абсолютной, разделение сознаний на первичный поток и вторичные потоки было делом будущего. Сейчас фактически один день шел за семь, я постоянно находился в режиме ускорения, заставляя работать свои мозги на полную.

— Сейчас я объясню тебе, как сформировать языковую матрицу для передачи. Первым шагом тебе нужно составить словарь всех известных тебе слов, причем каждое слово должно содержать образ предмета или понятия, которое оно обозначает, если таких понятий несколько, нужно сопоставить несколько образов одному слову. Вторым шагом нужно наложить на это матрицу эмоциональные окраски словам, сформировать понимание эмоциональных нагрузок. Постарайся очистить свои собственные эмоции, от общепринятых, а так же моторику связок и горла, не беспокойся, тебе просто нужно приложить ощущение которое возникает в горле, когда произносишь это слово. Третьим этапом идет передача лексических конструкций, сформируй правила употребления слов, с ощущениями правильно и неправильно, именно с ощущениями, иначе интуитивное построение конструкций будет затруднено. Попробуй сделать это, когда получиться, перейдем к наложению культурной матрицы.

Я собрался, и начал делать, постоянно получая от Дона инструкции, и замечания, где я делаю не правильно. На сформирование первой матрицы без культурного слоя, у меня ушло почти два дня, то есть десять субъективных дней, которые я трудился, делая эту матрицу. Дон постоянно контролировал этот процесс, направляя меня, и конечным результатом остался доволен.

— Неплохо, моя первая матрица была хуже, теперь культурная матрица. Здесь должны быть правила употребления слов и словосочетаний в культурном контексте, то есть, как нужно говорить с людьми в разных социальных группах, ведь обращение к стражнику и королеве разные? Это и есть культурная матрица. Начинай делать, а я помогу.

На создание этой матрицы, я потратил еще три дня субъективного времени, зато я мог с уверенностью сказать: так хорошо русский язык я не знал никогда в жизни.

— Ну а теперь кульминация, тебе нужно передать знания языка мне, чтобы я тоже знал твой язык и умел на нем разговаривать. Положи ладонь мне на затылок, установи прямой зрительный канал, и начинай передавать одну матрицу за другой, следя за тем, чтобы наслоения шли в строгом соответствии и у каждого слова был образ.

Я сделал так, как просил Дон, постепенно передавая ему матрицы одну за другой, и каждая следующая была сложнее предыдущей, а культурная матрица была самой тяжелой, каждый элемент приходилось проверять, все ли связи корректно сформировались, и все ли образы соответствуют словам. На всю работу у меня ушло больше пятнадцати часов субъективного времени. Когда работа была доделана, я вышел из режима ускорения, отвалился назад и лег на пол, распластав руки. Я чувствовал себя выжатым лимоном.

— Ты понимаешь меня? — Голос Дона, произносящий русские слова был очень непривычен.

— Да, понимаю. — Устало ответил я.

— Это просто отлично, сегодня отдыхай, а завтра, в качестве тренировки, передашь знания языка всем миранам.

Я застонал… да уж, назвался клизмой, полезай в ж… Хотя, кого я обманываю? Это просто небольшая плата за возможность прикоснуться к неизвестному и волшебному. Моей основной задачей сейчас является выжить. Выжить и победить.

— Я всё сделаю, надеюсь, во второй раз будет проще.

— Наверняка, а сейчас отдыхай.

Я брел по лесу. Один. Вывихнутая нога ныла непрекращающейся болью, но она была уже столько привычна, что я почти не обращал на неё внимания, главное не останавливаться. Главное идти вперед и не сдаваться.

Наутро, после той ночи, когда я убил Николая, я собрал все вещи, которые показались мне необходимыми. Нож, теперь он был по праву мой, все драгоценности и деньги, которые бандиты старательно собирали со свих павших. Я даже обнаружил среди них мамино обручальное кольцо, которое сразу отложил отдельно. Сначала я хотел взять и пистолет, но он был слишком тяжел, а моя нога так и не прошла. Найдя удобную палку, которую я мог бы использовать в качестве шеста, я положил в рюкзак спальник, и немного еды. Максимум на два дня, если верить карте, до города не больше двадцати километров, но их еще нужно было пойти.

И вот я как робот переставляю ноги, опираясь на шест, периодически я останавливаюсь и подправляю свой курс по компасу, я все время забираю влево, так как именно левая нога у меня вывихнута. Идти, не сдаваться. Не сдаваться… упор на шест, правая нога, левая нога, упор на шест, правая нога, левая нога… Этот лес кажется мне бесконечным, и всё в нем говорит мне: «остановись, опасности нет, отдохни», но я не могу! Нужно идти до конца… иначе… иначе, я не смогу считать себя сыном своего отца.

Мне повезло, ещё до того как село солнце, я вышел на проселочную дорогу, и буквально через несколько минут меня подобрал тракторист. Увидев то, в каком я состоянии нахожусь, он сразу отвез меня в деревню, к местному ветеринару, который по совместительству был первой помощью и для людей.

Врач, сразу же вправил мне многу, оказывается, я снова её вывихнул, в тот момент, когда он дернул за лодыжку, а потерял сознание, а очнулся уже только на следующее утро, в кровати, с загипсованной ногой и участковым, который ждал, пока я проснусь.

— Ну, ты и ходок. Почти двести километров отмахал, а теперь рассказывай что произошло, ориентировки по всему региону разослали.

И я рассказал. Всё, от начала и до конца, только вот в истории с медведем… в общем погибли там все, задрал их медведь, а потом сам издох, от полученных ранений. А где это место, я не помню. В лесу. Наверное, два часа рассказывал, а потом меня покормили, и я опять уснул.

На следующий день я уже мог встать, и даже немного пройтись, добравшись до своих вещей с удивлением обнаружил, что их никто не тронул, деревенские не стали, а участковый может и не вспомнил. Я поплотнее упаковал мешок, и, сходив до туалета, припрял его в старой железной бочке, на краю участка. В рюкзаке остались только спальник и немного еды.

Вовремя. Через пару часов приехала милицейская машина из города, и отвезла меня в городскую больницу.  

Следующий день я передавал знания языка миранам, у меня все получилось, и действительно каждый последующий раз, был проще предыдущего, я «набивал руку». Понял, зачем нужно следить особенно внимательно, и как проверять сформировались связи или нет. Весь остаток дня мы провели разговаривая. Как сказал Дон, если не начать говорить на языке который был передан в память, то, как и с обычными знаниями, переданными напрямую, знание языка может очень быстро деградировать, особенно у тех, кто магией разума не владел. Мираны магами разума не были, конечно, они могли использовать некоторые приемы из этой магии, например ускорение, но без расположенности внутреннего источника к такому типу магии, достигалось это длительными тренировками и эффект был значительно меньше, максимум трех четырех кратное ускорение.

— То есть получается, что маг разума может удержать знания без деградации? — Спросил я Дона.

— Внешне это выглядит именно так, но не совсем верно, например, если я получу информационный пакет, язык, или любую другую информацию, я вхожу в состояние ускорения, разделяю сознание на несколько потоков, и осознанно раскладываю всю информацию по полочкам. Этого не избежать, если ты конечно не архимаг, но там совсем другие законы начинают действовать, точнее уровень контроля мага такого уровня, позволяет создавать ему собственные законы, по которым будет работать его тело и разум. Они конечно ограничены некоторыми пределами, но поверь границы очень широкие. Есть, конечно, ещё одна хитрость, это упаковать информацию в какой-нибудь артефакт, с целью ее дальнейшего изъятия, например, твое кольцо так работает.

— Ясно, то есть халявы не будет.