- Ми англичан, ехал Нью-Йорк, долго-долго лет абратна.

С их помощью Иван легко преодолел таможенный барьер. В ресторане они попросились за один столик - билеты у них оказались тоже второго класса. Четвертым сотрапезником стала мадемуазель Сильвия Флорез, юная француженка.

- Идет видет своя жених Новы Орлинс, - обстоятельно пояснил Джон.

Так, вчетвером они обедали, завтракали, ужинали, посещали танцевальные вечера, плескались в бассейне и забавлялись нехитрыми аттракционами, которые устраивали в штиль на палубах услужливые, обходительные офицеры команды. Так вчетвером и теперь они ступили на азорскую землю.

- Трясет, здесь почти каждый день трясет! - воскликнул при этом Джон. Они договорились, что в целях взаимного изучения языков Джон, Мэри и Сильвия (которая владела английским в совершенстве) говорят с Иваном на King's English - медленно, если надо - с повтором, исправляя произношение, он же с Джоном - только на русском и тоже исполняя функции добросовестного тьютора.

- Острова вулканического происхождения, вот и трясет, - заметил Иван, зная о частых землетрясениях из журнальной статьи. С океана к причалу то и дело подходили небольшие рыбачьи шхуны. К ним тут же приступали перекупщики, начинали торг. Тучи чаек носились над портом. Терпкий запах свежевыловленной рыбы густо висел в воздухе. Бухта была широкой, вдоль другой ее стороны выстроились живописной чередой дома, виллы, коттеджи. Зеленые, синие, белые, оранжевые, они взирали на проплывавшие корабли и их пассажиров полупрезрительно, полупренебрежительно. Они словно бы говорили: "У наших хозяев - жизнь полная чаша. А у вас? Что - рветесь в заокеанский рай, судьбу пытать? Скатертью дорога".

Джон привычным лондонским жестом подозвал извозчика и вскоре четыре копытца небольшой, но крепкой, жилистой лошадки зацокали по брусчатым и булыжным мостовым города. Миновали площадь с высоким старинным католическим храмом, потянулись улицы, улочки, переулки. Возница что-то начал говорить, глядя попеременно на обоих мужчин, но Джон и Мэри переглянулись с Иваном, улыбнулись - "Португальский у нас понимает лишь одна несравненная Сильвия". А она, тоже улыбаясь, сказала:

- Он предлагает подняться вон на ту гору. Оттуда он покажет нам что-то интересное.

- Это что - самая высокая гора на всем острове? - Джон внимательно рассматривал довольно пологие склоны, сплошь заросшие вечнозелеными лесами.

- Нет, - засмеялся возница. - Есть и выше. А гора-великан - Пику. Ну так как - поехали? - Сильвии явно этого хотелось. Джон, Мэри и Иван согласно закивали.

- А там что за посадки? - Мэри посмотрела на один из дальних склонов, поперек которого лежали ровные ряды каких-то низкорослых растений.

- Ананасы, - коротко пояснил возница.

- Ананасы? - удивился Иван, впервые увидев целую плантацию редкостного для России фрукта. "Ешь ананасы, рябчиков жуй... - вспомнил он слова Маяковского. - Интересно, рябчики здесь есть?"

Вид с наблюдательной площадки на вершине горы открывался захватывающий, как в волшебном магазине игрушек. В нежно-голубой бухте сверкал умытой солнцем белизной многопалубный пароходик. Точки иллюминаторов; крошечные шлюпки; едва различимые кое-где на нем фигурки людей, шедших черепашьим ходом; копошившиеся на причале грузчики в серых робах и оранжевые тележки, груженые топливом и продуктами - все двигалось, стояло, исполняло отведенную заранее роль по привычно и мудро составленному сценарию. Палитра общего вида была многообразной с переливами, оттенками, нюансами: нежно-голубой с белыми барашками у берега океан совсем бледнел на грядах рифов, ближе к горизонту заметно темнел и опять светлел, сливаясь с глубоким, без единого облачка девственно бирюзовым небом; домики, казавшиеся сверху не больше спичечной головки, словно состязались в яркости окраски, проступая малиновыми, горчичными, маковыми, сахарными, кукурузными каплями; холмики дальних гор были опоясаны светло-салатовыми едва-едва колышущимися лиственными лесами; выше застыли труднопроходимыми джунглями густо зеленые тропические чащобы; и, наконец, ближе к вершинам выстроились рядами хвойные рощи цвета разной глубины изумруда.

