Все это время Натан лежал не шевелясь, в полной уверенности, что его вот-вот обнаружат. Прошли секунды, затем минуты, и он позволил себе немного расслабиться. Теперь улица выглядела совсем по-другому. В большинстве домов свет уже погас – люди спали. Пора было действовать.

До пустующего дома, что стоял напротив, через улицу, было метров пятьдесят – эту дистанцию он бегал в школе на время. Тогда он пробежал ее за семь целых и восемь десятых секунды – быстрее всех в классе. Он сел на корточки и приготовился. На старт… внимание… марш!

В пять прыжков он пересек двор, на шестом выскочил на улицу, на восьмом споткнулся о камень. Натан упал лицом в траву на другой стороне улицы.

В этот момент распахнулась дверь дома, возле которого он только что скрывался, и на пороге показался мужчина. Натан не на шутку перепугался. Его было прекрасно видно. Ему не оставалось ничего другого, кроме как замереть. Отец однажды сказал ему, что иногда лучше всего прятаться на видном месте.

Натан не спускал глаз с мужчины, выносившего к обочине дороги мусорный бак. Тот даже не посмотрел в его сторону. Когда мужчина зашел в дом и закрыл за собой дверь, Натан рванулся к тени, отбрасываемой домом, в котором он надеялся переночевать.

Натан решил проникнуть в дом через застекленные двери заднего хода. Выбив локтем квадратик стекла, он просунул в отверстие руку, открыл щеколду и повернул ручку.

Он попал в темную гостиную с большим камином справа и огромным телевизором слева. Натан аккуратно закрыл дверь и запер ее изнутри. Его глаза быстро привыкли к темноте, но двигался он все равно очень осторожно. Дом показался Натану слишком большим. Кухня, в которой места было предостаточно и чтобы готовить, и чтобы есть, находилась слева от него, за телевизором.

Первым делом Натан направился к холодильнику. Он был очень голоден. Ему пришлось с силой дернуть дверцу, чтобы она открылась, и тут он замер. В исходившем из холодильника тусклом свете Натан в первый раз как следует разглядел свои руки. Это было отвратительное зрелище: грязь вперемешку с кровью – кровью Рики.

Голод мгновенно уступил место желанию срочно найти ванную комнату. Натан обнаружил ее в коридоре, напротив лестницы. Он открыл дверь и включил свет. В ванной не было окон, и он не боялся, что его заметят. Посмотрев на себя в зеркало, Натан испугался: его лицо выглядело лет на шестьдесят. Глаза – две темные впадины, светлые волосы потемнели от грязи и слиплись. В тюремной форме он выглядел очень худым – плечи комбинезона свисали почти до локтей. А кровь! Он был весь в крови – его одежда просто пропиталась ею, при каждом движении на пол падали кусочки подсохшей крови. Обеими руками Натан рванул комбинезон так, что оторвал молнию. Больше всего на свете ему сейчас хотелось избавиться от этой одежды. Стянув с плеч верхнюю часть комбинезона, он неуклюже вылез из штанин. Трусы он тоже снял и швырнул на пол.

Натан отдернул занавеску, включил воду и подставил тело под струю воды. Потом он взял из мыльницы кусок мыла и медленно, не спеша, начал отмываться от кошмара.

Стоя под душем, Натан попытался улыбнуться. Его отец часто говорил, что улыбка даже самого несчастного человека делает немного счастливее. Но был ли его отец когда-нибудь настолько несчастен?

– Я очень по тебе скучаю, – прошептал Натан. – Я попал в большую беду, папа. Пожалуйста, помоги мне. Ты должен мне помочь.

Натан дал волю накопившимся чувствам и заплакал, сначала тихо, потом закрыл лицо руками и зарыдал в голос. Тем временем по земле застучал летний ливень. Вода потекла ручьями, смывая следы, оставленные напуганным двенадцатилетним мальчиком.

