Понятно, что принимать такую дату, как около 560 г., для всего огромного и бесконечно разнообразного грековарварского мира едва ли возможно. Думается, что для отдельных стран этого мира начало нового этапа экономического развития было различно. Вспомним, например, реорганизацию Персидского государства при Дарии в конце VI в. или судьбы Междуречья в конце VII — начале VI в. Реформы Дария знаменуют существенные изменения в экономической структуре великой Персидской державы. С другой стороны, частноправовые документы позднеассирийской, нововавилонской и персидской эпох позволяют констатировать непрерывное существование весьма сходных социально-экономических явлений на протяжении двух столетий. Также и для Египта указанную грань приходится искать раньше, уже в VII в., в связи с концом ассирийского господства и установлением власти Саисской династии.
Даже для Греции в целом 560 г. едва ли может считаться началом новой хозяйственной эпохи (ср. положение Коринфа, Эгины, Спарты и др.). Да и относительно Афин эта дата подтверждается главным образом применительно к развитию торговли, ремесла и денежного обращения. Таким образом, в определении Хайхельхаймом грани рассматриваемого им периода можно усмотреть чересчур поспешное обобщение наблюдений над некоторыми явлениями хозяйственной жизни Греции по отношению ко всему античному миру этого времени.
Слишком общей представляется и его характеристика сущности происходивших изменений как утончения, дифференциации, индивидуализации и интенсификации экономики. Мы не хотим отрицать наличие этих признаков, но их всегда, пожалуй, можно обнаружить, если дело идет о сравнении последующей, более высокой ступени развития с предшествовавшей ей в том случае, когда развитие шло по восходящей линии.
Таким образом, 60-е годы VI в. как грань в общей схеме экономической истории античности остается спорной. Что касается Аттики, то для нее первые десятилетия VI в. и период тирании Писистрата действительно оказались временем крупных изменений в хозяйственной жизни. Это было связано как с реформами Солона, так и с внешнеполитическими событиями и развитием афинской государственной организации. Как известно, гораздо легче проследить рост аттической торговли и отчасти ремесла, чем выяснить положение сельского населения. Исходным пунктом для дальнейшего изучения должен служить вопрос о степени дифференциации Аттики в экономическом отношении в VI в.
Хотя мы указывали, что обычная схема этой дифференциации в связи с делением всей страны на три области (Педиэю, Паралию и Диакрию) не соответствует действительности (см. выше, гл. 1), что каждая из этих областей не представляла чего-то цельного или однородного в экономическом отношении, это не значит, что мы должны отрицать для VI в. до н. э. всякие различия в этом отношении: природные условия отдельных местностей не могли не отразиться на занятиях населения, и, следовательно, известная дифференциация в способе добывания средств существования не могла не сказаться.
Три области VI в., которые традиция связывает с борьбой трех партий, соответствуют до некоторой степени трем естественным областям Аттики. Партии — действительно могли получить свои названия от местностей, в которых обрабатывали землю те, кто поддерживал ту или иную группировку (по крайней мере Педиэя и Паралия).
Ошибка исследователей нового времени, шедших, впрочем, в этом отношении за Аристотелем и Плутархом, заключалась в том, что население каждой из этих областей представляли если не вполне однородным, то во всяком случае уже в значительной степени специфичным по своим занятиям и характеру (крупные землевладельцы, торговцы и ремесленники, батраки или мелкие землевладельцы крестьянского типа), предполагали, что экономическое развитие было уже настолько высоко, что можно говорить об экономической дифференциации этих областей. Чтобы выяснить этот вопрос, следует рассмотреть экономические особенности каждой из этих областей.
Несомненно, что и в VI в. центральная часть Аттики (Педиэя) с городом Афинами играла в экономическом отношении первенствующую роль.
В VI в. Афины, конечно, еще не достигли таких размеров и не были таким крупным центром ремесла и торговли, как в V–IV вв. В них сохранялось многое от старины. В пределах города еще нередко производились захоронения, что было вскоре запрещено[361]. Только при Писистрате были приняты меры по улучшению снабжения населения водой (источник Έννεακροΰνος)[362]. Но все же и в VI в. это был город, в котором работали многочисленные ремесленники различных профессий. Керамическое производство, в значительной мере сосредоточенное в городе и его окрестностях, получает в VI в. поразительное развитие. Помимо гончаров, в городских домах жили художники, мастера и ремесленники других специальностей (металлурги, скульпторы и др.).
Названия некоторых демов указывают на преобладающее занятие их населения. Таковы, например, названия «ремесленных» демов Месогеи четвертой филы: Эвпириды, Кропия, Пелеки, Эталиды[363]. Первые три находились на возвышенности около Хасия, к северу от Триасийской долины; местоположение дема Эталиды не установлено.
