Смотреть следующую часть было тяжко. Меня всегда пугала идея безумия, и дни после второго лунного дождя, когда я все отчетливее убеждалась в существовании шнырявших за каждым углом тварей, до сих пор были подернуты мутной неприятной дымкой. Я совсем ослабла и чувствовала, как разум вместе с телом разваливается на куски. В разговоре с истен Нотрой я проскочила эти моменты, но явно открыла куда больше, чем хотела. А потом явилась ддора, которая совершенно точно спасла меня от хищного ионота, или что там пыталось меня сожрать. Дальше показали тихое туманное утро и вид глазами актрисы: две фигуры в черном стоят в ее убежище, глядя на нее сверху. Не сказать, что прям вылитые Сонн и Рууэл, но весьма похожи, особенно полуприкрытые глаза парня.

Затем камера отъехала назад, взяв в кадр всех троих, и переключилась на Сонн, которая смотрела вниз на больную и неряшливую (но все же очень красивую) девицу, а она пялилась на них, и страх и шок на ее лице превращались в радость.

— Грязная тварь, — прокомментировал лже-Рууэл.

У меня отвисла челюсть. Представляю реакцию Пара, Мори и Глейда…

— Что будем с ней делать? — спросила лже-Сонн (звали их, согласно отразившейся информации о сетари, Ластьер и Чейн). — У нас нет времени возиться с бродягой.

— Оставь ее у озера, заберут. Она не наша проблема.

И «Ластьер» поднялся по лестнице на крышу, оставив напарницу пасти перепуганную дрожавшую девицу. «Чейн» же сделала все возможное, чтобы избежать прикосновений «грязной твари». Завершилась серия образом героини, что сидела в одиночестве на прибрежном камне, прижимая школьный рюкзак к груди и глядя на плывущий по озеру корабль.

После мерзкого комментария «Ластьера», Мори торопливо написала: «Рууэл не говорил ничего подобного, Касзандра». А я ответила: «Знаю — читала отчет о миссии». Когда побежали финальные титры, их с Глейдом просто прорвало от возмущения. Даже Пар пробормотал что-то о том, как все неправильно. Все члены четвертого отряда безоговорочно преданы Рууэлу, и им было невыносимо, что его представили в ложном свете.

— Бедная Сонн, — вставила я, когда они остановились перевести дыхание. — Рууэл, скорее всего, и не заметит, но Сонн будет действительно больно. Когда встретитесь, передайте, что я и не думала, будто они говорила мерзости. Они лишь выглядели очень занятыми и удивленными неожиданной находкой.

Просматривая журнал миссии, я поняла, что, проследив мой путь до башни, сетари вообще не ожидали найти меня живой.

— Четвертый отряд — очень необычный выбор на роль злодеев. — Судя по тону, Хеназ изо всех сил старалась не расхохотаться. — Однако это самое наглядное и преднамеренное отображение настоящего отряда из всех, что я видела.

— И в серию вставили точную копию сцен, записанных в журнале миссии, — добавила Кетзарен. — В чем, собственно, и состоит проблема. Вскоре узнаете о результатах расследования. Уверяю, никто не считает, что четвертый отряд вел себя неподобающе.

— И на этой ноте мы все отправляется спать. Всем доброй ночи, — попрощалась Мара и отключилась от канала.

Я поблагодарила ребят, что дали мне знать о серии, и тоже вышла.

— Забавно, как два лишних слова могут изменить смысл всей сцены. Все почти так и было, но два слова превратили четвертый отряд в гадов вместо занятых своим делом людей.

— Ты немного оклемалась, — улыбнулась Кетзарен. — Больше не трясет?

Я пожала плечами и склонила голову:

— К такому сюрпризу я была не готова. Думала, они все переврут и навыдумывают.

— Вместо того чтобы показать пугающую правду, о которой ты рассказывала только мне и Лону? — напряженно уточнила Мара. — Я так зла, что готова закричать. Мейз искал способы укрепить твое чувство безопасности и нерушимости личного пространства, а не наоборот. Мы и в самом деле записали ту беседу, Касзандра, и Мейз прикрепил ее к оценочному отчету, но заглянуть в него не можем даже мы с Лоном. Помимо вышестоящих лиц, только капитанам дозволено знакомиться с личностной оценкой, да и то лишь членов своих отрядов, в твоем случае это три капитана. Ничто из этой информации нельзя выносить на публику. Я правда не понимаю, что происходит, но и ты, и четвертый отряд имеете все основания для гнева.

