— Ни единого шанса.

Рейн поморщилась. «Все противостояния должны быть такими ужасными?».

— Черт побери.

Лиам ослабил свой галстук, мужчина выглядел так, словно ему жарко.

— Этот болван, кажется, одержим необходимостью «спасти» тебя от нас.

— Болван - это мягко говоря. Ривер – законченный псих. — Нахмурился Хаммер.

Голова Рейн гудела от шока. Её единственный брат думал, что она беременная проститутка, использованная двумя извращенцами. Ей стало грустно за себя, за Ривера. За Лиама и Хаммера, которые старались любить и защищать её.

«Опять же, что бы она подумала, найдя одного из братьев или сестер в подобной ситуации?»

— Ладно… он поторопился и сделал ужасные выводы. Но подумайте о том, как это должно выглядеть со стороны. Лиам, если бы одна из твоих сестер, будучи несовершеннолетней, жила бы с мужчиной старше её более чем на десять лет, владельцем клуба, вроде «Темницы», какой бы была твоя первая мысль?

— Что я убью его и заберу её оттуда, — признался Лиам. — Но я бы определенно сначала поговорил с ней. Спросил, что происходит. Ривер уже составил своё мнение. И что бы мы ни сказали, он не собирался его менять.

— На его месте, я бы, наверно, предположила, что вы двое несете чушь.

— Он провел два месяца, копаясь в нашей жизни, поэтому должен был пошевелить парой извилин и придумать лучший исход. Оказалось, он знает обо всем остальном, особенно о Гвинет. — Скрежетал зубами Хаммер. — И Джульетте.

Рейн поморщилась:

— Теперь понятно, почему он подумал, что у вас двоих… красочный послужной список с женщинами, и предположил худшее.

— Значит красочный, да? — Лиам изогнул бровь.

Хаммер скинул пальто:

— Он может идти в жопу.

— Ривер объединил полуправду и ложь в убийственные обвинения. Все, что мы могли сделать — не задушить этого ублюдка.

— Ваш разговор не сложился. Он не понимает ситуации, ребята. Но я заставлю его понять. Скажите мне. — Девушка снова потянулась к одежде. — Где я могу его найти?

— Ты же не пойдешь к нему, — настаивал Хаммер. — Не в этой жизни.

— Но я должна. Будь разумен, Макен.

— Я и так разумен. Ублюдок все еще жив.

Лиам нахмурился:

— И это не было моим первым порывом.

Рейн закатила глаза:

— Мой брат просто должен увидеть, что я наконец-то счастлива. И не смотрите на меня, как на сумасшедшую. Я не прошу провести время наедине с ним. — На самом деле, было бы лучше, если бы этого не произошло. Ривер, возможно, и не поймет её жизни, сложившейся после того как он ушел. Ведь она знала, что он унаследовал гены Билла. — Вы будете со мной каждую минуту.

— Даже если с тобой будет целая команда спецназа, ты не встретишься, не сможешь поговорить и не приблизишься к этому уроду ближе, чем на пятьдесят миль[4], — взревел Хаммер.

— Именно так. — Темные глаза Лиама светились настойчивостью. — Мы приняли решение, Рейн. Не испытывай наше терпение.

Очевидно, после того, что с ней сделал Билл, – пусть она почти и не пострадала – слишком рано просить их быть спокойными и разумными.

— Это недоразу…

— Да нам похер, — сказал Хаммер. — Ты не станешь встречаться с Ривером, даже если мне придется приковать тебя к кровати. Это окончательное решение.

Лиам кивнул:

— Очевидно, что орех упал недалеко от дерева.

— Яблоко, — зашипел Хаммер.

Лиам нахмурился:

— Что?

— Поговорка, дебил. Там про яблоко.

— До пофиг. В этом случае, думаю, орех довольно хорошо характеризует Ривера.

Рейн скрестила руки на груди:

— Я не маленькая девочка, которая нуждается в разрешении двух своих отцов. Он мой брат, единственный родственник, который у меня остался. Я должна решить эту проблему.

Хаммер притянул девушку к своему телу. На ее лице было написано неодобрение:

— О-о, но тебе нужно наше разрешение. Ты наша саба, которую мы защищаем. И мы хотим, чтобы ты была в безопасности.

Кошмар, которому её подверг Билл, отразился на них всех, особенно на Хаммере. Теперь она знала это. И понимала. Но их упрямство приводило Рейн в бешенство.

