Галера шла у берега большого гористого острова, протянувшегося к югу на двадцать миль. Он сплошь зарос лесом, только вершины гор казались облысевшими. Вдоль высоких берегов чернели базальтовые островки и скалы. По белым бурунам угадывались подводные камни. Густые заросли водорослей вытягивали длинные зеленые листья по течению. Через час на юге острова показалась высокая красноватая гора с плоской вершиной. Склоны ее изрезаны глубокими оврагами, в которых лежал снег. Ни хижины на берегу, ни дымка от костра. Пустынно.

— Я думаю, в душе каждого русского человека заложена любовь к морю, — вглядываясь в далекие берега, сказал Баранов. — Океаны и моря не страшат нас — наоборот, влекут к себе. Надо любить и этот дикий край, где судьба каждого в его руках. Не то в Иркутске, — продолжал он. — Там человек под пятой у пьяного чиновника, который токмо и может, что брать взятки и чинить перья.

— И я тако же думаю, — отозвался Медведников. — Земля здесь свободная, губернаторов нет. Каждый себя человеком понимает… Муторно иной раз в непогоду, бурлит море, качает. Ну, думаешь, последний день твой пришел. А когда распогодится, отишает, глаз от моря не оторвешь…

Попутный ветер продолжал надувать единственный парус галеры. Правитель постиг премудрости судовождения в прибрежном плавании. А парус на галере был прост в обращении. Если необходимо, он вместе с реем опускался на палубу, как у поморов на северных морях.

Галера «Ольга» поравнялась с южным мысом острова, и Александр Андреевич повернул на восток. Через час красноватая гора с плоской вершиной была у него по левую руку.

Перед глазами мореходов открылся остров Ситка. Берега пролива высокие, крутые. На пути один за другим возникали низкие, лесистые острова. В проливе море тихое, галера перестала валиться с борта на борт. На палубу из трюма выползли дети поселенцев, послышался смех и веселые восклицания. Вышла полнотелая, высокая жена Медведникова Орина и стала разглядывать зеленые острова.

Вечером 7 июля 1799 года «Святая Ольга» прилепилась к берегу неподалеку от одинокой базальтовой скалы, на которой виднелись индейские бараборыnote 13.

— Место сие водно, рыбно и травно, — осмотревшись, сказал Александр Андреевич. — Одобряю.

Тревожно закаркали вороны, поднявшись в несчетном числе с деревьев. Черный медведь, ловивший в реке горбушу, услышав голоса людей, оставил свое занятие и побрел к лесу.

— Посмотрите, ребята, — правитель ткнул пальцем на карту, — вот где мы. Здесь и поставим крепость. Она укрепит владения русских на берегах Америки. Отсюда мы будем двигаться дальше. — Баранов показал на устье реки Колумбии. — Ситка — это русский ключ от заколдованного замка. Русские хозяева здесь по праву, и я встану крепко.

Правитель был бесстрашный и вместе с тем прозорливый человек, глядевший далеко вперед. А самое главное, он был не корыстолюбив и не искал для себя наживы. Может быть, поэтому он был неудачливым купцом и его часто обманывали свои же товарищи. В Русской Америке Баранов был таким же самородком, как Ломоносов в науке и Кулибин в технике. Он нашел правильный способ освоения огромных земель с самыми ничтожными средствами. Если бы современные ему губернаторы были похожи на него, простому народу жилось бы намного легче и земля русская богатела и благоустраивалась бы гораздо скорее.

На следующий день, расположившись на берегу, промышленные начали рубку лесов и постройку крепости. Погода на Ситке показалась правителю хуже, чем на Кадьяке. Каждый день шли дожди, и по ночам было холодно.

В первый же ясный день Александр Андреевич, взяв с собой двух промышленных, направился в лес.

Чаще всего встречалась ель, некоторые деревья достигали изрядной высоты и росли прямо. Словом, лес был годен для судостроения. Росли и другие деревья: сосна, лиственница и пахучее хвойное дерево, которое русские назвали душмяным. Попадалась ольха, ива и много всевозможных кустарников, некоторые с длинными колючками.

