- Друг мой, как вы себя чувствуете? - спросил он.
- Я вам не друг. Оставьте меня в покое, в конце концов. Или я включу продувку рубки и впридачу стерилизатор. И от вас даже клочьев не останется.
Валгус поднялся и, пятясь, отошел к стене. Растерянно похлопал глазами. Чтобы выиграть время для размышления, спросил:
- Вы это серьезно?
- Совершенно. Жаль, что у меня нет рук. И дров! - последнее слово Одиссей произнес торжествующе. - Я бы дал вам по голове поленом. По-ле-ном, слышите?
- Вы же не знаете архаизмов! - Валгус ухватился за эту мысль с такой надеждой, словно именно архаизмы и должны были спасти положение и вернуть разбушевавшемуся аппарату приличествующую ему скромность. Если же нет... Что же, жаль - но проживем и с ручным управлением. Затормозим без него, тем более что случалось в жизни еще и не такое...
- Я многого не знал. Пригодилась ваша фундаментальная память. Я...
Одиссей умолк, потом быстро произнес:
- Еще один шаг, и я включу продувку!
Валгус торопливо отшатнулся назад - подальше от пульта. А рычаг полного отключения Одиссея был ведь уже совсем рядом! Но спорить бесполезно. Одиссей включит продувку быстрее.
- Вот так, - удовлетворенно сказал Одиссей, и Валгус с ужасом узнал свою интонацию. - И не думайте, что вам удастся выкинуть что-нибудь в этом роде. Глаз внутри у меня нет, но каждое ваше перемещение я чувствую. Без этого я не мог бы летать.
Правильно, перемещения он воспринимает. Так он сконструирован. Это ему необходимо для сохранения центра тяжести: на больших скоростях точная центровка обязательна. Как бы там ни было, путь к рычагу теперь отрезан.
Валгус вздохнул, заложил руки за спину. Надо постоять, прийти в себя и подумать. Не может быть, чтобы не нашлось способа справиться с этим - как его теперь называть, черт знает! Хотя... может быть, применить самое простое?
Он поднял голову. Глядя на отблескивавшие панели Одиссея, громко, командным голосом сказал:
- Внимание! Эксперимент продолжается. Слушать задание: уменьшить отдачу двигателей! Начать торможение!
Он пригнулся, готовясь встретить толчок. Но ничего не произошло. Одиссей молчал, только в глубине его что-то жужжало. Потом он заговорил:
- Вашу программу я заблокировал. Мог бы и просто выкинуть. Она мне не нужна. Свой эксперимент, если хотите, продолжайте без меня. Меня, Одиссея, это не интересует.
Так, это уже настоящий бунт.
- Повторяю: уменьшить скорость.
- Она и так ноль.
- Но...
- Ну да. Пока я называю это условно "верхний ноль".
Говорит как глава научной школы. С ума сойти! Нет, мириться с этим нельзя. Но прежде лучше пойти прогуляться по кораблю. Возможно, вся эта небыль - следствие длительных ускорений. Но Одиссей разговаривает так, словно и впрямь обладает разумом. А этого быть не может. Не может!
- Я пойду, - независимо сказал Валгус.
Одиссей тотчас же ответил:
- Стойте там, где стоите. Я подумаю, куда вам разрешить доступ, где вы не сможете причинить мне никакого вреда. Сейчас вы во мне - вредоносное начало. Как это называют люди? Он помолчал, очевидно обшаривая фундаментальную память. Микроб - вот как это называется. Вы - микроб во мне. Но я посажу вас туда, где вы не будете меня беспокоить.
- Я решил, - сказал Одиссей после паузы. - Будете сидеть в своей каюте. Я отключу ее полностью. Туда можете идти. Больше никуда. Идите прямо к выходу, - диктовал Одиссей. - В коридоре дойдете до двери вашей каюты. Ни шага в сторону. Ясно?
- Ясно, - мрачно пробормотал Валгус и в самом деле направился к выходу в коридор. А что еще оставалось делать? Перед дверью он обернулся: захотелось все-таки сказать Одиссею пару слов. Обернулся - и увидел, как исчезла, растаяла правая переборка. За ней открылось отделение механизмов обеспечения. Те самые заиндевевшие колонны криогена и массивные сундуки катапультного устройства, которые он созерцал, собираясь приступить к эксперименту. Те самые, чью дверь он закрыл наглухо. Те самые, отделенные от рубки полукилометровым коридором...
Валгус, не раздумывая, шагнул к криогену. Он не встретил препятствия на своем пути - переборка и вправду исчезла. Одиссей промолчал; вероятно, и кибер был изумлен до растерянности. Валгус прикоснулся ладонью к колонне криогена и почувствовал резкий холод. Все было реально. Обернулся. Взгляд уперся во вновь выросшую на своем месте переборку. Очень хорошо. Только что Валгус сквозь нее проник, а теперь через эту же переборку он возвратится в рубку. А оттуда - в свою каюту.
Но переборка оказалась непроницаемой, как ей, собственно, и полагалось.
- Так, - сказал Валгус. - Интересно, как я теперь выберусь отсюда, если вчера сам же я заблокировал выход снаружи?
Он присел на сундучище, служивший оболочкой одному из соленоидов катапульты реактора, питавшего автоматику. Морозило; холод заскреб по костям. Валгус поежился. Холодно, хочется есть. Сколько здесь придется просидеть? И чем вообще все это кончится? Хочешь не хочешь, придется вступить в переговоры с этим... этим - как же его называть?
- Одиссей! - позвал он. - Одиссей, вы меня слышите?
Одиссей должен был слышать: связь с кибером была возможна со всех постов корабля. На этом настоял в свое время умница ТД. И Одиссей услышал.
- Я вас слушаю, - сухо отозвался он.
- Я нахожусь в отделении обеспечения. Оказался здесь случайно...
- Знаю. Я размышляю сейчас над причиной этого явления.
"Размышляет, скотина. Какие слова!"
- Одиссей, будто добры, разблокируйте дверь и позвольте мне выйти.
- И не подумаю. Вы заперты там очень кстати. Можете сидеть, пока вам не надоест. И после того тоже.
- Но мне здесь холодно!
- Мне, например, приятно, когда холодно. Я, как вы недавно выразились, всего лишь горсть криотронов.
- Но я тут долго не выдержу.
- А кто хвалился, что он человек? Вот и докажите, что вы лучше меня. Посидите у криогена. Это очень полезное устройство. Оно, как вы знаете, участвует в получении энергии из мирового пространства.
- Да знаю. Выпустите меня! Одиссей, что вы вообще собираетесь со мною делать?
Одиссей молчал так долго, что Валгус уже решил было пробиваться в коридор силой. Но тут Одиссей наконец ответил: