Уже в 1212 г. госпитальеры могли даже в мирное время содержать в крепости гарнизон в 2 тыс. человек. Рыцари, размещенные в Крак де Шевалье, проводили независимую от Триполи политику и постоянно участвовали как в мелких стычках, так и в крупных кампаниях против сарацин.

Даже всесильный арабский полководец Салах ад-Дин, изгнавший крестоносцев из большей части Сирии и Палестины, вынужден был отступить перед неприступными стенами Крака. Прошло еще почти столетие, прежде чем грозная крепость пала под ударами египетского султана Бейбарса. После полуторамесячной осады и массированного штурма надменные иоанниты вынуждены были капитулировать.

Цитадель Маргаб, хотя и несколько уступавшая Краку по строительному мастерству, превосходила его по своим боевым качествам. Расположенная в княжестве Антиохия крепость до 1186 г. принадлежала влиятельному феодальному роду Мэнсоер, который, однако, в силу ряда причин поспешил от нее избавиться. Что это были за причины, недвусмысленно говорится в официальном документе, подтверждавшем права госпитальеров на крепость: огромные расходы на содержание и постоянная угроза со стороны сарацин.

За 99 лет, в течение которых орден владел Маргабом, он превратил крепость в мощный бастион, во многом напоминавший Крак де Шевалье. Стены крепости были сложены из скального базальта и двумя рядами опоясывали внутреннее пространство, площадь которого составляла 4 га. Снаружи по всему периметру шел ров, выбитый в скале; крупные, как у Крака, башни защищали в основном ту сторону, откуда скорее всего можно было ожидать нападения. Церковь, выходившая на внутренний двор, жилые помещения для рыцарей, склады для продуктов и конюшни дополняли внутреннее устройство цитадели. За ее стенами могли укрываться жители маленького города, а запасы продовольствия и подземное водохранилище позволяли гарнизону в 1 тыс. человек выдержать пятилетнюю осаду.

В конце XII — начале XIII в. орден достиг такого могущества, что уже мог соперничать с государственной властью. К рубежу столетий ему принадлежали все основные крепости крестоносцев, особенно в княжестве Антиохия и в графстве Триполи, а также кварталы городов; так, совместно с тамплиерами орден владел Тартусом, Сафадом и Аскалоном. Владетельные князья вынуждены были шаг за шагом уступать иоаннитам некоторые из своих прерогатив; в частности, ордену предоставлялось право заключать мирные договоры с соседями мусульманами, и эти договоры имели юридическую силу для правителей государств крестоносцев. В то же время аналогичные договоры, подписанные этими правителями, не являлись обязательными для госпитальеров.

Укрепившись в своих неприступных цитаделях Маргаб и Крак де Шевалье, иоанниты не подчинялись никакой власти, кроме власти магистра ордена, и вели себя так, как будто орден являлся суверенным государством. Его магистр объявлял войну, взимал дань с арабского населения, диктовал свои условия во всех владениях крестоносцев. Королям и князьям волей-неволей приходилось считаться с требованиями иоаннитов; ведь их численность вместе с тамплиерами почти равнялась численности всех вооруженных сил Иерусалимского королевства.

Эти и подобные им укрепленные пункты имели не только оборонное значение. По определению английского историка С. Смэйла, они выступали как «орудия завоевания и колонизации». Небольшие прекрасно вооруженные и дисциплинированные отряды рыцарей-иоаннитов, словно потревоженные осы, вылетали из ульев-крепостей и нападали на мирные обозы, наносили молниеносные удары по военным колоннам арабов, совершали кровавые набеги на мусульман, чьи земли располагались поблизости.

