Б у р ь я н о в. Далеко мне до Евтихия Федоровича.

К о р н е п л о д о в а. Как знать, как знать. Эх, Миша, была б я помоложе, я б из тебя Гоголя сделала.

Б у р ь я н о в. Что я вас хотел спросить, Софья Ивановна, вы, я слышал, участок в зеленой зоне получаете. Собираетесь строить новую дачу. А старую куда денете?

К о р н е п л о д о в а. Старую продадим. За нее сейчас можно крупные деньги взять. Ты ведь хорошо знаешь наш сад. Одних яблок каждый год больше двух тонн продаем. А клубники и не счесть.

Б у р ь я н о в. Две комнаты внизу можно под дачников пустить.

К о р н е п л о д о в а. Даже три.

Б у р ь я н о в. Вот видите. Где же расчет? Не продавайте, Софья Ивановна. Жалко.

К о р н е п л о д о в а. Мне и самой жалко. Ведь это моя приданая дача. Когда Евтихий Федорович на мне женился, он был гол как сокол. Мы его вытянули. Он на этой даче писал свои "Овсы цветут". С нее и пошло.

Б у р ь я н о в. Так вы и не продавайте.

К о р н е п л о д о в а. Как же у нас две дачи будут? Пойдут разговоры, у Евтихия Федоровича в союзе столько недругов. Того и ждут, чтобы его забодать. Да в наших условиях и не полагается две дачи иметь.

Б у р ь я н о в. Ну, это можно было бы устроить.

К о р н е п л о д о в а. Ох, Мишенька-Миша, далеко ты пойдешь.

Н а д я (входя). Мне уже надоело одной. О чем у вас речь?

Б у р ь я н о в. Насчет старой дачи с Софьей Ивановной советуемся.

Н а д я. Да ведь еще и новой-то нет.

К о р н е п л о д о в а. Новая будет. Как только участок вырвем, так дача и будет. Все материалы уже достали. Пятнадцать тысяч штук кирпича, два вагона кругляка... Постой! Я совсем забыла. Дранки! (Кричит.) Вера, ветеринар ездил на склад за дранками? Вера, где ты там? (Уходит быстро.)

Н а д я. Как будто в дранках счастье.

Б у р ь я н о в. Ну? Что вы мне можете сказать утешительного?

Н а д я. Ты же сам знаешь.

Б у р ь я н о в. Надюшка! Пригожая моя.

Н а д я. Подожди. Слушай, сколько оттенков в простом человеческом имени. Михаил, Миша, Мишенька, Мишель, Мишка. Мой Мишка?

Б у р ь я н о в. Твой собственный Мишка.

Н а д я. Подожди. "Помедлим на пороге". Как это все удивительно!

Б у р ь я н о в. А по-моему, ничего удивительного.

Н а д я. Мишка, ты совсем ничего не понимаешь. Два чужих человека... Два совершенно разных человека...

Б у р ь я н о в. Почему разные? Почему чужие?

Н а д я. Нет, нет, не в том смысле чужие, что чужие, и не в том смысле разные, что разные, а отдельные. Ты меня понимаешь?

Б у р ь я н о в. А как же!

Н а д я. И вдруг эти два человека уже не чужие, не разные и не отдельные. Разве это не удивительно?

Б у р ь я н о в. Удивительно, удивительно.

Н а д я. И страшно. Я тебя сегодня ужасно люблю. Люблю до слез. И немножко боюсь почему-то...

Б у р ь я н о в. Не бойся. Я хороший.

Целуются.

Твоя мама говорит, что мне нужно попасть в надежные руки. У тебя надежные руки? Лапки?

Н а д я. Как ты думаешь, мы будем с тобой счастливы?

Б у р ь я н о в. Что за вопрос! Конечно. Ого! Все предпосылки. Тем более если отдадут нам старую дачу. Я уверен, что они отдадут. Это будет наша база. Главное, иметь в жизни крепкую базу. Ты со мной согласна?

Н а д я. Я не понимаю, о чем ты говоришь?

Звонит телефон.

Да. Квартира Корнеплодова. Его нет дома. Подождите минуточку. Мама, иди сюда, по срочному делу из клуба.

К о р н е п л о д о в а (входит). Бегу, бегу. У телефона жена Евтихия Федоровича. Да. Послезавтра? Так быстро? Вот это я понимаю, молодцы! Правильно сделали, что уже разослали. Да вы не беспокойтесь, народ придет. Народ любит Евтихия Федоровича. Спасибо. Будем держать связь. (Кладет трубку.) Оказывается, юбилейный вечер назначен на послезавтра. Уже разосланы пригласительные билеты, а заметки появятся завтра. Красивый вид будет иметь Сироткин!

Корнеплодов входит.

