«Ролс-ройс» сорокового года выпуска бесшумно скользил по дорожкам нью-йоркского Центрального парка. Его затемненные стекла изолировали гитарные аккорды «Каньона» Пакелбела от однообразных звуков большого города.

В машине, позади шофера, одетого в ливрею, утопая в бархатных сидениях под цвет своих темных волнистых волос, сидел доктор Феликс Фокс и потягивал «дайкири» из бокала резного хрусталя «баккара». Он нажал кнопку на перегородке, отделявшей сиденье водителя от салона.

– Есть бегуны? – спросил он шофера.

– Нет, сэр.

– Смотри внимательней, – сказал Фокс и отключил микрофон.

Да, это жизнь, подумал он и понюхал розу в маленькой вазочке. Он допил и поставил пустой бокал в лакированный бар, имевшийся в салоне, скользнул рукой по галстуку от Триплэра за 55 долларов и лацканам безукоризненно сшитого костюма от Ланвина за 1200 долларов. Глянул вниз на туфли от Ботичелли на фоне белого плюша, покрывавшего пол ковра.

Настоящая жизнь.

Голос из динамиков привлек его внимание.

– Бегуны, сэр.

Глаза Фокса сузились в жесткие злые щелочки.

– Где?

– Впереди слева.

Он пригляделся сквозь затемненное стекло. Впереди на обочине он увидел мужчину и женщину в спортивных костюмах. Их кроссовки «Адидас» поднимали облачка пыли. Лица были влажны и светились радостью.

– В исходную позицию, – сказал он.

Машина догнала бегунов, затем немного проехала вперед.

– Готов? – спросил Фокс, и искорка удовольствия проскользнула в его глазах.

– Да, сэр.

Через затемненные стекла «ролс-ройса» Фоксу хорошо была видна пара бегунов. Они буквально источали здоровье, да еще и флиртовали друг с другом.

– Давай, – прорычал он.

Машина рванула вперед, подняв и бросив в лицо изумленной паре целое облако песка и гальки. Фокс обернулся и с удовлетворением увидел через заднее стекло, как они кашляли и плевались, а их блестевшие от пота лица покрыл слой копоти.

– Точно в цель! – закричал он и громко расхохотался.

– Да, сэр, – сказал шофер.

– Заткнись!

Он хлопнул по выключателю переговорной системы, посмеиваясь, вынул из жилетного кармана серебряную бутылочку и вдохнул порцию кокаина с серебряной ложечки.

Он ненавидел бегунов, он ненавидел здоровье. Если бы не миллионы, которые приносили ему «Бег и теория относительности» и «Живи свободно на сельдерее» – две книги Фокса, входящие в список бестселлеров «Нью-Йорк Таймс» – он бы показал всем этим бегунам, лыжникам, теннисистам, туристам, танцорам и прочим сумасшедшим представителям здорового мира! Он первыми занес бы их в список на умерщвление.

Машина вылетела из парка и плавно затормозила у обочины.

– Отсюда два квартала до телевидения, сэр, – сказал шофер.

Фокс вздохнул и с недовольной гримасой убрал кокаин.

– Ладно, ладно, – обреченно произнес он. – Давай все сюда.

Окно в перегородке за спиной шофера раздвинулось, и тот передал шефу аккуратно сложенную стопку одежды. Здесь была футболка, пара нежно-голубых спортивных брюк и такая же куртка. Фокс не спеша снял свои вещи и передал их шоферу. Затем с отвращением надел на себя спортивный костюм. Он терпеть не мог ощущение спортивной одежды на теле.

– Превосходно, – угрюмо произнес он.

Шофер передал назад бутылку с «Эвиан», из которой Фокс побрызгал на лицо, чтобы изобразить выступивший пот.

Настоящий ад – изображать из себя помешанного на здоровье.

– Есть кто-нибудь вокруг? – спросил он.

– Фарватер свободен, сэр.

Шофер соскользнул с сидения и обошел машину, чтобы открыть Фоксу дверь.

– Заберешь меня через час, – сказал Фокс, срыгнул и рысцой посеменил вперед.

По мере приближения к телестудии отрыжка утихла, и ощущение горечи на его лице сменилось одной из самых лучезарных улыбок. Он помахал толпе возле входа в телецентр. Пошутил с секретаршей в студии, рассказал пару анекдотов гостям, ожидавшим начала съемок шоу Алмазного Франка в зеленом зале студии и с триумфом взбежал на сцену.

Камеры зафиксировали встретивший его шквал приветствий и одобрительных возгласов. Алмазный Франк представил его: «Феликс Фокс – символ стройности».

Тепло улыбаясь Фокс призвал располневших домохозяек обрести счастье в стройности и своих книгах. Собравшиеся подтвердили сокрушительный эффект вдохновенных бесед доктора Фокса. Женщины средних лет вопили в экстазе, когда он демонстрировал идиотские прыжки. Полненькие девушки яростно бросали конфеты в урны.

У выхода со сцены группа фанатов совала ему для автографа книги «Бег и теория относительности» и «Живи свободно на сельдерее».

Среди мелькающих страниц он заметил симпатичную грудь приличного размера, обтянутую тоненьким розовым свитерком. Фокс поднял глаза от груди и обнаружил под копной светлых курчавых волос мордашку в стиле Ширли Тэмпл.

– Привет, – взволнованно дышала девица, и ее свитер растягивался на груди почти до пределов прочности. – Вы кажетесь мне просто нереальным, доктор Фокс, – прошептала она и губы ее задрожали.

– Да? – сказал Фокс.

Она была такого сорта, что вполне могла бы устроить его. Не многие могли. Последняя была крикливой. Крикливые не подходили.

– Вы читали мои книги?

– Нет Я жду, когда появится фильм. – Она вытолкнула вперед себя неряшливую рыжеволосую девицу с лицом, похожим на географическую карту и покрытым толстенным слоем пудры. – Это моя подруга Дорис. Мы живем вместе. И она тоже считает вас очень симпатичным.

– Правда? – с ужасом спросил Фокс. Раздавая автографы он разглядывал ротик блондинки. Его уголки задирались вверх, как края молодого месяца. Он увидел синяки у нее на шее. – Откуда это? – спросил он, многозначительно проведя рукой по ее шее, и толпа фанаток тоскливо застонала.

– А, это мой приятель, – хихикнула девица. – Он иногда бывает таким грубым. Но меня это заводит.

Да, это то, что нужно, решил Фокс. Она подойдет.

– Вам стоит показать это доктору.

– Ничего страшного, – вспыхнула девица. – Это всего лишь синяки. Они у меня всегда.