— Я не могу жить в клетке и быть твоей идеальной маленькой сабой, говорить лишь: «Да, сэр. Спасибо, сэр», — ответила девушка. — Я знаю, что мой брат тебя расстроил. Но я не сдамся. Когда вы остынете, мы снова поговорим.

Она развернулась и направилась в ванную комнату.

Лиам схватил девушку за руку, прежде чем она смогла уйти, и сердито посмотрел на нее:

— Мы еще не закончили разговор, Рейн. Сядь и послушай.

Хаммер не сказал ни слова, лишь указал на кровать, а затем скрестил руки на груди – верный признак того, что он не сдвинется с места.

Вздохнув, девушка села на кровать:

— Я думаю, что ты, как и мой брат, преувеличиваешь.

Хаммер наклонился и схватил ее за подбородок, приближаясь, пока они не оказались почти нос к носу.

— Я не обремененный предрассудками, узколобый кусок дерьма. Он хотел заключить сделку с нами о тебе, Прелесть, как это делал Билл.

— Именно, — добавил Лиам, зарываясь пальцами в ее волосы, пока она не взглянула на него. — Мы проходили этот путь. И не вернемся на него снова.

Рейн выдохнула:

— Он просил деньги?

— Нет. — Хаммер покачал головой. — Он хочет освободить тебя от нас, «уродов». На самом деле, он потребовал, чтобы мы отдали тебя ему сегодня же.

— Он угрожал нам, — зарычал Лиам. — Что делает его не лучше твоего отца.

«Угрожал? Черт, нет. Ривер зашел слишком далеко». Люди теряли самообладание. Иногда они даже бросались дикими обвинениями. Но у Кендаллов угрозы, как правило, означали возмездие. Она не хотела больше насилия или запугивания. Определенно, она не хотела еще одного Билла в своей жизни.

— Теперь ты продолжаешь считать Ривера рациональным или безвредным? — бросил вызов Хаммер.

Рейн покачала головой:

— Наверно, нет.

— Конечно, нет! Он хочет забрать тебя у нас. — Лиам стиснул зубы. — Меня не волнует, какой предлог он для этого выберет. Дай ему хоть малейший шанс, и мы никогда больше не увидим тебя и нашего ребенка. Я не буду рисковать. Ты не станешь разговаривать с ним.

«Стоил ли брат, который не беспокоился о ней почти десять лет, того, чтобы нарушить хрупкий мир в ее новой, растущей семье? Особенно, если он мог оказаться клоном Билла?»

— Хорошо. — Девушка вздохнула, желая иметь возможность прийти к другому выводу. — Я не буду искать встречи с Ривером. Ради вас двоих.

— Слава Богу, любимая. — Лиам притянул ее в свои объятия. — Я не смогу больше вынести ситуации, когда придется гадать, жива ты, или же какая-то шавка, в венах которой течет твоя кровь, собирается тебя убить. Мысль о том, что он может сделать с тобой и нашим ребенком… Я знаю, как семья важна для тебя, и надеялся, что Ривер сможет заполнить пустоту, образовавшуюся после потери матери и сестры. Мне жаль.

— Спасибо, — кивнула Рейн и посмотрела в сторону Хаммера. Облегчение на его лице наполнило ее ощущением удовлетворения с оттенком вины. — Я не хотела тебя тревожить.

— Мы ценим то, что ты пошла на компромисс. Я просто обеспокоен тем, что после стольких лет молчания, Ривер решил выйти из тени.

— Мой брат. Сестры Лиама… — было трудно все осознать. День уже утомил, хотя еще даже не закончился. — Почему мы не можем просто спокойно жить?

— Мы будем. Все наладится. — Хаммер приласкал ее щеку. — Прелесть, я сожалею о сегодняшнем утре.

Девушка моргнула. Макен почти всегда избегал извинений, как будто они душили его так же сильно, как ношение рубашки со слишком жестким воротничком. Но он принес свои искренние извинения без всяких подсказок.

Рейн хотела сказать, что все понимает, поскольку она могла представить себе чувство вины, которое гложет Хаммера. Если примерить эту ситуацию на себя, она тоже чувствовала бы себя ужасно. Но она и не утаила бы от него ничего настолько важного, как еще одна беременность.

— Я нуждалась в этом. Что бы ты ни говорил, это не заставит меня любить тебя меньше. Тебе не придется в одиночку терпеть боль прошлого. И заставлять меня страдать подобным уходом – непростительно.