Погрузочный трап, задрожав остановился. И отец Ал вместе с сотней других пассажиров сошел в Центральный Космопорт Луны. Постепенно он проложил себе дорогу сквозь пассажиропоток к стене — табло и поглядел на список отбывающих кораблей. Наконец нашел — Проксимо-Центавра, Вход 13, отлет в 15 час. 21 мин. Он взглянул на цифровые часы наверху — 15 час. 22 мин.! Он в ужасе оглянулся на очередь к Проксимо, как раз когда появилось светящееся слово «Отбыл». Затем номер входа тоже исчез.

Отец Ал глядел на все это, онемев, ожидая, когда загорится время отправления следующего корабля.

Вскоре объявление появилось — 3 час. 35 мин. Стандартного Гринвичского Времени. Отец Ал резко отвернулся, зарядившись горячим приливом чувств. Он почувствовал в себе гнев и не двигался, расслабился телом, стоя спокойно на месте расслабиться и давая гневу вытечь. Финаль снова нанес удар или же его последователь Гундерсун? То, чего не хочешь, обязательно произойдет, расстраивайся или не расстраивайся. Если бы отец Ал прибыл на Луну в 15 час 20 мин., чтобы поспеть на лайнер, улетающий на Проксимо Центавра, то лайнер, конечно же, стартовал бы в 15 час. 21 мин.!

Он вздохнул и пошел искать кресло. С Финалем или любым из его присных не поборешься, тем более что, все они лишь персонификации одной из самых универсальных черт рода человеческого, противоречивости, и никогда не существовали в действительности. С ними ничем нельзя было бороться, если только самой противоречивостью, которую можно было опознать, и сторониться.

В соответствии с этим, отец Ал нашел свободное кресло, уселся, извлек свой требник, и настроился начать читать службу.

— Господин, тут сидел я!

Отец Ал поднял взгляд и увидел круглую голову с шапкой густых, непричесанных волос, сидящую на коренастом теле в безукоризненно сшитом деловом костюме. Лицо же было густобровым, почти лишенным подбородка, в данный момент, довольно сердитым.

— Прошу прощения, — ответил отец Ал. — Место пустовало.

— Да, потому что я ушел взять чашку кофе! И незанятым оставалось только оно, как вы, несомненно, видели. Неужели я должен потерять его потому, что у раздаточной стены оказалась длинная очередь?

— Да, — Отец Ал медленно поднялся, засовывая требник обратно. — В зале ожидания обычно принято так. Однако не стоит спорить. Всего хорошего, господин. — Он взял чемодан и решил уйти.

— Нет, подождите! — незнакомец схватил отца Ала за руку. — Извините, отец, вы, конечно же, правы. Просто день вышел такой плохой, из-за расстройств, связанных с путешествием. Присаживайтесь, пожалуйста.

— О, Вы меня приятно удивляете, — обернулся с улыбкой отец Ал. — Разумеется, никаких обид, но если вам пришлось так трудно, то вам кресло нужнее, чем мне. Садитесь, пожалуйста.

— Нет, нет! У меня же есть уважение к священнослужителям. Садитесь, садитесь же!

— Нет, я в самом деле не могу. Вы очень добры, но я буду потом весь день чувствовать себя виноватым и...

— Садитесь, отец, говорю я вам! — проскрежетал незнакомец, сжимая руку отцу Алу. А затем спохватился и отпустил ее, застенчиво улыбаясь. — Видали? Вот я опять! Идемте, отец, что вы скажете если мы плюнем на этот зал и пойдем отыщем себе чашку кофе со столиком под ней и двумя креслами? Я плачу.

— Разумеется, — улыбнулся отец Ал, теплея по отношению к незнакомцу. — У меня есть немного времени...

Кофе на этот раз было натуральным, а не синтезированным. Отец Ал гадал почему незнакомец сидел в общем зале ожидания, если он мог себе позволить такие расходы за счет фирмы.

— Йорик Талец, — представился незнакомец, протягивая руку.

— Алоизий Ювэлл, — пожал протянутую руку отец Ал. — Вы путешествуете па торговым делам?

— Нет, я путешествую по времени. Служу аварийным монтером у доктора Энгуса Мак-Арана.

Какое-то время отец Ал сидел неподвижно, а затем произнес:

— Вы должно быть ошиблись. Д-р Мак-Аран умер более тысячи лет назад.

Йорик кивнул.

