Она не ответила, крепче прижала куклу к себе и попыталась спрятать лицо в ее нитяные волосы. Рыдания стихли, видимо, плакать перед чужим человеком ребенку не хотелось.

— Не говоришь с незнакомцами? — догадался целитель. — Правильно делаешь. Тогда давай меняться. Ты мне расскажешь, почему плачешь, а я тебе скажу свое имя и дам вот это.

Он протянул ей палочку с яблоками в карамели, из которых успел сжевать только два.

— Ну как? Идет?

Она снова промолчала, только в упор смотрела на Эреха большими черными глазами из-под длинной русой челки. Пристально и недоверчиво разглядывала его лицо и думала. Потом, видимо решив что-то для себя, переложила куклу в левую руку, а правой приподняла подол длинного платья, явно с чужого плеча. Худую детскую ногу украшала огромная кровоточащая ссадина, от колена до щиколотки, типичный след удара плеткой или хлыстом для лошади.

Эрех мысленно пожелал тому, кто это сделал, всех благ и крепкого здоровья. В следующей жизни. Его спина привычно заныла, вспоминая собственный опыт.

— Ладно, — вслух сказал он. — уговор так уговор. Держи. И, между прочим, я Эрех.

Маленькая грязная лапка выхватила у него яблоки.

— А ты?

Девочка опять не ответила. Он посмотрел на ссадину, выглядывающую из-под ветхой ткани и подумал, что это, в сущности, пустяки. Немного усилий. В конце концов, если он за деньги держит банкиров, которым вправляют полученные спьяну открытые переломы и лечит бандитов, порезанных в кабацкой драке, помочь одному несчастному ребенку труда не составит.

— Сейчас я тебе покажу чудо, — заговорщицки подмигнул но-Тьен. — Ты только не пугайся, может показаться, что горячо.

Он встряхнул кистью, расслабляя мышцы, потом накрыл пальцами рану, практически прикасаясь к рассеченной коже. Сосредоточился.

— Грабли убрал от моей сестры! — просвистело за спиной, крепкая рука ухватила Эреха за ворот и опрокинула на спину.

Над ним, сгорбившись и полыхая яростью, стоял парень примерно его возраста.

Высокий, жилистый, в черном атаи с широким поясом. Бритые виски покрывали вязи татуировок, выбеленные волосы собраны на затылке в длинный, до талии, хвост. Севрасский кот собственной персоной. Убийца.

Сердце подскочило к горлу, а потом ухнуло куда-то в область мочевого пузыря и там затерялось. Перед глазами Эреха блеснул и замер, готовясь укусить, изогнутый как коготь нож с кольцом на рукояти. Девочка, имени которой он так и не узнал, испуганная резкими действиями брата, уронила в пыль палочку с яблоками и вновь заплакала.

И тут целитель разозлился. Ярость, которая копилась в нем все это время, ярость на себя, на влиятельных покойников, которые жили, нарушая все основы, ярость на людей, торгующих детьми и наркотиками, и на этого парня, который, стараясь защитить сестру, наворотил такого, что не передать словами. Ярость на весь мир, в котором плачет ребенок. Потому что если и было что-то, чего Эрех но-Тьен не выносил, так это когда обижают детей.

Сердце вернулось на место и забилось ровно, будто на работе в госпитале.

Правой рукой он перехватил запястье с ножом, а левую поднял, чтобы задравшийся рукав обнажил клеймо — вытатуированный персик с листьями и цветами, символ Наэмы. За попытку нанести себе такой же просто так до сих пор отрубали руку.

— Я целитель, — злым голосом сказал он незнакомцу. — Твоя сестра плакала и я пытался сделать то, что необходимо в такой ситуации — успокоить и помочь залечить рану. Но ты, конечно, все и сам исправил, поздравляю.

Парень растерялся, не ожидая подобной реакции, и, пользуясь этим, Эрех оттолкнул его в сторону и снова сел, склонившись над девочкой. Яблоки спасти было нельзя, густая пыль плотно облепила карамельные бока.

— Я тебе новые куплю, — посулил но-Тьен, — ты только не плачь. Или вон, твой брат купит. Кстати, он и правда твой брат?

Она всхлипнула и закивала.

— Тогда давай вылечим ногу, — он опять привычно расслабил мышцы, накрыл рану, сосредоточился.

