Моя рука автоматически тянется к животу, который, как я думала, еще не очень заметно.

- Я уже знаю некоторое время, но кажется, ты и не собиралась признаваться.

- Я думала, что хорошо это скрывала.

- Ты ещё совсем ребёнок. Поверь мне, дальше живот будет только расти. Я бы всё равно узнал, у моей жены таких было восемь.

Я только улыбаюсь. Я всегда улыбаюсь, когда он рассказывает о своей жене. Его улыбка начинает сиять на всё лицо при упоминании о ней. Мне это нравится. Я бы хотела быть такой же, как они. Скромная жизнь вместе, без всего мира, который постоянно давит, но я понимала, какая ответственность лежит на плечах Филиппа. Я знала, на что шла, выбрав мужчину, которого любила и за которого вышла замуж. Он обещал мне, что однажды у нас будет жизнь, о которой я так мечтала.

Я знаю, что у Оскара много детей, все старше меня, и я часто их путаю, когда он говорит о них. Но это то, что происходит, когда вы даёте всем своим детям имена, начинающиеся с буквы С. Трудно запомнить.

Я потираю живот. Я хочу этого ребенка. Эта мысль заставляет меня волноваться, возможно, потому что я помню все те моменты, когда Филипп говорил о желании увидеть меня с нашим ребёнком, но я просто не хочу, чтобы люди задавали вопросы. Вопросы, на которые я не хочу отвечать или вовсе думать о них. Мне нравилось избегать их. Возможно, это не очень хорошо работало, но я пока справляюсь, и у меня ещё есть время. Пора взять себя в руки.

- Ну, - подталкивает меня Оскар плечом, затем достает коробку из белой сумки, открывает её, чтобы показать булочки с корицей, и предложить мне одну. Я беру одну из коробки. Булочка ещё тёплая, и я откусываю большой кусок. Голод появляется и исчезает. Иногда я чувствую, что могу съесть что угодно, а иногда мне приходиться насильно запихивать в себя еду.

- Он отец, - признаюсь я.

- Мне очень нравится, как ты его изображаешь. Он не выглядит так хорошо даже по телевизору. 

Моё лицо дёргается, когда он изучает картинку. Ему всё известно.

- Ты знаешь, кто я такая? - Он просто кивает головой, как будто это неважно. – Как долго тебе это известно?

- Как только я впервые увидел тебя.

- Вот как, - я откидываюсь на спинку скамейки. У меня нет слов. Мы не так уж и известны, но время от времени Филипп делал новости для работы. Оскар не первый человек, от которого я слышала, что Филипп выглядит устрашающе. Он большой парень. Его рост больше шести футов, он широк в плечах. Никакой худощавости. Я часто сравнивала его с танком, но это всегда заставляло меня чувствовать себя в безопасности. И опять же, мой Филипп был всегда нежен. Его глаза никогда не покидали моих. Или покидали? Теперь я не уверена в этом. Я знаю, он ищет меня. Мне даже пришлось позвонить в полицейский отдел Нью-Йорка, чтобы он не подал заявление о пропавшем без вести человеке. Затем я заставила своего адвоката отправить ему документы о разводе. Передать, что я соглашусь на всё, что он захочет. Я не собираюсь бороться с ним.

После этого я ничего от него не слышала, и мой адвокат сказал, что он ещё не ответил. Я не настаивала. Я просто хотела побыть в одиночестве как можно дольше. Я всё ещё пыталась принять тот факт, что я беременна. Я до сих пор была в растерянности. Я сама узнала об этом только месяц назад.

Время, казалось, сливалось воедино с бесконечными днями печали. Так было до тех пор, пока я не отпустила всё и не основалась на новом месте.

- Он выглядит ужасно.

- Я не смотрю телевизор и не читаю газеты. - Чёрт, у меня нет даже телевизора в крошечной студии, в которой я живу над маленькой типографией. Тем не менее, я не понимаю, что слова Оскара заставляют меня чувствовать. Счастье от того, что он выглядит ужасно или раскаяние, потому что я всё ещё люблю его, и мне ненавистна сама мысль навредить ему, даже если он причинил мне боль.

- Я не могу с собой ничего поделать. Смотрю новости каждую ночь.

