Благодаря сканированию мы уже знали общее расположение подземного комплекса: пять кольцевых уровней, каждый последующий меньше предыдущего. Конечный представлял собой комнату в центре между тремя горами. Когда я увидела масштабы постройки, то не удивилась, что тарианцы бросили сюда значительную порцию своих ресурсов. Командующий раскопом хотел, чтобы сетари просканировали комнаты этой части уровня видением битвы на предмет наличия монстров, ловушек, невидимых глазу угроз и, если возможно, нашли коммуникационную платформу и то, что генерирует эфир. Ислен Даффен была не в восторге, что первыми пойдут сетари, хотя им наказали как можно больше левитировать, дабы ничего не нарушить. Однако после сражения с гигантом она вроде стала больше прислушиваться к сетари, по крайней мере, в том, что касается безопасности. Ислен Даффен хочет, чтобы я еще рассказала ей об истории Земли, но с обнаружения этого раскопа она работает без остановки и едва не падает от усталости. Даже не знаю, когда нам удастся выкроить минутку.

Стены внутри раскопа сияют тем же светом, что и Пандора во время лунного дождя, но без свободно плавающего эфира. Значит, нам хотя бы не надо беспокоиться о свете. Четвертый и «отряд-один» разделились на команды и принялись прочесывать главный проход, ныряя в боковые коридоры и комнаты, а потом вновь собираясь вместе. Почти сразу выяснилось, что спуски вниз запечатаны так же, как был вход, и когда мы нашли длинный коридор по этому уровню, то столкнулись с той же проблемой. Итак, у нас есть доступ только на треть верхнего уровня.

Это город, а не гробница. Понятия не имею, с чего древним муинцам захотелось жить под землей — одна только проблема вентиляции создавала ненужную головную боль, — но каждая найденная комната походит на жилой квартал, кроме тех немногих, где были источники воды или зоны сбора. Никто на нас не кинулся, никаких ловушек не встретилось. Коммуникационная платформа обнаружилась в зале в конце длинного узкого прохода, и после утомительных переговоров было решено послать Сонн попытаться деактивировать замки. Распечатать двери не вышло, ддора жутко обрадовалась, и к счастью, нам пришла пора возвращаться.

Группа техников принялась устанавливать другую машину вокруг входа в Северную гору, а археологи разделились на две команды: одна старательно распутывала ковер из останков у самого входа, а вторая работала в ближайшей комнате. Исследователи были в восторге. Дело даже не в том, что все сохранилось в идеальном состоянии, просто в Пандоре и Нуриоте мало мест, не пострадавших от воздействия ветра и дождя и набегов животных. Ну и разумеется, обнаружение рабочей старинной лантарской технологии. Не знаю, поможет ли она починить пространства, но это первая крупная находка со времен получения Тарой «системы идентификации».

У меня не особо болела голова после ддоры, но я все равно устала, поэтому обрадовалась, когда Рууэл отправил нас обратно на «Диодел». Отряд-один отправился спать на «Литаре», которая осталась здесь на ночь. Большинство участников экспедиции расположились в палаточном городке, и пусть тарианские сетари больше привыкли находиться вне помещений, раз уж ходят в пространства, обладатели талантов видения не могут спать, не закрывшись в капсуле или в комнате на Таре. Видение битвы реагирует на каждого проходящего мимо человека.

Как и частенько во время еды, Рууэла не было, а у меня возникло ощущение, что не сиди я здесь, четвертый отряд, наверное, обсудил бы коларцев. Поэтому после обеда я отправилась в душ и сразу спать.

И как раз сидела на краю своей капсулы и заплетала косу, когда возник Рууэл.

— Девлин. Ты после медблока еще видела кошку-ионота?

На этот вопрос мне отвечать не хотелось. Странно, почему Рууэл вообще его задал. Я моргнула и вдруг сообразила:

— Ты предупредить капитана коларцев, что я могу сделать глупость, и он должен за мной присматривать?

— Да. — Очень прямолинейно, очень по-рууэловски. — Я так понимаю, видела. В следующий раз сообщи.

