Важнейшим источником в этом отношении остается сравнительно поздний автор — Павсаний. Его труд — целая сокровищница сведений этого рода, хотя он и приводит нередко генеалогические предания, позднее происхождение которых не подлежит сомнению. Для на пей цели особенно существенно то, что Павсаний в своем описании охватывает значительную часть аттических демов, отмечая культ их героев, местные традиции и т. д.
Ценный, хотя в высшей степени разрозненный и часто случайного характера материал для восстановления границ древних областей и клисфеновских триттии содержится в трудах лексикографов (Гесихий, Поллукс, Гарпократион, Свида и др.) и в схолиях к произведениям Пиндара, Софокла, Аристофана и пр. Этот материал, насколько мы можем представить себе, еще ждет исследователя: им охотно пользуются при решении тех или иных вопросов истории древней Аттики, но развитие и состояние традиций, степень ее достоверности и т. п. остаются еще недостаточно выясненными. В дальнейшем мы ограничиваемся лишь немногими необходимыми справками, заимствованными из работ лексикографов.
То новое, что появилось в результате археологических раскопок, и публикации эпиграфических памятников в период после выхода в свет упомянутых выше основных трудов по топографии Аттики (Мильхефера и Лепера), можно найти преимущественно в «Athenische Mitteilungen», JHS, ВСН, AJA и «Hesperia». Общая картина триттий и демов в основном не изменилась; удалось точнее определить местоположение отдельных демов, а главное, получить некоторые новые сведения по истории знатных родов, боровшихся за власть в VI в., по истории города Афин, отражающей развитие культов и политику Писистрата, его сыновей, Клисфена и т. д. Методические соображения Лепера относительно использования эпиграфических памятников в целях топографического изучения древней Аттики сохраняют во многом свое значение и до настоящего времени.
В конце своего большого исследования о демах и триттиях Лепер делает некоторые общие выводы относительно деления Аттики при Клисфене. Это деление оказалось настолько прочным, по его мнению, что просуществовало два века без изменений до образования двух новых фил — Птолемаиды и Деметриады — в конце IV в. до н. э., да и позднее в целом продолжало сохраняться примерно в том же виде. Однако настойчивое отрицание Лепером всех «вставок», как показало последующее изучение, оказалось неправильным (например относительно дема Пробалинт). Во времена Клисфена триттии, вероятно, представляли территориальные единства, по позднее (в V и IV вв.) в административное деление Аттики были внесены некоторые изменения, в результате которых π могли появиться иногда «вставки».
Другой общий методический принцип Лепера, согласно которому при определении границ области и триттии необходимо придерживаться, насколько возможно, естественных границ (горные хребты, цепи холмов, реки и ручьи, правилен[195]. Триттии не были продуктом рационалистической затеи, их существование было связано с природными и, вероятно, экономическими условиями данной местности.
Но с формулировкой основного вывода Лепера о совпадении трех клисфеновскнх областей с делением доклисфеновского периода[196] в целом согласиться нельзя.
Если верно, что разделение Аттики при Клисфене стояло в какой-то связи с тремя территориальными партиями предшествующего времени[197], «значение и влияние которых Клисфен хотел сокрушить», то тогда возникает вопрос, все ли партии одинаковым образом он хотел «сокрушить» и к какой партии принадлежал он сам, а главное, какова была эта связь, которая ведь может мыслиться различным образом: как тождество нового и прежнего деления, как частичное изменение последнего и, наконец, как его коренное преобразование с той целью, какая была сейчас указана.
Лепер категорически придерживается первого взгляда, а именно, что клисфеновские τγπερί τό αστυ, παραλία и μεσόγεια так полно, как только возможно, соответствуют областям Педиэи, Паралии и Диакрии[198]. Однако это мнение, если даже использовать только материал, собранный Мильхефером и Лепером, не имеет прочного основания (см. ниже). В раскрытии этого главного положения мы встречаемся с утверждениями, которые, как мы увидим, требуют уточнения. «Равнина» (το πεδίον), согласно Леперу, это не вся долина реки Кефиса вместе с Триасийской долиной[199], но лишь область нижнего Кефиса между горными хребтами Эгалеем и Турковуни, а также морское побережье вместе с ближайшими окрестностями Афин у Гиметта. Сомнение возбуждает, и во всяком случае требует разъяснения, как это сужение понятия Педиэи, так и добавление относительно морского побережья. С определением же Паралии и Диакрии, нам кажется, согласиться и вовсе нельзя. Диакрия, по мнению Лепера, это долина верхнего Кефиса (Ахарны, Кефисия, Флия и пр.) и вся современная Месогия от Паллены до Гагнунта. Собственно горная область Парнета и Пентеликона, замечает он, образовывала лишь малую часть Диакрии[200]. Остается непонятным, на каком основании в состав Диакрии включается долина Месогеи. Вернее, здесь мы имеем petitio principii: это включение обусловлено идеей автора о совпадении доклисфеновского и клисфеновского деления. С другой стороны, та область, с которой Писистрат был, несомненно, тесно связан — Тетраполис Марафона, без дальнейших пояснений признается частью Паралии. Лепер прибавляет, что паралия занимала весь берег (курсив мой, — К. З.), поскольку он но принадлежал к городской области. Но такое понятие Паралии возникло позднее, оно не характерно для VI в. до н. э., и во всяком случае нужно было бы доказать такое словоупотребление уже для этого времени. Ведь нельзя не учитывать того факта, что еще в V в. название Паралии приурочивалось лишь к южной части Аттики[201].