— У меня нет денег... — рыкнул было все еще растерянный севрассэ, но Эрех только цыкнул на него и закрыл глаза. Он не терпел вмешательства в процесс исцеления

Жар разгорелся в области солнечного сплетения, в темноте под веками багровые линии принялись чертить контуры раны. Ссаженная кожа, с почерневшим от запекшейся крови краем, середина раскорябана и кровоточит, особенно там, куда пришлось максимальное усилие от удара. Расплывающийся вокруг синяк, уже явный, черный. Жар заполнил грудную клетку и потек вперед, в кончики пальцев, еле прикасающихся к краям раны. Вспышка света под веками.

— Вот и все, — довольно улыбнулся Эрех, отнимая руку и снова привычно ей встряхивая.

Пять красных точек на тех местах, где были его пальцы. И гладкая, нетронутая поверхность кожи, лишь грязные разводы вокруг. Стоящий за спиной севрасский кот, опаснейший убийца, по-детски ойкнул.

— Теперь не болит? — девочка, недоверчиво разглядывавшая исцелённую ногу, вскинула на него глаза, замотала головой. — Вот и хорошо. Давай, успокаивайся, и пошли, я тебе яблок куплю.

Чтобы встать на ноги, пришлось приложить усилие, голова кружилась и мутило. Забавно, что когда он прирастил безо всякого следа ногу генералу но-Ферра, такого не было. А вот привычное исцеление небольших травм всегда вызывало и головокружение, и тошноту.

— У меня нет денег, чтобы заплатить за это, — севрассец очнулся, вновь заговорил зло, даже с ненавистью.

— А у меня нет сил с тобой перепираться, — устало махнул рукой Эрех. Следом за тошнотой подошла и привычная апатия. Целительство потому-то так недешево и стоит. Как и целители. — Я еще не озверел до такой степени, чтобы требовать денег за лечение следа от удара на ребенке. Так что, прости, но мне не до твоей благодарности.

— А я и не благодарен!

— Ага. Я слышу.

Чуть пошатываясь он побрел наружу, пытаясь вспомнить, где видел торговца горячим гранатовым соком. Самое то сейчас было бы. Ну и что, что денег почти нет, помнится, дядюшка мастера Юхея страдает застарелым геморроем, вполне можно будет сходить пешком эти две мили в неурочное время...

Крепкая рука вновь поймала его за шиворот, только в этот раз, чтобы не дать упасть и усадить на ящик, а не для того, чтобы уронить.

— Тебя шатает, целитель.

— Это бывает, когда лечишь, — отозвался Эрех, глаза закрывались сами собой. — Сейчас пройдет. Только посижу вот...

— И всегда с тобой так? — парень говорил недоверчиво, но злость из его голоса ушла.

— Со всеми так. Ну, может, кроме Верховного и королевских целителей. Хотя я точно не знаю, ни разу их не встречал. А что? Беспокоишься?

— Вот еще! Просто если ты тут навернешься в толпе, тебя или затопчут, или ограбят. Ты себя-то со стороны видел?

Видел, видел. Но и тебя тоже.

— Меня зовут Эрехом, — будем знакомы, что называется. — Я говорил твоей сестре. А вот свое имя она мне не сказала.

— Потому что она у меня не говорит, — неохотно пояснил севрассец.

— Вообще?

— Да. Немая, с рождения, — он присел рядом и вздохнул. — Ладно, псы с тобой... Ее Нимой зовут, ей семь с половиной лет. А меня Тэфе и мне восемнадцать. И мы оба с Белых гор.

— Да, я это уже понял, — тошнота уходила, забирая с собой своих товарок, но вот страх не вернулся. Не вызывал его сидящий сбоку восемнадцатилетний парень Тэфе с Белых гор. А уж его немая сестренка тем более. А вот желание оживить покойных Ойзо и Карре, отпинать ногами да сдать обоих в псарню для наказания — было. И еще какое.

И мучал вопрос, как объяснить все, что сейчас вертится в голове, мастеру Рейке.

— И что вы тут делаете, так далеко?

— Деньги зарабатываем, что же еще. Родители умерли, а сам я мало что умею, кроме этого, — нож перекувыркнулся в воздухе и вновь, как заговоренный, лег рукоятью в ладонь. — Вот мы тут... А ты?

— Я? — после всего случившегося легенда про двух репортеров рассыпалась прахом. — Я с приятелем пришел. Он работает репортером в «Эхе Альмейры», ему надо что-то для репортажа, а я за компанию, ему редакция коляску вон выделила, казенную. Бесплатно.