— Чепуха! — возразила Пола, помня только галантное поведение и усмешки Дюрока.
— Разве? Подумай о нелепом приеме, оказанном Г. М. в аэропорту, который показался тебе забавным.
— Но он таким и был! Ты бы тоже так подумал, если бы находился там. Бедных пассажиров выстроили у самолета, не позволяя шевельнуться, пока…
Внезапно Пола выпрямилась, оборвав фразу и вопросительно глядя на Билла.
— Теперь поняла, крошка? — улыбнулся он. — Пассажиры стояли у самолета, покуда французские таможенники обыскивали их багаж в аэропорту. Более того, их продержали больше часа в очереди на паспортный контроль.
А тем временем таможенные инспекторы трудились на славу. Они сосредоточили внимание не только на багаже Г. В. Колльера. Багажные этикетки и чемоданы могли подменить. Поэтому они проверили весь багаж, производя указанные Дюроком измерения в поисках двойного дна и потайных отделений. Илонин бойфренд, инспектор Мендоса, который руководил действиями полиции, говорит, что таможня выглядела как секция одежды в универмаге «Селфридж», по которой пронесся ураган.
— Погоди, Билл! — остановила его Пола. — А как насчет самого Г.В. Колльера?
— Ну а что, по-твоему, мог сделать Мендоса? Взглянуть на паспорт, спросить у Колльера, где он остановится — в отеле «Рифф» у гавани, — и обыскать его самого. При нем ни чего не оказалось, кроме изрядного количества денег в различной валюте. Что объяснимо, ведь этот город — большой обменный пункт, где любая валюта годится. Ты была в доме Дюрока, когда он говорил, что ждет важного телефонного звонка из аэропорта или 7-го полицейского участка?
— Да, я это помню.
— Речь шла о результатах обыска в аэропорту. Звонок прозвучал, когда я находился там. — Билл глубоко вздохнул. — Пола, в багаже не оказалось ничего, даже отдаленно напоминающего снаряжение взломщика или железный сундук.
Последовало долгое молчание.
— Но, Билл, если Колльер — Железный Сундук, разве он не выдал себя? Теперь они знают, как он выглядит.
— Нет, не знают!
— Почему?
— Старый Г. М. и полковник Дюрок думают, что Колльер — не Железный Сундук, и я с ними согласен. Иначе стал бы он вести себя так глупо или въезжать и покидать Лиссабон под этим именем? Нет, малышка. Очевидно, у Железного Сундука есть только один сообщник — его гранильщик алмазов, который путешествует вместе с ним. И это Колльер.
— Да, понимаю…
— Но настоящий Железный Сундук, который все планирует и организует, спокойно прилетел в том же самолете. Никто к нему не присматривался. Колльера, конечно, отпустили — он может послужить приманкой для человека, которого они ищут. Но сам Железный Сундук незамеченным проскользнул в Танжер.
Пола поежилась. Повернувшись направо, она посмотрела на силуэт пальмы и гряду холмов, тянущихся от бухты.
— Билл, я боюсь. Не физически и не за себя, но… судя по тому, что я слышала и читала, этот человек просто исчез на узкой улице в Брюсселе. А в Париже он заставил исчезнуть бриллианты со стола на глазах у полиции. Теперь он исчез опять, вместе со снаряжением взломщика и железным сундуком! Это жутко! Это… неестественно!
— Да, неестественно, — согласился Билл. — Но какую это предоставляет возможность!
— Возможность?
Билл вскочил на ноги так резко, что на столе задребезжали стаканы. Холодный ветер с Гибралтарского пролива вздувал на его спине рубашку. Расправив широкие плечи, он устремил невидящий взгляд на свет, отражающийся в водах гавани. Пола, как всегда, чувствовала, что его мозг сортирует факты так же быстро, как человек за прилавком английской почты раскладывает письма по ящикам.
— Железный Сундук хитер, колоритен и обладает острым чувством юмора, — заговорил Билл, обращаясь к гавани. — Ты видела фотографии настоящего железного сундука? Или сундук, который Дюрок специально выписал из Амстердама, как только заподозрил, что следующий удар будет нанесен в Танжере? — Он не стал дожидаться ответа. — Резьба по краям изображает обезьян, показывающих язык. Кроме того, Железному Сундуку противостоит Г. М., который еще хитрее и колоритнее. Тем не менее… — Внезапно его тон изменился. — Пола!
