– Откуда ваша неприязнь к Пратту?

– Черт побери, это не имеет никакого отношения к делу. Старая история, которая никак не связана…

– А нет ли ответной ненависти к вам со стороны Пратта, которая могла бы стать мотивом убийства?

– Нет. – Осгуд сделал нетерпеливый жест и поставил бокал на стол. – Нет.

– Вы можете предположить другую причину, по которой Пратт мог бы желать смерти вашему сыну? Она должна быть правдоподобной.

– Я не могу придумать ни правдоподобную, ни не правдоподобную причину. Пратт мстителен и хитер, и в юности с ним случались припадки буйства. Его отец служил конюхом у моего отца. В припадке ярости он был способен на все…

– Не годится… – Вульф покачал головой. – Убийство задумано и осуществлено очень тщательно. Убийца был холоден и расчетлив.

– Не знаю. Ничего не знаю.

– Я задаю тот же вопрос в отношении Джимми Пратта.

– Я его не знаю. Я никогда его не видел.

– Никогда не видели?

– Ну… возможно, видел. Но я его не знаю.

– А Клайд?

– Кажется, они встречались в Нью-Йорке.

– Вы не знаете, были ли у Джимми Пратта причины желать смерти вашему сыну?

– Нет.

– Тот же вопрос в отношении Каролины Пратт?

– Ответ такой же. Они встречались в Нью-Йорке, но знакомство было поверхностным.

– Прошу прощения, шеф, – вмешался я. – Вы позволите мне сообщить кое-что новенькое?

– Конечно, – Вульф взглянул на меня.

– Клайд и Каролина Пратт были помолвлены, но дело разладилось.

– Так, так… – пробормотал Вульф.

Осгуд уставился на меня:

– Кто вам сказал эту чушь?

Я не обратил на него внимания и продолжал, обращаясь к Вульфу:

– Информация точная. Они были помолвлены довольно давно, только Клайд, очевидно, не хотел, чтобы его отец знал, что его поймала на удочку женщина из семьи Пратта, к тому же еще и спортсменка. Потом Клайд встретил другую особу и перекинулся к ней, а его дружба с Каролиной затрещала по всем швам. Этой особой была девушка, с которой я вчера познакомился, – Лили Роуэн. Позднее, а именно прошлой весной, она изменила курс и дала Клайду отставку. С тех пор он болтался в Нью-Йорке, пытаясь возобновить с ней отношения. Можно предположить, что он приехал сюда, зная, что она здесь, но это только предположение. У меня не было возможности…

– Это недопустимо! – вскипел Осгуд. – Абсурдные сплетни! Если вы считаете…

– Спросите, почему он готов свернуть шею Лили Роуэн.

– Мистер Осгуд… – Вульф решил расставить все по местам. – Я предупреждал вас, что расследование убийства неизбежно связано с грубым вторжением в личную жизнь. Вы должны смириться с этим или же прервать наши отношения. Если вам претят вульгарные выражения мистера Гудвина, я не могу вас винить, но и помочь тоже ничем не могу. Если вам не нравятся факты – давайте прекратим дело. Но факты нам необходимы. Так что же насчет помолвки вашего сына с мисс Пратт?

– Я впервые об этом слышу. Мой сын не говорил мне о помолвке, и дочь тоже, хотя она должна бы об этом знать. Она была дружна с Клайдом. Но я не могу в это поверить…

– Теперь можете. Мой помощник очень осторожно обращается с фактами. А что вам известно об увлечении Клайда мисс Роуэн?

– Это… Вы понимаете, что все это абсолютно конфиденциально?

– Сомневаюсь. Думаю, что в Нью-Йорке по меньшей мере сотня человек знает об этом больше, чем вы.

– Я знаю только, что около года назад эта девица вскружила голову моему сыну. Он хотел жениться на ней. Она богата – вернее, у нее богатый отец. Она не желала выходить за Клайда замуж. Если бы эта девица вышла за него, она бы его погубила, но она погубила его и так, во всяком случае, начала губить. Клайд ей надоел, но она так глубоко запустила в него когти, что он не мог вырваться. Его невозможно было убедить вести себя, как подобает мужчине. Он не хотел возвращаться домой и оставался в Нью-Йорке, потому что там была она. Он тратил уйму денег, и я перестал их ему посылать, но это не помогло. Не знаю, на что Клайд жил последние четыре месяца. Подозреваю, что, несмотря на мой запрет, ему помогала сестра. Я уменьшил и ее содержание. В мае я поехал в Нью-Йорк и унижался перед этой Роуэн, но без толку. Проклятая шлюха!