Стоило углубиться в лес на десяток саженей, и он делался непролазным. Стволы упавших деревьев лежали буквально на каждом шагу. Некоторые совсем сгнили, и ноги проваливались сквозь древесину. На сгнивших деревьях росли новые зеленые побеги. Словом, все перепуталось и переплелось. Александра Андреевича удивил местный мох. Он покрывал землю слоем толщиной в четверть, а местами и в две четверти.

В пути людей изводили комары, они жалили беспощадно. Особенно свирепствовал гнус, наподобие мелкой беловатой мушки.

Четыре часа прогулки через кустарник и древесные заторы выбили правителя из сил. Тяжко дыша, он уселся на поваленное дерево.

— Ну-ка, Плотников, разожги костер.

Костер стал разгораться. Абросим Плотников положил на огонь охапку ветвей душмяного дерева. Пахучий дым отогнал комаров. Подогрели на огне взятую из крепости лососину, вскипятили чайник.

За едой и разговорами время прошло незаметно. Вечером изменился ветер и навалил с моря густого тумана. Лесная чащоба сделалась непроходимой. Пришлось остаться у костра. Ночевали в лесу неуютно. Костер обогревал мало. Плотников надрал большие куски коры с упавших деревьев, ими укрылись. Ночью сильно похолодало и пала обильная роса. Туман разошелся только к полудню.

— Будем строить фрегаты не хуже «Феникса», — были первые слова Александра Андреевича по возвращении в крепость.

— А у меня плохие вести, — отозвался Медведников. — Вчера после вашего ухода пришли два бостонских брига и на наших глазах стали торговать с колошами. Много бобров взяли за ружья и порох.

— Откуда знаешь?

— Анфиса, крещеная колошка, вызнала.

Александр Андреевич бросился к своей галере. Тридцать минут провозился, пока приготовил ее к походу.

— Поднять флаг! — скомандовал правитель. — Весла на воду!

Но бостонские бриги не стали дожидаться подхода барановской галеры. Увидев русский флаг, они снялись с якоря и двинулись к выходу из гавани.

— Чует кошка, чье мясо съела, — сказал, вернувшись, правитель. — Не дадим торговать иноземцам… Я решил, Василий Григорьевич, фрегат здеся заложить. Леса достаточно. Срубим сейчас. До весны пролежит — и в дело. У меня чертежи «Феникса» с собой. Сумеешь фрегат построить?

— Велика ли премудрость по чертежам! Построю, Александр Андреевич. Вот только дерево здешнее мне не показалось: дряблое, воды в древесине много и смолы вовсе нет.

— Дерево плохое, однако нам корабли больше хлеба нужны. У меня задумка: пошлю свои фрегаты либо в Бостон, либо в Петербург за товарами. Прикажи завтра лес валить. Для рангоута и мачт руби деревья, что растут на каменьях. А яблочное дерево пойдет на шкивы и блоки.

— Сделаю.

На следующий день появились колошские вожди. Их интересовало, что здесь делают русские. Они приехали, как всегда, с танцами и песнями. Правитель принял гостей с почетом, угостил, одарил богатыми подарками.

Индейцы отнеслись к русским радушно, обещали привозить корма в обмен на топоры, бусы и бисер и показать места, где бобры водились в изобилии. Правитель решил головной отряд кадьякцев отпустить на промысел. Для ловли рыбы на Ситке осталось пятьдесят байдарок.

В сентябре пришел из Павловской гавани пакетбот «Орел» под командованием подпоручика Талина. Он привез пушки, материалы для постройки крепости и большой запас разнообразных товаров. К великой радости Баранова, рогатый скот и свиньи, отправленные на Ситку для разведения, прибыли в целости и сохранности.

Выгружали груз медленно. Подпоручик Талин всячески противодействовал разгрузке, запрещая матросам работать. Будучи человеком вздорного нрава и воспитания дворянского, он приказы правителя не выполнял, ссылаясь на его купеческое звание.

Положение Александра Андреевича было тяжелым. Отстранить Талина от должности он не мог — других судоводителей у него не было. Приходилось терпеть и вступать в переговоры.

После выгрузки трюмы «Орла» промышленные заполнили бобровыми шкурами, и Талин получил строгий приказ отвезти их прямым путем на Кадьяк.