Итак, что нам известно, Джед? – спросил Уоррен Майклс, откидываясь на спинку скрипучего кожаного кресла. Было уже утро пятого июля. Хэкнер, пролистав свой блокнот, перечислил неудачи последних двенадцати часов:

– Все поиски и проверки на дорогах ни к чему не привели. Ночной дождь смыл следы, по которым можно было бы пустить собак. Доктор Купер в отпуске, и в отделе судебно-медицинской экспертизы мне сказали, что со вскрытием тела Рики Харриса, вероятно, придется подождать до завтра. Кстати, – добавил Хэкнер, – наш дорогой прокурор, глубокоуважаемый Дэниэл Петрелли, устроил переполох среди стервятников, дав сегодня утром интервью местным телепрограммам.

Майклс застонал.

– И что же сообщил этот мистер Голливуд?

– Что он собирается предъявить мальчишке обвинение как взрослому и запихать в тюрьму до конца жизни. Не исключает он и возможности смертного приговора.

– Ну конечно. Только вот судью, который согласится поджарить двенадцатилетнего пацана, ему придется поискать.

Майклс даже не пытался скрывать презрения к Петрелли, который еще пять лет назад заявил, что намерен баллотироваться в сенаторы от штата Виргиния.

Дэниэл Петрелли брался лично только за громкие и стопроцентно выигрышные дела. Майклс догадывался, о чем прокурор говорил в утренних интервью: во всех его предвыборных речах главной темой было падение нравов среди молодежи. До выборов оставалось всего четыре месяца, и Петрелли не мог упустить прекрасной возможности выступить со своей болтовней по телевизору.

– А нас он небось выставил неповоротливыми болванами, чтобы в случае чего все тумаки посыпались на полицию. Есть что-нибудь поинтереснее?

– Патрульные ищут мальчишку повсюду. Мы откопали хорошую его фотографию из школьного ежегодника. Здесь он в пятом классе. – Джед протянул снимок Майклсу.

– На убийцу не похож, – заметил тот. Голубоглазый мальчик на фотографии радостно улыбался, сверкая белыми зубами. Как не похож он был на фотографию, приложенную к его личному делу из ИЦП! Майклс вздохнул.

– Все уже собрались?

– Ага. Готовы и ждут напутственных речей.

Майклс и Хэкнер поднялись и отправились в небольшой конференц-зал, где уже собрались начальники других отделов. Майклс сразу перешел к делу:

– Вы все уже знаете, что прошлой ночью в ИЦП было совершено убийство, а подозреваемый гуляет по улицам города. Убийца – двенадцатилетний мальчик.

Пока Майклс говорил, Хэкнер раздавал копии школьной фотографии.

– Журналисты уже подняли шум вокруг этой истории, – продолжал Майклс, – мол, маленький мальчик перехитрил всю полицию города – вам все это знакомо. Я хочу как можно скорее закрыть это дело: Натан Бейли сегодня же должен оказаться за решеткой. Пока поиски ничего не дали. Сержант Хэкнер подключит к делу полицию штата, хотя я лично предпочел бы справиться собственными силами. Я доступно все объяснил?

Сидящие за столом дружно закивали.

– Хорошо. За работу.

На этом собрание завершилось. Уже подходя к дверям, Майклс услышал, как один из полицейских сказал: «Довольно милый паренек». Майклс остановился, посмотрел на говорившего и произнес:

– Должен напомнить тебе, Боб, что этот милый паренек ночью убил нашего коллегу – сотрудника охраны. И если ты хорошо выполнишь свою работу, ему не удастся сделать этого снова.

Натан проснулся раздетым. Он лежал посередине просторной кровати под теплым стеганым одеялом. Его разбудило солнце, ярко светившее прямо в глаза. Электронные часы на тумбочке у изголовья показывали 9.48. Натан заворчал и спрятал голову между подушек.

Через минуту комнату наводнили звуки музыки – включилось радио на часах. Музыка сменилась болтовней диск-жокея, на которую Натан попытался не обращать внимания в надежде заснуть снова. В конце концов она ему надоела, он перекатился на бок и вслепую стал нажимать на кнопки. Радио выключилось.

Снова оказавшись в тишине и покое, Натан постарался заснуть. Но сон уже не шел к нему: он окончательно проснулся и в его голове роились планы дальнейших действий.

На часах было 10.00. По кабельному сейчас показывают мультики. Ночью, когда Натан в темноте забрался в эту спальню, первое, что он заметил, был огромных размеров телевизор, стоявший перед очень большой кроватью.