Женщины казалось исчерпали весь запас прилагательных в превосходной степени и восторженно позитивных наречий. И даже мужчины не удержались от сдержанно восхитительных восклицаний.

- А теперь взгляните сюда, сеньоры и сеньориты, - предложил возница, сверкая ровными белыми зубами, и смуглое лицо мулата преисполнилось сдержанной гордости. Он перешел к другому краю площадки и указал рукой вниз. Там, на широком дне кратера вулкана покоились два озера.

- Смотрите, как интересно! - воскликнула Сильвия. - Одно голубое, а другое совсем зеленое!

- И они же соединяются - через перемычку, которая их разделяет! негромко, но столь же вдохновенно отметила Мэри.

- Предание гласит, - заученно повествовал возница, - что однажды на берегу океана встретились принцесса с одного из островов и рыбак с другого (правда, другие говорят, что был он пастухом. А я скажу - разве важно это? Важно совсем другое). Молодые люди очень полюбили друг друга и стали тайно встречаться. А когда настал первый же ближайший сезон свадеб, рыбак посватался. Но отец девушки, вождь племени - великим вождем он был! отказал ему:

- Моя дочь никогда не выйдет замуж за рыбака (или пастуха - это уж кому как больше нравится). Она выйдет замуж только за воина.

Старейшины согласились с ним. Они знали - его не переспоришь, не переубедишь. И тогда девушка и юноша однажды в ненастную ночь пришли на это место. Ревела буря, вулкан изрыгал огонь и лаву. И влюбленные, взявшись за руки, бросились вниз. И свершилось чудо. Извержение вулкана прекратилось. Вместо огня смерти появилась вода жизни. Люди хотели разлучить два любящих сердца. Но разве люди распоряжаются чувствами и судьбами себе подобных? Добрые боги соединили принцессу и рыбака после смерти - и навеки.

- Озера соединяются, протоку видно и отсюда, - Иван не мог оторвать взгляд от загадочного зрелища, но при этом говорил тихо, чтобы не разрушить прелесть легенды и обращаясь лишь к Джону. - В чем секрет?

- Думаю, - так же тихо отвечал англичанин, который - насколько помнил Иван один из их первых разговоров - был учителем биологии, - здесь что-то связано с флорой. В каждом озере, надо полагать, свой вид водорослей... он пожал плечами и смолк. Спускались вниз в молчании. Лишь Сильвия иногда нараспев негромко восклицала: "Манифик! Формидабль!" И прикрытые веки ее при этом вздрагивали. И красивые ноздри расширялись. Вдруг она разразилась плачем.

- Что вы, шер ами? - всполошилась мадам Джексон. - Что произошло?

- Как подумаю... как представлю себе - ночь, буря... а они прыгают в кромешный ад... в бууу-шуу-ющий огнем кратер, - сквозь слезы молвила Сильвия. - Принцесса, рыбак... как это все трагично!

- И прекрасно, дитя мое. Возвышенно, - Мэри обняла девушку, гладила ее плечи, вытирала слезы. Мужчины сидели, не шевелясь, сочувственно отведя глаза в сторону...

В городе долго ехали вдоль высокой стены. Закончилась она массивными воротами, за которыми высился храм новой постройки. Из ворот выходили парами монахини. Успокоившаяся Сильвия с интересом их разглядывала. Не дожидаясь ее вопроса, понятливый возница сказал:

- Женский монастырь. Правда, я там не был. Хотя на экскурсию многие норовят попасть. Мне неинтересно.

И, подождав, пока пролетка поравняется с питейным заведением, добродушно пояснил: - Мой интерес здесь. - И ткнул пальцем в мало опрятную вывеску, на которой было крупно намалевано: "Васко да Гама". Ниже игривой скорописью детализировалось: "Общественный бар. Музыка. Бильярд".

- Приглашаю посетить сию обитель веселия и печали, - заявил Джон вначале как мог по-русски. - Ради познания местных нравов. Время у нас еще есть.

Никто не возражал, и вскоре официант, малый лет двадцати пяти с унылым утиным носом и жуликоватыми глазами предложил им хромоногий столик, покрытый застиранной скатертью с овальной заплатой в самом центре.