– Это вообще не мысль, а рефлекс, и отвечает за него спинной мозг, а не головной. Ты говорил, что книга эта – «Объединенная Югославия» Хендерсона.

– Да, сэр.

– А где была эта книга, когда ты вернулся в кабинет?

– На полке, на своем месте. Она сама ее туда поставила. Для черногор…

– Пожалуйста, достань ее.

Я пересек комнату и, сняв с полки книгу, протянул ее Вульфу. Тот заботливо протер переплет ладонью – он всегда так поступает, обращаясь с книгами – затем, не открывая, повернул книгу лицевой стороной к себе, крепко сжал и, подержав так некоторое время, резко отпустил. Открыв ее после этого где-то в середине, он вынул из нее сложенный лист бумаги, засунутый между страницами. Вульф развернул бумагу и принялся читать. Я сел и крепко закусил губу, от души желая, чтобы это помогло мне удержать слова, которые так и просились наружу.

– Так и есть, – произнес Вульф. – Прочитать тебе, что здесь написано?

– Сделайте одолжение, сэр.

Вульф кивнул и начал нести такую тарабарщину, что у меня волосы встали дыбом. Зная, что он только того и ждет, чтобы я прервал его, прося о пощаде, я снова закусил губу. Когда он наконец остановился, я хмыкнул:

– Все это прекрасно, но зря она мне так прямо и не сказала, до чего я умный и привлекательный, вместо того чтобы излагать это на бумаге и прятать между страницами книги. Особенно меня пленили последние слова о том, какой я…

– И особенно не стоило писать такое по-сербскохорватски. Ты говоришь на этом языке, Арчи?

– Нет.

– Тогда, пожалуй, я переведу, что здесь написано. Документ датирован 20 августа 1938 года, написан в Загребе на гербовой бумаге Доневича. В нем говорится примерно следующее: «Предъявитель сего, моя жена, княгиня Владанка Доневич, сим уполномочена безусловно действовать и высказываться от моего имени, удостоверять своей подписью, которая следует ниже за моей собственной, мое имя и мою честь во всех финансовых и политических делах, имеющих отношение ко мне и ко всей династии Доневичей, и прежде всего – в поставках боснийского леса и размещения некоторых кредитов через нью-йоркскую банковскую компанию „Барретт и Дерюсси“. Я сам и от имени всех заинтересованных лиц ручаюсь за ее преданность делу и добропорядочность».

Вульф сложил документ и накрыл его ладонью.

– Подписано Стефаном Доневичем и Владанкой Доневич. Подписи заверены.

Не спуская с него глаз, я сказал:

– Интересно. Он даже не пожалел двадцати центов на нотариуса. Меня вот что волнует. Откуда вы знали, что в книге спрятан этот документ?

– Ничего я не знал. Но то, что она у тебя выспрашивала…

– А, конечно. Ее расспросы разожгли ваше любопытство. Не заливайте! Что же, по-вашему, эта девица – балканская княгиня?

– Не знаю. Стефан женился всего три года назад. Я узнал о его женитьбе из этой самой книги. Хватит приставать ко мне, Арчи. Я уже сыт по горло твоими выходками. Мне и так не нравится вся эта история.

– Что же именно вам не нравится?

– Ничего. Международные интриги – самое грязное из всех занятий. Я весьма поверхностно представляю себе ту кутерьму, которая сейчас творится на Балканах, но даже поверхностному наблюдателю видно, как разъедают страну личинки коррупции. Регент, правящий в Югославии, лицемерно ищет дружеского расположения отдельных народов. Сам он из рода Карагеоргевичей. Князя Стефана, ставшего после смерти старого Петера главой клана Доневичей, тоже используют определенные иностранные круги, а он сам, со своей стороны, прибегает к их помощи для достижения своих честолюбивых замыслов. И вот полюбуйся! – Вульф хлопнул по бумаге ладонью. – Что они протащили в Америку! Если только эта бумажка поможет с ними разделаться, я так и поступлю!

Вульф запыхтел и в сердцах сплюнул – мне всего раз доводилось видеть подобное за все годы, что я прожил под его крышей.