Афины рано привлекли к себе часть населения хоры, но все же большая часть горожан, по-видимому, сохраняла связь с сельскими местностями, как показывают известия, относящиеся уже к V в. (Thuc., II, 16, 1). Выше мы говорили о том, что в ранние времена знатные роды (или их части) переселялись в город. Афины в VI в. — единственный в Аттике политический центр, в котором решались основные вопросы государственной жизни, который служил ареной политической борьбы. Гавань Фалерон занимает место Прасии, ремесленные изделия — находят более короткий и удобный путь для вывоза за пределы Аттики.
В то же время и πεδίον, и Триасийская долина были наиболее плодородными местностями Аттики, одной из самых неплодородных областей Греции. В VI в., наряду с зерновыми культурами, развивается садоводство и виноградарство как здесь, так и в сравнительно хорошо орошенных и плодородных местностях, расположенных на окраине Педиэи (Ахарны, Флия, Кефисия, Атмонон). Об этом говорят как позднейшие свидетельства, так и характер культов. Флия, например, была одним из старинных центров хтонических культов[364]: культ Великих богинь и Диониса существовал здесь раньше, чем в Элевсине, а матерью эпонима дема, Флия, была Земля.
В противоположность сведениям относительно ремесел в городе и его ближайших окрестностях, нам ничего не известно о том, что ремесло получило какое-то особенное развитие в древней Паралии. Одна из ее частей — современная Месогия — представляет собой небольшую долину в 7–8 км в поперечнике, окруженную холмами. Почва этой долины состоит из слоя красно-коричневой глины (terra rossa), покоящегося на более твердой породе. Лишь глубинные ключи составляют источники орошения Месогии. Реки отсутствуют, за исключением реки Эрасин, которая большей частью пересыхает в нижнем течении[365]. В долине ее, на выходе к морю, находится Браурои, родина Писистрата и Кимонидов. Холмы, окружающие долину Месогии более разнообразны по условиям плодородия: в разных местах они представляют собой то пастбища, то полевые участки, то даже сады и виноградники. Месогия— область небольших поселений, из которых более значительными в древности были (кроме Браурона) Пэания, Паллена, Эрхия, Сфетт. Население занималось здесь главным образом мелким скотоводством и посевом ячменя, единственного хлебного растения, для произрастания которого почвенные условия Месотии были благоприятны[366].
Другая часть Паралии — гористый юг. Здесь, в Лаврионе, скапливалось местное и пришлое население, занятое работой в рудниках. Сюда, на юг, переселили афиняне в VI — начале V в. на новое местожительство саламинцев и эгинян. В приморской полосе в VII–VI вв. важную роль в торговле играла гавань Прасии, утратившая эту роль после завоевания Саламина. Некоторые из демов Паралии по размерам были довольно значительны (Торик, Ламптры, Анафлист, Анагирунт, Кефала), с иными из них соединялись старинные исторические легенды (Анагирунт[367]), но ни об одном из них мы не имеем сведений о том, что он являлся центром ремесла и торговли в VI в. до н. э. Вероятно, как это бывало во всех приморских поселениях, население этих демов занималось морским делом, извлечением «добычи моря» в ее различных видах, но предполагать в них наличие особенно развитого слоя торгового и ремесленного населения, тем более с осознанными классовыми интересами, нет никаких оснований.
Гористая северо-восточная часть Аттики также состояла из нескольких частей. На южных склонах Пентеликона (демы Икария, Плотея, Гаргетт) и в мульде Афидны были благоприятные условия для садоводства и виноградарства. Но Парнес, не только у Декелеи, но и далее к западу, за пределами Диакрии (крепость Филы и пр.), представлял собой суровую скалистую местность со скудной растительностью, мало связанную с Центральной и Южной Аттикой. В горах Пентеликона население отчасти занималось добычен из местного местного мрамора, отчасти пастушеством. В зависимости от сезона пастухи переходили со своими стадами мелкого скота в местности, расположенные ниже, — на восточное побережье. В Диакрии еще больше, чем в других частях Аттики, чувствовался недостаток хлеба[368].
За горами вдоль берега была расположена долина Марафона и далее к югу узкая полоса по побережью до Браурона. Условия хозяйства в этой полосе были иные, чем в горах. Занятия местного населения едва ли очень отличались от занятий обитателей западного или юго-восточного побережья, а связь с центральной областью была довольно тесной. Мы имеем любопытный пример устойчивости этих занятий в течение веков: как в древности, так и в новое время Галы Арафенские (дем филы Эгеиды) был сборным пунктом рыбаков из этого дема и окрестностей и снабжал Афины рыбой[369].