Она лежала в моем столе все еще завернутая в принесенную Хоскинсом бумагу. Я развернул ее и протянул Вульфу. Но он лишь спросил меня:

– Ты ведь умеешь обращаться со мочалкой для мытья, не так ли? Покажи, как ты ею манипулируешь. На своей руке.

Давно привыкнув ко всевозможным странностям со стороны шефа, я повиновался. Начав с запястья, я энергичными взмахами повел мочалку к плечу.

– Достаточно, спасибо. Несомненно, все вы, если, конечно, пользуетесь мочалками для мытья, обращаетесь с ними аналогичным образом, то есть перемещаете не круговыми и не поперечными движениями, а вдоль руки, вверх-вниз. Кстати, и порез на руке мисс Николс, как мне описал его мистер Гудвин, расположен вдоль, приблизительно между запястьем и локтем. Это верно, мисс Николс?

Джанет кивнула, кашлянула и негромко сказала:

– Да.

Вульф повернулся к Брейди.

– Теперь вопрос к вам, сэр. Нам потребуются ваши профессиональные знания. Дабы получить отправную точку, на которую нельзя будет посягнуть. Почему мисс Николс повредила руку порезом длиной целых три сантиметра? Почему она не отдернула мочалку сразу, как только почувствовала, что ранит себя?

– Почему? – Брейди уставился на Вульфа. – Но это же очевидно, просто она сперва ничего не почувствовала.

– В самом деле?

– Конечно. Не знаю, какую отправную точку вы желаете получить, но, натирая руку мочалкой, она едва ли могла почувствовать в щетине острие осколка. Более того, очевидно, только увидев кровь, она поняла, что порезалась.

– Да-а… – Вульф выглядел разочарованным. – И вы в этом уверены? Вы готовы присягнуть?

– Готов. Не раздумывая.

– Как и любой другой врач на вашем месте?

– Конечно.

– Выходит, придется принять ваши слова к сведению. Факты штука упрямая. Что ж, я закончил. Теперь настал черед говорить вам. Каждому из вас. Я понимаю, что давать показания вот так, всем сразу – несколько непривычно, но на то, чтобы обставить эту процедуру надлежащим образом и допросить вас поодиночке, требуется слишком много времени.

Он откинулся на спинку кресла и соединил кончики пальцев на животе.

– Начнем с вас, мисс Тиммс. Пожалуйста, говорите.

Но Мариэлла молчала. Она смотрела Вульфу в глаза, не произнося ни слова.

– Итак, мисс Тиммс?

– Я не знаю… – Она кашлянула, чтобы голос не был хрипловатым. – Я не знаю, что вы хотите от меня услышать.

– Глупости, – рявкнул Вульф. – Отлично знаете. Вы умная женщина. Вы прожили в доме Бесс Хадлстон два года. Разве могло случиться так, что страх, неприязнь или любое другое чувство, возникнув в сердае одного из окружавших вас людей, достигли такой степени, что толкнули его на убийство, а вы ничего не заметили? Ни за что не поверю. Я хочу, чтобы вы сами рассказали сейчас то, что мне удалось бы вытянуть из вас, продержав здесь весь вечер и обстреливая вопросами.

Мариэлла покачала головой.

– Из человека нельзя вытянуть то, чего он не знает.

– Вы не будете говорить?

– Как я могу, если мне нечего вам сказать… – Вид у Мариэллы был определенно несчастным.

Взгляд Вульфа оставил ее.

– Мисс Николс?

Джанет тряхнула головой.

– Мисс Николс, я не люблю повторяться. Сказанное в адрес мисс Тиммс относится и к вам.

– Я понимаю. – Она сглотнула и тихо продолжила: – Но я ничего не могу вам сообщить. Честное слово, ничего.

– Даже того, что кто-то покушался на вас? Вы хотите сказать, что не имеете представления, кто пытался убить вас сегодня утром?

– Нет… не имею. И это испугало меня больше всего. Я не знаю, кто мог…

Вульф фыркнул и повернулся к Ларри.

– Мистер Хадлстон?

– Ни черта я не знаю, – отозвался тот.

– Ясно. Доктор Брейди?

– Мне кажется, вы оборвали свой рассказ, не дойдя до конца, – холодно произнес Брейди. – Ведь вы заявили, что знаете, кто убил Бесс Хадлстон. И если…

– Я предпочитаю действовать так, как считаю нужным, доктор. Вы ничего не можете мне сообщить?