Если мне когда-нибудь придется ему врать, то ничего не выйдет. И вряд ли я смогла бы притвориться, будто послушаюсь.

— Я чаще всего делать то, что говорят, потому что это либо разумно, либо у меня нет выбора. Тень я однажды уже сдать на тесты, но больше никогда.

Если не считать пару стычек с медиками, думаю, это первый раз с момента спасения, когда я отказалась подчиняться — и Рууэлу мне вот совсем не хотелось бы говорить «нет». Я в напряжении ждала его реакции, но он просто какое-то время на меня смотрел, а потом сказал:

— А если окажется, что она не такая безобидная? Ты не сможешь исправить причиненный ею вред.

— То есть если она не превращалась в злого котенка-людоеда раньше, то однажды все-таки может? Ну тогда и меня заприте на случай, если я решить бегать и колоть людей ножом.

— У кошки гораздо больше шансов попасть, — сообщил Рууэл с совершенно невозмутимым лицом и покачал головой, явно решив, что нет смысла пререкаться дальше. — Отдохни.

Я хотела сказать, чтобы он сам последовал своему совету — тени под глазами стали хуже некуда, — но слишком растерялась от очередного проявления чувства юмора (или же доказательства полного его отсутствия, раз уж Рууэл говорил без намека на иронию). Кроме того, он уже пошел прочь.

В итоге я проснулась гораздо раньше остальных. С одной стороны это дало возможность записать в дневнике события прошлого дня, не ловя на себя любопытных взглядов, с другой — я жалела, что проснулась. Во сне я лежала рядом с Рууэлом. Мы не говорили, ничего не делали, просто лежали, свернувшись клубком в темном тихом месте. Я слушала его дыхание, биение его сердца. Совершенно бессодержательный, но удивительно реалистичный сон. Я проснулась такой довольной и счастливой, что захотела вернуться в него обратно.

Надо найти лекарство от слюноотделения на почве тотальной влюбленности.

Тяжкий труд

Теперь все входные двери открыты. Как оказалось, внутри все почти идентично — тела у самого порога, а дальше жилые кварталы. Мы не нашли, что же управляло запором, и решили больше ничего не открывать, пока не прибудут новые части машин. Техники не ожидали, что понадобятся десятки устройств. За ними и другими строительными устройствами отправилась «Литара», а на месте принялись возводить первые постройки поселения, названного Аренрон, в честь какого-то тарианского исторического деятеля.

Рууэл решил, что его отряд расслабился, и принялся гонять их в суровом режиме. Хорошая физическая форма помогает снизить истощение от использования талантов, а на этом задании у четвертого отряда было не особо много возможностей потренироваться. Теперь они бегали трусцой, подтягивались и все в таком роде. Так как я приписана к четвертому, мне тоже перепало, но, к счастью, лишь малая часть от того, чем Рууэл нагружал всех остальных. И хорошо, а то я все равно чуть концы не отдала.

Впрочем, было терпимо. То, что я явно не могла делать — вроде подтягиваний, — он меня и не заставлял, предлагая вариант попроще. Радоваться не получилось, но день я пережила, а напарники вели себя так вежливо, что я почти не чувствовала себя на их фоне полным ничтожеством.

Зависит от точки зрения

Сегодня, пока ждала, когда четвертый отряд вернется с пробежки (которая длиннее моей), учила горстку зеленых и серых костюмов и трех сетари кидать камешки. День выдался безветренный, а побережье оказалось даже больше усеяно галькой, чем в Пандоре. Вот я и развлекалась. Собрала кучку камней и стала проверять, смогу ли побить собственный рекорд (семь отскоков).

После отжиманий руки болели, и больше четырех отскоков не получалось. Я как раз искала новые камешки, когда заметила, что обзавелась публикой: двумя зелеными костюмами и серым. Все выглядели весьма озадаченными. Их вопрос «Но как?» лишний раз доказывал, насколько их планеты отличаются от Земли. Колар не совсем пустыня, но достаточно сухой мир, где вода по большей части находится под землей. Тара же покрыта бурными океанами. К тому времени, как вернулся четвертый отряд, почти весь отряд-один и двое из девятого уже выстроились в очередь.