— Сейчас слишком устала, чтобы злиться, — ответила я. — Прости, что взбудоражила посреди ночи.

— Считаешь, что лучше б было переживать в одиночку? — вмешалась Кетзарен. — Быть частью отряда — значит поддерживать друг друга.

— Я побуду с тобой несколько часов, — добавила Мара. — И не спорь. Помимо прочего это значит, что именно Кетз придется разбудить Мейза и рассказать ему о нарушении секретности. Нам всем будет легче, если с тобой кто-то останется.

Сил спорить и убеждать Мару, что я в порядке и со всем справлюсь, не было. Пришла пора признать, хотя бы мысленно, что из-за Каласы, да и вообще всего случившегося со дня сдачи школьных экзаменов, я и близко не в порядке.

В итоге хорошо, что Мара осталась: мне снились жуткие кошмары, но благодаря ее руке, сжимавшей мою, казалось, что я могу от них убежать. Позже Мару сменила Зи, и именно ее я обнаружила на краешке кровати, проснувшись от мерзейшего сна (тысячи зрителей в римском Колизее наблюдали, как меня пожирают львы).

Дождавшись, когда я проморгаюсь, Зи ощупала мой лоб.

— Придется сегодня отправить тебя к медикам, — сказала она, — и не надо гримасничать. Не знаю, лихорадка ли вызвала кошмары, или наоборот, но температура у тебя определенно повысилась. На Земле тебе тоже снились кошмары?

— Нет. В детстве бывали плохие сны, но ничего подобного. И даже на Муине кошмары снились, но не такие. Началось с жутких снов после отключения Колонны — словно воспоминания о случившемся, кусочки, которые не могла вспомнить после пробуждения. Все уже позади, но… — Я осеклась и покраснела.

— Но стоит ли мне рассказывать, а то вдруг и это попадет в сериал? — подсказала Зи.

Скорее, я думала о том, что стала видеть очень живые сны о Рууэле, которые компенсировали кошмары — вот только в этом точно не собиралась признаваться, будь секретность нарушена хоть тысячу раз. Я пожала плечами:

— Похоже, сны теперь стали ярче. Или я запоминаю их лучше. Как продвигается расследование?

— Слухи есть, но ничего официального. Одевайся, и пойдем завтракать.

Ели мы в квартире Зи. Туда же пришел Мейз, чтобы обсудить сериал и мои чувства по этому поводу. Я честно ответила, что после просмотра не хочу больше никогда и никому ничего говорить, но при этом сознаю, что реакция чрезмерная. Впрочем, от психолога я отказалась наотрез. Я видела кошмары, потому что в реальности столкнулась с жуткими монстрами. И если придется такое обсуждать, то лучше с Зи или Марой, чем с каким-то случайным незнакомцем.

Мейз посоветовал больше не смотреть «Скрытую войну», а я ответила, мол, ни за что не пропущу четвертый отряд в роли злодеев и жду не дождусь появления нурийца, который будет меня спасать. Мейз понял, что я дразнюсь, но, думаю, смотреть сериал я все же продолжу, только теперь в одиночестве. А еще, кажется, он догадывается, как создатели получили информацию обо мне, но ничего не скажет, пока все не подтвердится официально. Мейз уверен — утечек больше не будет. Надеюсь, он прав.

Прямо сейчас я застряла на сенсорной кровати в медблоке. Они ждут, когда я отключусь, чтобы продолжить сканирование во время сна, но я от этой идеи как-то не в восторге — а вдруг приснится Рууэл?

Надеюсь, я не ошиблась, и ему плевать на сериал. Нет, вероятно, его зацепило, что отряд расстроился, но все остальное — вряд ли. Как хорошо, что на момент просмотра я уже точно знала, что Рууэл такого не говорил. Вообще трудно представить его произносящим нечто неуместное и оскорбительное, неважно, думает он так или нет.

В конце концов, я и правда была очень грязной. От одной мысли об этом хочется залезть в горячую ванну и от души натереться ароматным мылом.

Аккуратнее со словами