— По объективному времени, да. Но по-моему субъективному времени он всего час назад отправил меня на машине времени. И когда я закончу с вами говорить, мне надо будет явиться обратно и доложить ему как прошла беседа.

Отец Ал сидел не двигаясь, пытаясь переварить услышанное.

— Док Энгус изобрел путешествие по времени еще в 1952 году, — объяснил Йорик. — И сразу сообразил, что у него появилось нечто такое, чего попытаются украсть все, особенно правительства. Ему не хотелось увидеть, как его изобретение применят для военных целей. Поэтому он не подал заявку на патент. Он сделал для своей лаборатории времени секретное убежище и организовал для фасадного финансирования научно-исследовательскую фирму.

— В учебниках истории об этом нет ни единого слова, — возразил отец Ал.

— Это показывает, как хорошо он хранит секрет, не так ли? Однако недостаточно хорошо — весьма скоро он обнаружил каких-то других скачущих по времени личностей из развитых технологических обществ, всплывающих то в древней Ассирии, то в доисторической Германии — во всевозможных местах. Через некоторое время он выяснил, что принадлежали они в большей части к двум организациям — Борцы с Интеграцией Телепатов в Ассоциацию и Воинствующие Единицы Тоталитарных Организаций. А также выяснил что обе они пользуются машинами времени, скопированными в основном с его модели без его разрешения. И они даже не платили ему за право пользования его изобретением.

— Но вы же сказали, что он не подавал заявку на патент.

Йорик лишь отмахнулся от такого возражения.

— Морально, он все равно считал себя обладателем патентных прав. Они могли бы, по крайней мере, спросить разрешения. Поэтому доктор сформировал собственную организацию для охраны прав личности, по всему протяжению линии времени.

— Включая патентовладельцев?

— О, да. Он и называет организацию «Защита Личноправовая Особо Свободных Торговцев (с патентами)». Весьма скоро он создал сеть агентов, рыскающих по всему времени, начиная с 40000 года до н. э., сражаясь с БИТА и ее анархистами и с ВЕТО и ее тоталитаристами.

Отец Ал поджал губы:

— Как я понимаю, это означает, что он поддерживает демократию?

— А какая другая система действительно пытается гарантировать патентные права изобретателя? Конечно содержание организации таких размеров требует немалых денег, и поэтому он занялся кладоискательством. Он дает указание агенту, скажем, в древней Греции закопать несколько произведений искусства, а потом отправляет экспедицию раскопать их в 1960 году, когда даже за детскую глиняную куклу любой музей выложит тысячу долларов. А монеты он распоряжается раскопать в эпоху Возрождения и вложить их в один из ранних банков. Просто изумительно, что может случиться с несколькими денариями, когда поднакопятся проценты за пятьсот лет.

— Интересный вопрос, — согласился отец Ал, — коль речь зашла об интересе, то очевидно, что наша встреча произошла не случайно. Почему вы заинтересовались мной?

— Потому что вы летите на Грамарий, — усмехнулся Йорик.

Отец Ал нахмурился:

— Как я понимаю, у вас есть агент в Ватикане в наше время.

— Нечестно говорить, но у нас есть свои капелланы.

Отец Ал вздохнул.

— И в чем же ваш интерес к Грамарию?

— В основном в том, что им интересуются БИТА и ВЕТО. Они делают все возможное, что бы там не сложилось демократическое правительство.

— Почему?

Йорик нагнулся вперед.

— Потому что ваше настоящее правительство, отец, это Децентрализованный Демократический Трибунал, и действует оно очень успешно. Оно охватывает уже шестьдесят семь планет, и быстро растет. БИТА и ВЕТО хотят его остановить любым возможным способом, а самый легкий способ — дать ему расти, пока он не будет уничтожен собственными размерами.

Отец Ал быстро замотал головой.

— Не понимаю. Как могут размеры уничтожить демократию?

— Потому что демократия, не самая эффективная форма правления. Важные решения требуют долгих обсуждений и, если диаметр Земной Сферы станет слишком длинным, то Трибуны будут не в состоянии узнать, что народ думает на местах о том или ином вопросе. А это означает, что избирателям будут навязывать непопулярные решения до тех пор пока они не начнут бунтовать. Бунты подавят, подавление их превратится в репрессии, которые породят еще большее количество бунтов. Так что, в конечном итоге, демократия либо распадется, либо превратиться в диктатуру.