- Ну, а теперь, посмотрев на него вторично, что ты можешь сказать о его болезни?

Он так раздразнил меня, что я ответил на вопрос.

- Вне всякого сомнения, в этом есть что-то неправдоподобное, но если ты так настаиваешь, то вот что я думаю: болезнь сердца, может быть, вызванная почечной недостаточностью. Во всяком случае, "мотор" барахлит.

Улыбка Макса была раздражающе вкрадчивой. Он снова, как надменный учитель, постучал карандашом по столу.

- Ты в этом уверен?

- Уверен так же, как и в первый раз - в случае с туберкулезом.

- Тогда взгляни снова... и познакомься с Джоном Фиарингом.

Я обернулся, и, прежде, чем успел что-либо сообразить, мою руку крепко сжал и энергично потряс один из самых здоровых и физически крепких субъектов, которых мне когда-либо доводилось встречать. Я вспоминаю, как изумленно подумал: "Да, он так же исключительно красив и прекрасно сложен, как и тогда, с Вельдой". Он обладал, подобно Рудольфу Валентине, какой-то необычайной привлекательностью. Неудивительно, если женщина нашла его неотразимым.

- Я уже давно мог бы познакомить тебя с Джоном,- заговорил Макс.- Он живет вместе с матерью рядом и частенько к нам заглядывает. Но, хм,- он хихикнул,- я ревниво оберегал его. Не знакомил ни с кем из моих коллег. Мне хотелось поработать с ним одному, пока мы не продвинемся дальше в наших экспериментальных исследованиях. Джон,- повернул голову Макс,- это Фред Александр, писатель. Он популяризирует науку, но не гонится за сенсациями и честно старается сделать свои сообщения как можно более точными. Ему можно доверять. Без нашего разрешения он никому ни слова не скажет об этих экспериментах. Я и раньше подумывал над тем, чтобы включить в нашу работу третьего, однако мне не хотелось, чтобы это был ученый или, тем более, человек далекий от науки. Ну а Фред всегда производил на меня впечатление человека заинтересованного, обладающего необходимыми общими знаниями. Вот я и позвонил ему, и теперь надеюсь, что нам удалось его удивить.

- Вот это несомненно,- согласился я.

Джон Фиаринг отпустил мою руку и сделал шаг назад. Я продолжал рассматривать его атлетически сложенное тело. Все симптомы ужасных болезней, которые, казалось, пожирали его несколько минут назад, исчезли без следа; не было даже признаков нездоровья. Он спокойно стоял, обернутый вокруг талии простыней, спадающей мягкими складками к щиколоткам, и мне невольно подумалось о модели для создания одной из великих классических греческих статуй. Его бесстрастный взгляд напоминал взгляд здорового животного, не затрачивающего никакой энергии на работу мысли.

Повернувшись обратно к Максу, я снова был потрясен. Никогда прежде Макс не казался мне уродливым. Да и вряд ли я вообще когда-нибудь думал о его внешности. Он производил впечатление человека, выглядевшего довольно молодо для своих средних лет, рослого, с довольно приятными, но резкими чертами лица. Теперь же, после сравнения с Фиарингом, Макс показался сутулым коротышкой с косматыми темными бровями.

Однако мое возбужденное любопытство тут же поглотило это впечатление.

Фиаринг взглянул на Макса.

- Какие болезни были у меня на этот раз? - спросил он небрежно.

- Туберкулез и нефрит,- ответил Макс. Оба были очень довольны. В том, как они общались друг с другом, было столько обоюдного доверия и нежного внимания, что я невольно заподозрил скрываемую за всем этим зловещую ненависть.

Впрочем, сказал я себе, объятие, свидетелем которого я был, могло быть случайным опьянением юности двух молодых красивых людей, если я вообще не ошибся. И уж конечно, то, что Максу хотелось держать эксперименты с Фиарингом в секрете от друзей и коллег, могло вполне объяснить, почему в тот вечер Фиаринг исчез. С другой стороны, если между привлекательной женой Макса и его протеже и существовало какое-то более глубокое чувство, Макс вполне мог знать об этом, но смотреть сквозь пальцы. Этот человек был исключительно терпимым. В любом случае я, вероятно, преувеличивал серьезность того, что произошло.

И, конечно же, не хотелось, чтобы эти размышления отвлекали меня сейчас, когда я изо всех сил напрягал мозговые извилины, пытаясь осмыслить поразительный эксперимент. Внезапно меня осенило.

- Гипноз? - спросил я Макса.

Тот, сияя, кивнул.

- А постукивание карандашом было "ключом"? Я имею в виду, сигналом, по которому выполнялись указания, данные ему на предшествующей стадии транса?

- Совершенно верно.

- Мне кажется, я припоминаю, что постукивания в каждом случае были различными. Полагаю, что каждая комбинация ударов была связана с особыми указаниями, которые ты ему передавал?

- Точно,- согласился Макс.- Организм Джона не отзовется, пока не получит правильный сигнал. Все может показаться достаточно сложным, но в действительности это так. Ты ведь знаешь, как армейский сержант отдает приказ, а потом рявкает "Марш!". Вот стук карандаша и является для Джона сигналом "Марш!". Это срабатывает гораздо лучше, чем инструктирование. И кроме того,- он игриво посмотрел на меня,- производит большее впечатление.

- Должен заметить, что это действительно так! - заверил я его.-Макс, давай обсудим самое важное. Каким образом Джон симулирует эти симптомы? Макс поднял руку:

- Я все объясню. Я позвал тебя не для того, чтобы мистифицировать. Присаживайся.

Я тут же подчинился. Фиаринг без всяких усилий вспрыгнул на операционный стол и уселся на нем, свободно сложив руки на коленях. Его лицо выражало спокойное внимание.

- Как ты знаешь, - начал Макс,- наукой давно установлено, что человеческий мозг может создавать симптомы различных болезней, в то время как сама болезнь отсутствует. Статистика свидетельствует, что около половины людей, обращающихся к врачам, страдают от воображаемых заболеваний.

- Однако,- возразил я,- симптомы никогда не бывают столь ярко выраженными и не возникают с такой быстротой. На губах мистера Фиаринга даже выступала кровь. А эти отекшие кисти?..

Макс снова протестующе поднял руки:

- Разница только в степени проявления симптомов. Пожалуйста, выслушай меня до конца. Сейчас Джон абсолютно здоровый человек. Но еще несколько лет назад все было по-другому.- Он посмотрел на Фиаринга, и тот согласно кивнул.- Да, наш Джон постоянно болел и почти не покидал больницы. Хотя, скорее всего, больным было его подсознание -- нет никаких сомнений в том, что Джон не плутовал, ведь человек в таких случаях всегда верит, что он болен. Как бы то ни было, наш Джон переболел самыми невероятными болезнями, безумно пугая свою мать и ставя в тупик лечащих врачей.