— Ничего. Полиция следит за появлением новинок. Коллекционеры, как вы знаете, не слишком щепетильны. Они намекают знакомому торговцу, что ищут определенную вещь, а когда через некоторое время тот приносит им желаемое, они не задают вопросов. Тем не менее жаль было прогонять этого мальчика. У него хороший вкус, и когда пытаешься помогать молодым... Джереми пришел ко мне в таком же возрасте неопытным мальчишкой. А теперь он настоящий знаток.

— Сэр Кристофер...

Джереми Портеус, мягкий и загадочный, вернулся, с видом триумфатора держа перед собой лист бумаги.

— Спасибо, мой дорогой. Капитан, вот список похищенных вещей. Вы увидите, особого интереса здесь ничего не представляет, но мой адвокат свяжется со страховой компанией, и им понадобится копия нашего заявления к вам.

— Конечно. — Капитан взял список и, не глядя в него, передал инспектору: — Инспектор Гварначча все сделает. Он приложит этот список к нашему протоколу и привезет вам его на подпись. Мы обязательно покажем список всем скупщикам антиквариата во Флоренции, но я не могу, надеюсь, вы понимаете, дать вам никаких гарантий...

— Да, безусловно, я это понимаю и прошу прощения за то, что отнял у вас время из-за этой страховки. Я не рассчитываю снова увидеть хоть что-нибудь из этих вещей. И хотя мне их жаль, ведь серебро похищено из спальни моего отца, а там ничего не трогали со дня его смерти, больше всего я волнуюсь за этого бедного мальчика Джорджо.

— Простите?

— Меня крайне беспокоит и очень расстраивает, что вы будете снимать отпечатки пальцев и тому подобное и, возможно, попытаетесь...

— Вам нельзя нервничать, — перебил его Портеус. — Мальчик уверяет меня...

— Алекс тоже нас уверял, и я до сих пор не уверен, правильно ли мы поступили. Я не могу позволить несправедливо осудить юного Джорджо.

Портеус положил руку старику на плечо и прошептал:

— Не забывайте, вам нельзя волноваться.

— Я знаю.

— Инспектору необходимо будет поговорить со всеми вашими служащими, сэр Кристофер, в том числе и с Джорджо. Он занял место того юноши, которого вы уволили после прошлого ограбления?

— Нет. О нет, после Алекса было еще несколько... Джорджо здесь совсем недавно, всего лишь пару месяцев. Очаровательный мальчик. Вы не станете?.. Я имею в виду...

— Инспектор поговорит с ним и с остальными вашими служащими. — Капитан встал. — Сэр Кристофер, пожалуйста, поверьте мне, ваши опасения совершенно понятны. В собственном доме вы хотите чувствовать себя в безопасности, хотите знать, что вас окружают преданные люди и, безусловно, это гораздо важнее, чем найти несколько серебряных вещиц. Если позволите, я бы хотел осмотреть все входы в дом, потом комнату или комнаты, откуда они пропали. Инспектор останется здесь с вами и разъяснит процедуры, которые последуют далее. Я уверен, он убедит вас в том, что вам не о чем беспокоиться.

У инспектора екнуло сердце. Маэстренжело испытывал непоколебимую уверенность в том, что инспектор прекрасно находит общий язык с людьми и умеет разговорить их. Но рассчитывать на это в данном случае было просто смешно. Все еще оставалось загадкой, почему капитан приехал сюда. Инспектору было неудобно спрашивать об этом в машине. Однако, несомненно, если бы речь шла об обычном давлении сверху — как-никак важный иностранец! — капитану следовало бы вести светскую беседу с хозяином, отправив инспектора заниматься делом: искать следы взлома дверей, опрашивать прислугу и так далее. Та еще идея — оставить его успокаивать миллионера, у которого стащили пару безделушек! К тому же, чтобы помочь людям, нужно проникнуться их житейскими проблемами, тогда они смогут спокойно доверить тебе свои беды. Да, разумеется, людям необходимы разговоры по душам... но о чем, во имя всего святого, он должен непринужденно болтать с этим стариком? Какие у него могут быть житейские проблемы? Вместо этого инспектор принялся описывать процедуру снятия отпечатков пальцев у прислуги — понимаете, просто чтобы исключить их из круга подозреваемых, — объяснять, почему необходимо осмотреть здание снаружи и принять меры предосторожности на случай, если это была лишь разведка перед ограблением более серьезным, которого можно ожидать, когда волнение уляжется...