- Я собираюсь сказать ему, - отвечаю я, защищаясь. Я не хочу, чтобы он думал, что я не дам общаться ему с ребёнком, потому что я этого и не посмею сделать. Мне просто нужно взять себя в руки. Привести мысли в порядок. Я продолжаю думать, что время уменьшит боль, но я начинаю понимать, что ничего не поможет.

Единственная вещь, которую я знаю - я не буду похожа на мою мать. Она сбежала. Взяла и оставила меня. Возможно, это не была жизнь, которую я хотела, семья, о которой я мечтала, но я должна приложить все усилия. Я должна взять себя в руки. Вернуться в город и сделать то, что я должна сделать, чтобы мы оба были частью жизни ребёнка. У этого ребёнка будут оба родителя. Я просто надеюсь, что Филипп будет больше заниматься жизнью этого ребёнка, чем нашим браком.

Это убило бы меня, если бы ощущение новизны, которое дает появление ребенка, исчезло, как произошло с моей матерью. В любом случае, это было бы лучше, чем вообще не иметь отца. Мой отец, возможно, и не был совершенным, но он всё ещё оставался моим папой, в отличие от моей матери. Это уже хоть что-то.

- Не думал, что ты решишься. Просто не спеши. У тебя всё получится. - С этими словами он встаёт и бросает коробку в мусор.

Я в этом не так уж и уверенна. Время не помогает, я просто проживаю дни за рисованием, а потом ложусь в постель и пялюсь в потолок. Отгоняя разные мысли. Я должна вернуться. Чем скорее, тем лучше.

Убедиться, чтобы всё было готово к рождению ребенка. Работать над тем, чтобы мы с Филиппом жили нормально.

Заканчивая доедать булочку, я облизываю свои пальцы, прежде чем начинаю собирать свои предметы искусства. Я кладу всё в сумку, складываю мольберт и помещаю его под руку. Я достаю телефон и набираю номер, который знаю наизусть. Я не уверенна, хочу ли, чтобы она ответила. 

- Синди Рид слушает, - голос Синди раздаётся по ту сторону, её голос заставляет меня прослезиться. Я скучаю по ней. Вероятно, она меня убьёт.

- Синди, это …

- Молли! – кричит она в телефон, перебив меня. – Где ты, чёрт возьми?

Я слышу, как кто-то задыхается на заднем плане. Это на самом деле заставляет меня улыбнуться. Боже, я действительно скучаю по ней.

- Я возвращаюсь домой. Хочу спросить, смогу ли остановиться у тебя, - спрашиваю я, отступая от тротуара, чтобы пересечь улицу в сторону моей маленькой квартиры. Мне нужно начать собирать вещи, потому что я знаю, как только я отключусь, Филипп обнаружит меня и появится здесь. Или ещё хуже, он этого просто не сделает.

Я едва слышу звук машины, прежде чем чувствую, как что-то ударяется об меня, валит меня на бетон, и всё становится чёрным.

Ощущение моего врезающегося кулака в гипсокартон не даёт ровным счётом ничего, чтобы облегчить мой гнев, пульсирующий сквозь мои вены, и грусть, лежащую тяжёлым камнем на сердце. Я очень злюсь, и такое чувство, что это меня всё больше поглощает, я чертовски напуган, не понимая, что ещё можно сделать. Я в отчаянии, но затем снова появляется такое ощущение, словно в любую секунду она вот-вот войдёт через эту дверь.

- Мистер Таннер, пожалуйста, поймите, мы делаем всё возможное, чтобы найти миссис Таннер.

Тряся кулаком, я пытаюсь вернуть чувствительность своей руке. От этого не становится лучше, но это всё, что мне удаётся сделать. У меня есть команда из трёх частных следователей, и никто её не нашёл. Прошли недели, и никаких новостей.

Возможно, она уже мертва.

Моё сердце готово остановиться от одной этой мысли. Нет, я бы почувствовал, если бы её не было в живых. Я бы до мозга костей был уверен, если бы её не было на этой земле. Она вторая моя половинка, и я найду её. Независимо от того, сколько времени потребуется. Она говорила с полицией и адвокатом. Оба утверждали, что не знают, где она, но с ней было всё в порядке. 

Она сбежала от меня, не сказав ни слова. Она задолжала мне объяснение, возможность все исправить. Я потираю лицо своей, теперь уже разбитой, рукой и вздыхаю. Я собирался всё наладить. У меня всё шло по плану. У нас бы всё получилось. Оставалось потерпеть всего лишь четыре часа, а затем бам!