– Пф! Поставки боснийского леса от Доневича! С той самой минуты, как я увидел эту девицу и услышал ее голос, я так и знал, что где-то рядом дьявол. Чтоб им провалиться! Пересекли океан и ступили на американский берег! Чтоб и ей тоже провалиться – явилась сюда, в мой кабинет, да еще опоганила мою книгу этой гадостью…

– Успокойтесь, – предостерег я разошедшегося Вульфа. – Вздохните глубоко три раза. В конце концов, откуда вы знаете, что именно она сунула сюда ту бумажку? С тех пор, как вы доставали эту книгу с полки, прошло несколько месяцев – так, может, кто-то другой…

– Кто? Когда?

– Господи, да откуда я знаю. Ну вот, например, Вукчич, он ведь тоже черногорец…

– Вздор!

Я махнул рукой:

– Ну хорошо, пусть это сделала чужестранка, но все равно, правда ли, нет ли, что она и есть зловредная и ужасная балканская княгиня, – дальше-то что? По-вашему, она связалась здесь со всяким сбродом, и теперь к нам заявится мистер Шталь с ордером на обыск, найдет эту бумажку, закует вас в кандалы и бросит за решетку? Вы что, смеетесь? А может, вы полагаете, что она стянула у настоящей княгини эту писульку и привезла ее сюда, чтобы выгодно загнать?..

– Арчи.

– Да, сэр.

– Напиши на конверте: «Мисс Карле Лофхен, школа Николы Милтана», – адрес уточни в телефонном справочнике. Запечатай в конверт эту бумагу и немедленно отправь почтой. Я не желаю, чтобы она оставалась здесь. Мне это ни к чему. Я, конечно, пересылаю деньги этим отчаянным черногорцам – мне хорошо известно, каково храбриться на пустой желудок, но в конце концов это их конюшню, а не мою, надо вычистить, так при чем тут я? Это первое… Что там, Фриц?

Появившийся в кабинете Фриц Бреннер сделал положенные три шага и доложил:

– Сэр, вас хочет видеть молодая дама, мисс Карла Лофхен.

Я поперхнулся. Вульф прищурился.

Фриц застыл в почтительной позе. Ему пришлось прождать целых две минуты. Вульф все это время сидел неподвижно, сложив бантиком губы, лоб его изрезали хмурые складки. Наконец он выдавил:

– Где она?

– В гостиной, сэр. Я всегда думал…

– Закрой дверь и подойди сюда.

Фриц повиновался. Когда он остановился возле письменного стола Вульфа, тот повернулся ко мне:

– Напиши на конверте адрес Сола Пензера и наклей марку.

Я достал пишущую машинку и выполнил указание. Наклеивая на уголок марку, я бросил:

– Заказным или срочным?

– Ни тем, ни другим. Еще одно достоинство Америки – почту доставляют быстро и не вскрывают. Дай-ка мне конверт. – Он сунул в него сложенный документ, лизнул оклеенный край и надавил на него.

– Фриц, пойди к почтовому ящику, что на углу, и брось письмо – сразу же.

– Молодая дама…

– А мы пока ею займемся.

Фриц удалился. Насторожившийся Вульф дождался, пока открылась, а потом закрылась парадная дверь, после чего обратился ко мне:

– Не забудь позвонить Солу и предупредить о письме – пусть бережет его как зеницу ока. – Он подтолкнул ко мне через стол «Объединенную Югославию». – Убери книгу, а потом приведи сюда эту девицу.

Я поставил книгу на полку на прежнее место и затем отправился в гостиную приглашать посетительницу.

– Проходите, пожалуйста. Простите, что заставили нас ждать.

Так как я пропустил ее вперед, то у меня была отличная возможность оценить ее сложение, ровную походку и посадку головы – исходя из новой теории о возможной княгине, но все равно самым ярким впечатлением так и осталось ее «пжалста», и, на мой взгляд, вряд ли я стал бы ее воспринимать иначе, нежели как просто чужестранку. В общем, исходя из виденных мною фотографий всяких принцесс, от детишек до более зрелых представительниц августейших фамилий, я склонен был сомневаться в княжеском происхождении посетительницы и скорее готов был допустить, что документ она попросту стянула у полноправной владелицы.

Мисс Лофхен села в кресло, поблагодарила меня, и я вернулся за свой стол. Я хотел было ее предупредить, чтобы она не вворачивала словечек вроде «Hvala Bogu», но потом решил, что Вульф сейчас не в том настроении, чтобы обращать внимания на такие мелочи. Он возвышался в кресле, направив суженные глаза прямо на нее.