А, Евтихий! Ты слышал? Юбилей послезавтра. Наденешь черный двубортный костюм, голубую сорочку и синий галстук, как у Горького. Ну что, всех застал? Подал заявление? Как они тебя приняли?

К о р н е п л о д о в. Приняли хорошо. Заявление подал. Всех застал.

К о р н е п л о д о в а. Ты им сказал, что нужно срочно?

К о р н е п л о д о в. Сказал.

К о р н е п л о д о в а. А что они?

К о р н е п л о д о в. Сказали - хорошо. Поставят на ближайшее заседание приемочной комиссии.

К о р н е п л о д о в а. Когда?

К о р н е п л о д о в. Послезавтра.

К о р н е п л о д о в а. А членский билет когда выдадут?

К о р н е п л о д о в. Тогда же.

Б у р ь я н о в. Видите, а вы нервы себе трепали.

К о р н е п л о д о в а. Ну, Сироткин! Теперь участок наш. Надеюсь, они были с тобой любезны? Чувствовалось уважение?

К о р н е п л о д о в. Чувствовалось.

К о р н е п л о д о в а. Да что ты, Евтихий Федорович, по одному слову цедишь. Когда не надо - тебя не остановишь, а когда надо - тебя буквально приходится доить, как корову.

К о р н е п л о д о в. Устал я, Софьюшка. Семинар в Литературном институте - передавал молодым людям свой опыт, секреты мастерства, так сказать... Потом редсовет. Потом публичная лекция... Вот теперь, по поводу этого билета, в союз пришлось... Думаешь, легко мне в союз ходить? Пойду отдохну.

К о р н е п л о д о в а. После юбилея отдохнешь. А теперь не время. Ступай готовься к юбилейному выступлению. Я там тебе набросала. Только не перепутай страницы. Народ ждет от тебя настоящего, большого, честного, горячего писательского слова. И не вздумай там спать. А то я тебя знаю. Тебя только оставь одного с подушкой. Ступай.

Корнеплодов уходит.

Вера, поди сюда!

Вера входит.

Рукописи все прочитала?

В е р а. Две прочитала. Дрянь. А третью - эпопею - вот дочитываю.

К о р н е п л о д о в а. Ладно, можешь не дочитывать, тоже, наверное, дрянь. (Перелистывает и взвешивает на ладони рукописи.) Длинно пишут, дай бог им здоровья. (Вере.) Вот тебе еще две штуки на вечер. Да своему ветеринару дай почитать вот эту трилогию. Кстати, где он? Я его не вижу.

В е р а. Машину в гараже моет.

К о р н е п л о д о в а. Как бы кузов не поцарапал. Что там в кухне за голоса?

В е р а. Это папина мать с дачи приехала. Привезла сливки и кислую капусту. С Феней разговаривает.

Н а д я. Бабушка приехала!

К о р н е п л о д о в а. Только ты ее, пожалуйста, в комнаты не тащи. Евтихий Федорович работает, а мне тоже не до нее. Накорми ее чем-нибудь от обеда. Да узнай, как там: расплатились Соловьевы за молоко или еще не расплатились? Если нет, то пусть им больше не отпускают молока. Впрочем, я потом сама зайду.

Н а д я. Миша, пойдем поздороваемся с бабушкой. Я ее очень люблю. А ты ее любишь?

Б у р ь я н о в. Чудесная старуха. Крепкая. Не каждый мужчина так яблони окопает. Орловских кровей.

Надя и Бурьянов уходят.

В е р а. Надя мне торжественно сообщила, что собирается замуж за Мишу.

К о р н е п л о д о в а. Могла бы не сообщать. У нее все на носу написано. Да и Мишенька наш сияет. Я рада. Я думаю отдать им нашу старую дачу.

В е р а. Я так и знала!

К о р н е п л о д о в а. Ты, Вера, в общем, довольно красивая женщина, но когда ты начинаешь злиться, то у тебя лицо делается как вымя. Конечно, мы могли бы отдать эту дачу вам, но посуди сама, какой же хозяин твой ветеринар? Не мужчина, а недоумение. Даже вагон дранки до сих пор не сумел получить. Но я тебя не виню. Это наша общая ошибка.

В е р а. Вообрази, у него навязчивая идея, что ветеринария его призвание.

К о р н е п л о д о в а. Я ничего не имею против ветеринарии. Упаси бог! Даже напротив. Недавно вот появился на горизонте один ветеринар, который лечит людей от всех болезной особо приготовленной жидкостью из мертвых лягушек. Берет по триста пятьдесят рублей за пол-литра. С приезжих дороже. Так возле его дома еще с вечера такая очередь, что приходится вызывать конную милицию. Вот это ветеринар. Нам бы в дом такого ветеринара. А твой не добытчик. Спасибо, хоть на шофера-любителя выучился.