— Я здесь, Билл, — отозвалась она тем мягким голосом, который использовала, когда он что-то бормотал в беспокойном сне.
— Ты можешь себе представить общую сумму вознаграждения от различных городов за поимку Железного Сундука?
— Нет, дорогой. Но…
— Это значительно больше семидесяти тысяч фунтов. — Билл помедлил. — Предположим, Пола, его поймаю я?
Теперь Пола испугалась всерьез. Конечно, эти кражи и загадочные исчезновения могли вызывать интерес и беспокойство, но по-настоящему ее заботил только муж. Если он собирается втянуться в эту историю, и их счастливой жизни будут грозить опасности, значит, его нужно спасать от них, как от ужасной болезни.
— Билл, — твердо сказала она, — сядь и обними меня.
Он повиновался, но Пола знала, что его мысли все еще блуждают далеко. Внезапно ее осенило вдохновение.
— Я знаю, дорогой, почему ты беспокоишься из-за денег. Это моя вина! — Пола любила брать вину на себя. — Мы были слишком расточительны — жили и питались в самом дорогом отеле Танжера, который ты не можешь себе позволить. Но сегодня я видела объявление в «Танжер газетт»…
Она не рассказала ему полностью об источнике своего вдохновения, лелея секрет.
— Если бы мы поселились в маленькой квартире, а я убирала и готовила, это бы все изменило. Ведь жизнь в Танжере самая дешевая в мире…
Билл, пробудившись от мечтаний, уставился на нее.
— Какая квартира? — спросил он. — Кто говорит о квартире?
— Не важно, дорогой. Но почему ты так хочешь заполучить эти деньги?
— Дело не только в деньгах. — Билл покачал головой и задумался. — Хотя они освободили бы меня от нудной работы в консульстве. И мы могли бы куда-нибудь уехать. Возможно, в Англию.
— Билл! Ты недоволен жизнью со мной здесь?
— Господи, конечно доволен! Без тебя я нигде не мог бы жить.
Это было все, что хотела знать Пола. Она вздохнула.
— Тогда что означает эта чепуха насчет денег?
— Я говорил тебе: дело не только в них, но и в… в престиже.
— В престиже?
— Да, неужели ты не понимаешь?
Они посмотрели друг на друга. Сразу стало очевидно, что мотивы каждого непонятны другому. Между ними разверзлась пропасть, особенно пугающая потому, что они были так близки. Но Билл поцеловал жену, и тепло его губ излечило последствия слов.
— Я дурак, Пола, — признался он. — Забудь, что я сказал, ладно? Я ведь просто болтал.
— Если ты действительно хочешь в этом участвовать, — прошептала Пола, почти веря самой себе, — то я не стану тебя останавливать. Честное слово!
— Я не собираюсь ни в чем участвовать.
— Как бы то ни было, — Пола пыталась говорить «как мужчина с мужчиной», что у нее никогда не получалось, — ты хотя бы обдумай все как следует.
— Тут нечего обдумывать.
— Билл, я очень замерзла; посмотри, ведь я только в джемпере и слаксах. Не могли бы мы… вернуться в отель?
— Конечно.
Сидя за рулем автомобиля «флайинг-стандард», Билл мог поехать домой по прямой дороге, но, по каким-то своим причинам, выбрал кружной путь. Пола рядом с ним откинулась на спинку сиденья, полузакрыв глаза, согреваемая мыслями об объявлении в «Танжер газетт».
Даже в самые темные ночи над Танжером висит сероватая пелена, словно небо покрывают лучи от скрытых где-то ламп. Когда автомобиль свернул на Грэнд-Сокко, было только без четверти двенадцать. Электрические фонари и свечи отбрасывали бело-розовый свет на грязные стены домов. Запахи Грэнд-Сокко нельзя было назвать аппетитными.
Ночь была тихой, хотя в поисках шума вам следовало только спуститься на Литл-Сокко, которая никогда не спит. На рыночной площади, вымощенной булыжником, еще оставалось несколько телег, запряженных лошадьми или ослами. Тени деревьев падали на перезрелые фрукты и увядшие цветы, которые не удавалось продать. Группа арабов в бурнусах с видом заговорщиков толпилась вокруг гадальщика, предсказывающего судьбу по костям. По рю Сан-Франциско, спускающейся с узкого холма, мчались два современных автомобиля, оглашая воздух гудками.