– Нет.

– Ничего, имеющего пусть даже отдаленное отношение к какому-либо аспекту расследуемого дела?

– Нет.

Взгляд Вульфа переместился на Дэниела.

– Мистер Хадлстон, вы уже беседовали со мной и с полицией. Вам есть что добавить?

– Пожалуй, нет, – медленно проговорил Дэниел. Сейчас он казался еще несчастнее, чем прежде. – Я согласен с доктором Брейди, что если вы действительно…

– Так я и думал, – проворчал Вульф, обведя взглядом собравшихся. – Предупреждаю вас всех – конечно, с одним исключением, – что полиция в любом случае выжмет из вас информацию, и для большинства это будет печальный опыт. Там не станут проводить различия между существенным и несущественным. К примеру, там придадут значение тому факту, что мисс Тиммс пыталась пленить мистера Хадлстона своими чарами…

– Неправда! – возмущенно воскликнула Мариэлла. – Что бы ни говорили…

– Нет, пытались. Во всяком случае еще во вторник. Вы сидели на подлокотнике его кресла. И строили ему глазки.

– Не строила. И ничего я не пыталась…

– Вы любите его? Жаждете его? Восхищаетесь им?

– Конечно, нет!

– Тогда подозрительность полицейских удвоится. Они решат, что вы стремились завладеть его сердцем из-за денег его тети. Кстати, раз уж речь зашла о деньгах, присутствующие не могли не знать, что брат мисс Хадлстон периодически получал от нее финансовую поддержку и был недоволен количеством отпускаемых средств. Однако вы отказались сообщить мне…

– Я не был недоволен, – вмешался Дэниел. Его щеки пылали, голос поднялся до крика. – Вы не имеете права распространять подобные инсинуации…

– Это не инсинуации, – сухо сказал Вульф. – Я просто показываю, за какого сорта детали полицейские ухватятся в первую очередь. Они вполне способны предположить, что вы шантажировали свою сестру…

– Шантажировал! – взвизгнул Дэниел. – Она оплачивала мои исследования…

– Исследования? – с усмешкой вставил племянник. – Исследования! Эликсир жизни! Снимите шляпы, господа…

Дэниел вскочил на ноги, и на какую-то секунду мне показалось, что он собирается изувечить Ларри, но оказалось, что он поднялся, чтобы произнести речь.

– Это гнусная ложь! – сказал он, пытаясь справиться с дрожью в голосе. – Цели моих исследований и используемые мною методы носят чисто научный характер. Эликсир жизни – романтическое и неверное название. Правильный научный термин – «католикон». Моя сестра, будучи женщиной с воображением и интуицией, смогла оценить значимость моих идей и на протяжении ряда лет щедро финансировала…

– Католикон! – Вульф уставился на него с недоверием. – А я-то решил, что вы способны работать мозгами!

– Уверяю вас, сэр…

– И не пытайтесь. Сядьте. Меня не интересует, на что вы транжирили деньги своей сестры, но все вы отлично знаете, что существует ряд чрезвычайно интересных обстоятельств, и с вашей стороны просто глупо скрывать их. – Он погрозил пальцем в направлении Брейди. – Вам, доктор, должно быть стыдно за себя. Бессмысленно утаивать факты, которым рано или поздно суждено выйти на свет. Вы заявили, что не можете сказать ничего, имеющего пусть даже отдаленное отношение к какому-либо аспекту расследуемого дела. А как насчет коробочки, которую вы наполнили в конюшне органическими отходами с целью последующего выделения из них спор столбняка?

Дэниел издал непонятный звук и повернулся, чтобы пронзить Брейди испепеляющим взглядом. Брейди оказался застигнутым врасплох, однако не настолько, насколько этого можно было ожидать. Он поднял глаза на Вульфа и негромко произнес:

– Каюсь, мне следовало вам об этом сказать.

– И это все, что вы можете ответить в свое оправдание? Почему вы не поставили в известность полицию, как только они взялись за расследование?

– Потому что я думал, что расследовать нечего. Я оставался при своем мнении вплоть до сегодняшнего утра. пока вы мне не позвонили. Я не видел смысла…

– Что вы сделали с содержимым коробочки?

– Отнес в свою лабораторию, где я и еще двое моих коллег провели с ним ряд опытов. Нам требовалось разрешить спор. Затем мы все уничтожили. Полностью.