Тема была исчерпана, а капитан все не возвращался, и инспектор снова задумался о том, какие бытовые проблемы могут быть у богатого человека. Он оглядывался по сторонам, подыскивая новую тему для разговора и стараясь не смотреть при этом на мольберт. Инспектор был уверен: заговори он о находящейся на нем картине, обязательно ляпнет что-нибудь не то. Она казалась ему очень неумелой, но, возможно, потому, что он привык к полотнам палаццо Питти и не понимал современного искусства. Инспектор переключил свое внимание на сад — вполне безопасная тема. Белые и бледно-розовые соцветия герани свисали из терракотовых вазонов. На вьющихся розах, плети которых цеплялись за стены и нижние ветки других деревьев, все еще красовались несколько белых цветков. Низкая живая изгородь, прямо-таки геометрически аккуратная, окружала кустарники и беспорядочно растущие блеклые, мелкие, невыразительные цветы.

— У вас прекрасно ухоженный сад.

В отношении живых изгородей это было правдой, а вот все остальное отнюдь не казалось ухоженным, особенно потому, что из каждого укромного уголка, из каждой щели в стене, из-под гравия, покрывавшего тропинки, пробивалась растительность. Ему требуется целая армия садовников... Не следует говорить это вслух.

— Сад действительно прекрасно ухожен, а что касается именно этой его части, у меня есть все причины быть благодарным моим садовникам, потому как сам я не занимался ею много лет. Каждое утро я просыпаюсь с мыслями о садах. Я люблю хотя бы час провести с садовниками. Но этот уголок... Они любят его и ухаживают за ним, и ничего здесь не изменили, только лишь вынесли одну или две статуи, которые необходимо было отреставрировать. Я знаю, они делают это не для меня, но я все равно им благодарен.

Инспектор ничего не понял из услышанного, но принялся лихорадочно соображать, какое бы еще сделать замечание о саде, поскольку, очевидно, именно на нем сосредоточивались повседневные интересы хозяина.

Спрятавшись за спасительным прикрытием темных очков, инспектор оглядывался в поисках источника вдохновения. С удивлением он заметил «старую знакомую», которая вполне могла бы послужить его цели. Чуть поодаль слева была расположена статуя девушки, наливающей воду бесконечной струйкой из каменного кувшина в бассейн у своих ног.

— Разве это не копия статуи из садов Боболи?

Сэр Кристофер проследил за взглядом инспектора и улыбнулся.

— Нет-нет, это не она, но ваша память вас не подводит. В садах Боболи находится копия этой, эпохи Ренессанса. А это римская статуя второго века нашей эры.

Черт побери! Ну, он сделал все, что мог. Капитан не имел права оставлять его в таком затруднительном положении, и, даже если им придется целый час сидеть в тишине, слушая стрекотание сверчков, он не собирается снова выставлять себя дураком.

— Должно быть, вы хорошо знаете сады Боболи, инспектор, раз так быстро заметили статую.

— Достаточно хорошо, да. Мой кабинет расположен в левом крыле палаццо Питти. А подведомственный мне участок это, не вдаваясь в детали, левый берег Арно, включая этот холм.

— Значит, я тоже ваш подопечный. Приятно слышать. Ну и как — числится ли моя маленькая команда в благонадежных? Последнее время я так редко спускаюсь в город, что совсем не в курсе событий. Много ли серьезных преступлений вам приходится расследовать? Отсюда Флоренция всегда выглядит сонным царством.

Это было правдой. Ни шум машин, ни выхлопные газы не достигали виллы. Переулки, заполненные скутерами, обшарпанные ставни, проститутки, совершающие обход в парке, улицы, засоренные собачьим дерьмом, кусками пиццы в засаленных бумажках, банками от кока-колы и шприцами — ничего этого не было видно под покровом безмятежных, желтоватых от смога облаков, кое-где пронзаемых куполами и шпилями.