– Не совсем точно. Шлюха брала бы деньги. Однако пока что я не вижу мотива, который мог бы побудить мисс Роуэн к убийству. Мисс Пратт… возможно. Он бросил ее ради другой, и она к тому же физически сильно развита. Женщина может очень долго таить обиду. Когда ваш сын вернулся из Нью-Йорка?

– В воскресенье. Вместе с сестрой и своим приятелем Бронсоном.

– Вы знали о его приезде?

– Да, он позвонил из Нью-Йорка в субботу.

– К этому времени мисс Роуэн уже была у Праттов?

– Не знаю. О том, что она здесь, я узнал только вчера вечером от вашего помощника, когда был у Пратта.

– Она уже была там, Арчи?

– Не знаю, – покачал я головой.

– Ну, неважно. Я только пытаюсь отделить несущественное и сомневаюсь, что это обстоятельство имеет значение. – Вульф Снова обратился к Осгуду. – Чем ваш сын объяснил свой приезд после столь долгого отсутствия?

– Он приехал… – Осгуд помедлил, затем сказал:

– Они приехали на ярмарку.

– А на самом деле?

– Проклятье! – Осгуд сверкнул глазами.

– Я понимаю, мистер Осгуд. Мы обычно стараемся не полоскать грязное белье на людях. Зачем приехал Клайд? Просить денег?

– Откуда вы это узнали?

– Ниоткуда. Люди часто нуждаются в деньгах, а вы перестали посылать их сыну. Он вообще просил денег или имел в виду определенную сумму?

– Ему нужно было десять тысяч долларов.

– Вот как… – Вульф слегка поднял брови. – А зачем?

– Он отказался объяснить. Сказал только, что попадет в беду, если не получит денег. Ну ладно, раз уж я начал рассказывать… Он растратил кучу денег во время своей интрижки с этой женщиной. В мае я выяснил, что он увлекся карточной игрой – это была одна из причин, почему я перестал посылать ему деньги. Когда он попросил десять тысяч, я подумал, что дело в карточном долге, но он это отрицал.

– Вы дали ему деньги?

– Нет. Отказался наотрез.

– Он был настойчив?

– Очень. Произошла сцена, чертовски неприятная. А теперь… – Осгуд стиснул зубы и уставился в пространство. – А теперь он умер. Боже милостивый! Если бы я знал, что эти десять тысяч как-нибудь связаны…

– Пожалуйста, успокойтесь. Давайте работать. Я обращаю ваше внимание на то совпадение, которое вы, возможно, уже заметили: вчера ваш сын заключил пари с Праттом на сумму именно в десять тысяч долларов. В связи с этим возникают кое-какие вопросы. Пратт отказался заключить с вашим сыном так называемое джентльменское пари, если вы за него не поручитесь. Насколько мне известно, он позвонил вам, и вы гарантировали выплату в случае, если ваш сын проиграет. Это так?

– Так.

– М-да. – Вульф нахмурился, глядя на стоявшие перед ним две пустые бутылки. – Это несколько непоследовательно… Сначала вы отказываетесь дать десять тысяч, необходимые вашему сыну, чтобы избежать неприятностей, а затем, как бы мимоходом, соглашаетесь гарантировать точно такую же сумму в случае проигрыша пари.

– Это было не мимоходом.

– У вас были особые причины полагать, что ваш сын выиграет пари?

– Какие к черту причины? Я даже не знал, по какому поводу заключается пари.

– Вы не знали? Ваш сын поспорил, что Пратт не зажарит Гикори Цезаря Гриндена на этой неделе.

– Нет. Тогда не знал. Дочь рассказала мне уже потом. Когда Клайда не стало.

– Разве Пратт не объяснил вам по телефону?

– Я не дал ему возможности. Когда я услышал, что Клайд находился у Тома Пратта и побился с ним об заклад, и что у Пратта хватает наглости спрашивать, поручусь ли я за своего сына, – неужели вы думаете, я буду дознаваться у этой скотины о подробностях? Я сказал ему, что любая сумма, которую мой сын может ему проспорить, будь это десять тысяч долларов или в десять раз больше, будет немедленно выплачена, и повесил трубку.