Высказанные соображения заставляют пересмотреть общий вывод Лепера и Мильхефера по этому вопросу. Понятно, что для того, чтобы внести те или иные уточнения в топографию древней Аттики, установленную ими, чтобы иным образом локализовать отдельные поселения или определить расположение и границы триттий, необходимо было бы непосредственное знакомство с местными природными условиями, с остатками и следами древних демов, с современной географической номенклатурой и пр. Притом эти уточнения по большей части не имели бы решающего значения для нашей задачи: определения того, что было внесено реформой Клисфена в эту область по сравнению с предшествующим периодом. Поэтому в дальнейшем мы ограничимся рассмотрением того, что представляли собою Паралия, Диакрия и Педиэя в VI в. до н. э. по сравнению с триттиями, установленными Клисфеном.
Площадь древней Аттики равнялась приблизительно 2250 км². Чтобы наглядно представить себе небольшие размеры этой страны — хотя Аттика и превосходила в этом отношении многие другие греческие государства — достаточно вспомнить, что протяжение восточного побережья (по воздушной линии) было около 80 км, западной— около 70 км[202]. Но ландшафты этой маленькой страны образованы очень различными элементами, обязанными своим возникновением многим факторам. Не вдаваясь в изучение геологической структуры и морфологии отдельных частей Аттики, укажем лишь самые эти элементы, без учета значения которых нельзя понять особенности экономики этих частей да и хозяйственное развитие всей страны в целом.
Перед нами своеобразное сочетание гор, холмистой страны, небольших долин. Но самое сочетание этих элементов, их характер, геологическое прошлое, почвенные условия, наконец, влияние омывающего берега Аттики моря неодинаковы в различных ее частях.
Согласно традиции, Аттика состояла из трех частей: Паралии, Диакрии и Педиэи. Смысл термина Паралия не оставался неизменным. Как видно будет из дальнейшего, для Аттики можно отличать по крайней мере три значения этого термина. Под паралией понимали прибрежную полосу в противоположность внутренней части страны (месогее); точнее, это — та часть суши, которую мореплаватель может видеть, совершая прибрежное плавание (перипл)[203]. Паралия в государственно-правовом смысле — одна из трех областей Аттики в административном делении Клисфена. Наконец, мы должны учитывать Паралию доклисфеновскую, о которой сообщает традиция о трех партиях.
Тот факт, что эта старинная Паралия представляла собою именно южную часть Аттики, а вовсе не все ее побережье и даже не клисфеновскую Паралию, выясняется из словоупотребления, которое удерживалось иногда даже еще в конце V в. до н. э.
Фукидид, говоря о втором вторжении пелопоннесцев во главе с Архидамом в Аттику (в 430 г.) и о подготовке Периклом нападения на Пелопоннес с моря, ясно противопоставляет понятия «равнины» и «Парала». Он пишет, что враги «по опустошении равнины… вступили в землю, именуемую Паралом, и (дошли) до Лавриона, где находятся серебряные рудники афинян» (II, 55,1). Таким образом, пелопоннесцы не только вторглись в прибрежную полосу, но и прошли почти всю южную часть Аттики, т. е. паралию в прежнем смысле слова, охватывавшую и часть позднейшей (клисфеновской) Месогеи. Из следующей за словами «до Лавриона» фразы вид о, что Фукидид имеет в виду опустошение всей южной части страны: «Прежде всего они разорили ту часть этой земли, которая обращена к Пелопоннесу, потом — обращенную к Эвбее и Андросу» (там же). Иначе добавление «к Андросу» было бы излишним.
Противопоставление Паралии в этом смысле «равнине» видно и из последующего изложения Фукидида: «В то время как они (пелопоннесцы) находились еще на равнине (έν τιο πεδί»)) до (их) появления в паралии (ές τψ παραλίαν)» (II, 56,1), и далее: афинское войско «оставило позади себя пелопоннесцев в паралии Аттики» (II, 56,3).