Всякий раз рядом с ней оказывались фейри, а не люди.

Вот почему, возможно, всё же то, что Эдгар оставил её сегодня, было лучше.

Она не собиралась влюбляться в Эдгара, хоть он и сделал ей предложение, но сейчас она чувствовала себя почти так, как если бы они были влюблёнными.

Но когда она всерьёз начинала задумываться о том, чтобы полюбить его, чувства Лидии всегда оказывались односторонними.

Даже если они поженятся и он прекратит свои игры, она никогда не станет для него самой важной.

«Я должна быть спокойной.

Не хочу думать, что было бы лучше не возвращаться в человеческий мир».

Эдгар не был виноват в том, что ей завладела печаль.

По крайней мере, в тот момент в глубине сердца Лидия хотела вернуться с ним домой, и он должен был желать того же.

В отличие от неизменных фейри, люди и их сердца, как и их мир, легко подвергались изменениям.

Даже если она знала это, Лидия могла не иметь достаточно силы, чтобы думать, что он нравился ей.

*

В прошлом граф Блу Найт, вняв мольбам жителей, запечатал дракона Вирма.

Так же он должен был спрятать флюорит, бывший его слабостью, где-то в деревне.

Позже появились два брата, несущие его кровь. Они знали, где хранилась фрея, как и то, что, если её использовать, пробудится дракон.

Старший брат лишь использовал данные ему от природы способности для изготовления скульптур, чтобы увеличивать стоимость флюоритов.

Однако младший брат был другим.

Кажется, алые флюориты, фреи, которые порождал дракон, имели и иное, особое свойство.

Мэр заявил, что это камень бессмертия, а обработать его могут ли те, в чьих венах течёт кровь графа Блу Найт, но Эдгар не знал, какой метод использовался при обработке, и потому не мог понять, правда это или нет.

Как бы то ни было, младший брат задумал разбудить дракона и сделать так, чтобы фреи снова появились в шахтах.

Старший брат, почувствовав опасность, доверил единственный флюорит, который мог разбудить дракона, далёкому Кремонскому герцогству.

Превратив его в кольцо, на котором был высечен герб герцога.

До того, как был убит младшим братишкой.

Тот Улисс, которого знал Эдгар, мог ли он быть сыном младшего брата?

Создавалось впечатление, что он прошёл через специальное обучение в виде промывания мозгов, но он всё равно должен был нести в себе ту кровь.

В любом случае, Улисс, являющийся частью рода графа Блу Найт, стал пешкой Принца и до сих пор был жив лишь потому, что поклялся в верности Принцу.

А после он отыскал флюорит, в тайне отправленный в Кремону, и возродил дракона.

В итоге, фрею забрал кто-то из местных. Те двое, о которых говорила Армин, до сих пор не были найдены.

«Если камень в конце концов попадёт в руки Принца, интересно, он станет бессмертным?

Хотелось бы, чтобы этого не случилось», – думал Эдгар.

Даже если отложить это в сторону, загадок становилось всё больше.

Хоть дракон и был побеждён, в основном это вышло благодаря Лидии, а у него по-прежнему не было гарантий, что он сможет продолжать борьбу, поскольку силу меча мерроу высвободить ему не удавалось.

И по-прежнему было непонятно, что ему делать с Лидией.

Эдгар, стоя на балконе, смотрел на море, освещаемое слабыми бликами рассветного солнца; от холода его пробрала дрожь, и он вернулся в комнату.

Как раз в этот момент Рэйвен пришёл доложить, что завтрак готов.

– Лорд Эдгар, я отправляюсь в почтовое отделение. У вас будут ещё приказы?

– Почтовое отделение? Зачем?

– Чтобы отправить письмо. Мисс Карлтон попросила.

– Кому оно адресовано?

Он подумал, что это посягательство на её личную жизнь, но не смог унять любопытство и всё же задал этот вопрос.

– Её отцу, профессору Карлтону. Кажется, она уведомляет его, что отсюда отправится в Шотландию и проведёт каникулы с ним.

Это извести прозвучало, как гром среди ясного неба. «Каникулы?» – эхом пронеслось в голове у Эдгара.

– Она сказала, что уже получила одобрение касательно Рождественских каникул. Разве вы не одобряли?

«Даже не слышал».

С пальто в руках он поспешил выйти из комнаты.

– Эм, мисс Карлтон уже давно ушла.

– Ты позволил ей уйти?

Здесь не было вины Рэйвена. Однако Эдгар совсем запутался. «Почему, почему, почему…» – непрестанно билось в его голове не оставляя места для других мыслей.

– Я не давал своего одобрения по поводу каникул. Почему ты ни слова мне об этом не сказал?

– Так темень ещё была. Ему сказали, что он не должен будить своего хозяина, и твой верный слова поверил словам невестушки Лидочки.

Без стука Лота вломилась в личные апартаменты мужчины. А затем ткнула ему в лицо лит бумаги.

– Заявление от Лидии. Мне сказали тебе его передать.

– …Но сейчас ноябрь.

– Похоже, ты заставил девочку нехило потрудиться. Хочешь сказать, она не имеет права на полуторамесячный отдых до Рождества?

Силы покинули его тело, и Эдгар упал на диван.

– К тому же, почему она доверила передачу документа тебе?

– Потому что я подбросила Лидочке идейку. Ну, эту, выбить себе перерывчик и отдохнуть подальше от тебя, мошенника. Я сказала, что лучше ей провести некоторое время вдали от тебя, прежде чем говорить начистоту.

– Что-о?

Его открывшийсярот не желал закрываться.

– Да я просто проговорилась Лидуше, что ты вроде как стал более достойным. Но разве сам ты не чувствуешь, что не особо сильно поменялся с тех пор, как волочился за Бетти? Я чувствовала себя виноватой за то, что она стала подавленной.

«Лидия стала подавленной?»

Она не выказывала признаков подобного, так что он понятия не имел, о чём говорила Лота.

– Я думал, что не делал грубых промахов в отношении женщин, но был неправ.

Это раздражало его, он посмотрел на Лоту, подняв бровь.

– Или ты что, не можешь спокойно думать, когда речь идёт о Лидочке?

– Ты без зазрения совести вмешиваешься в любовные дела других людей. Что ты хочешь сказать?

– В её комнате до поздней ночи веселилась куча фейри. Я, правда, видела только черноволосого и котика, но, судя по оживлению и шуму, там и мелочи было предовольно. Так вот, я всё думала, почему тебя с ней не было?

– Я сказал Лидии, что ей лучше отдохнуть. Разве она не устала?

– Ага, ей пришлось спасать меня, Бетти, и малыша Марты, всех и сразу, и она ни к кому не обратилась за помощью, потому что дело касалось фейри.

Она была права. Лидия пыталась сделать всё сама и была готова к тому, что не сможет вернуться.

И поэтому Эдгар определённо не хотел оставлять её одну. Даже если он не имел сил, чтобы сражаться против фейри, он верил, что по крайней мере может оставаться рядом с Лидией.

И тогда он понял.

Прошлой ночью она была совсем одна.

– Я думала, ты останешься с ней. Вы прорвались через все опасности вместе, и ты единственный знаешь, через что именно ей пришлось пройти. Я думала, ты начнёшь с ней заигрывать, и у Лидочки вылетят из головы все страшные воспоминания, и она расслабится и сможет отдохнуть.

Эдгар мог только молчать. Однако вся эта ситуация не была похожа на то, что он бездумно оставил её одну.

Сейчас он размышлял над тем, что, сокращая расстояние между ними, продолжал колебаться, так как чувствовал, что по-прежнему не имеет права это делать.

Он не мог восстановить фрею и до сих пор не знал, какой таинственной силой она обладала.

Он не знал, каким образом он собирается защищать Лидию от Улисса, наследника крови настоящего графа Блу Найт.

Он не хотел отпускать её, но и приблизиться к ней вплотную не мог.

Лидия желала, чтобы их сердца были открыты друг другу, но Эдгар каждый раз убегал.

– У Лидочки на лице была улыбка. Она сказала, что фейри единственные всегда с ней.

Она вернулась назад, потому что решила поверить в людей, в Эдгара, но рядом с ней по-прежнему оставались лишь фейри.

Это… несомненно, это причиняло ей боль.