Завоеватели-крестоносцы в основном оседали в городах, которые, во-первых, обеспечивали лучшую защиту, а во-вторых, предоставляли больше удобств. В результате рыцари, оставшиеся на Востоке, все больше воспринимали образ жизни, полный роскоши и неги, характерный для арабской знати. Города Палестины и Сирии XII—XIII вв. — Иерусалим, Антиохия, Триполи и Акра — являлись по тем временам крупными населенными пунктами, в которых находились резиденции правителей и епископов, дворцы знати, многочисленные церкви, штаб-квартиры военных орденов — тамплиеров и иоаннитов, конторы итальянских и провансальских купцов. В городах велась оживленная торговля, слышался разноязычный говор; сюда устремлялись толпы паломников со всех концов Европы, прибытие которых давало немалый доход казне баронов. Пилигримы, однако, обычно надолго на Востоке не задерживались; посетив святые места и поклонившись реликвиям, они спешили обратно на родину.

Основную массу населения составляли закрепощенные крестьяне-вилланы из местного населения. Случаи расселения в сельской местности франков были чрезвычайно редки, их можно было буквально сосчитать по пальцам; одним из франкских поселений, кстати, владели иоанниты (оно располагалось в окрестностях замка Бейт-Джибрин). К числу таких поселенцев обычно принадлежали бедняки европейцы, увлеченные общим потоком крестовых походов на поиски лучшей доли. Они были формально свободны.

Проживавших на захваченных землях арабов, армян и греков захватчики превращали в крепостных, независимо от вероисповедания. Христианское население угнеталось столь же сурово, как и мусульманское; единственным преимуществом христиан являлось то, что их по крайней мере не превращали в рабов. Во всех больших городах крестоносцев существовали невольничьи рынки, где можно было задешево купить насильно обращенных в рабство крестьян-мусульман.

Местные мусульмане и христиане, мирно уживавшиеся друг с другом до вторжения крестоносцев, совершенно справедливо видели своего главного врага не в той или иной религиозной доктрине, а в угнетателях-феодалах. К гнету экономическому прибавлялась религиозная нетерпимость новоявленных «защитников веры». В отличие от правления турок-сельджуков, не препятствовавших отправлению различных культов на подвластных территориях, воинствующие католики воспринимали любое отклонение от канонов римской церкви как ересь и с одинаковой жестокостью преследовали и последователей ислама, и православных, и грегорианцев, и маронитов и т.п. Поэтому и мусульмане, и христиане Палестины воспринимали, по словам американского историка Дж. Томпсона, старые времена, когда ими правили мусульманские владыки, как «золотой век».

Тяжелые условия жизни нередко вызывали сопротивление крестьян, часто переходившее в восстания. Эти восстания жестоко подавлялись, причем в роли карателей подвизались «воины христовы» — иоанниты и тамплиеры, которые огнем и мечом восстанавливали порядок во владениях феодалов, мало разбирая при этом, кого они убивали и предавали пыткам — мусульман или «братьев-единоверцев».

Такую же политику безжалостной эксплуатации крепостных госпитальеры проводили и в своих обширных поместьях в Европе. Будучи крупным феодалом, орден, по мнению современников, мог бы основать самостоятельную империю, будь его домены расположены в одном месте. Но и без того он вел себя как сюзерен, действия которого никем не контролировались, так как подотчетен он был только одному лицу — римскому папе.

Выколачивая из зависимых крестьян огромные подати, госпитальеры не гнушались применять на своих пашнях, мельницах, солеварнях, винодельнях и рабский труд, что решительно противоречило христианской морали, защитниками которой они себя провозглашали. В рабов обычно обращали захваченных военнопленных, а также мирное население соседних арабских территорий, угнанное в ходе разбойничьих нападений. Как жест величайшей «гуманности» выделяет Отто Хенне ам Рин, исследователь из ФРГ, отдельные случаи, когда с разрешения магистра ордена рабы-мусульмане принимали христианство, что давало им потенциальное право перейти в разряд вилланов-крепостных.

Несмотря на значительное недовольство других феодалов высокомерием и стяжательством госпитальеров, с ними старались не портить отношения, так как они представляли собой реальную силу, став, как заметил в одной из своих работ М.А. Заборов, своего рода мобильной гвардией государств крестоносцев. Практически ни одна военная операция в Палестине и Сирии не обходилась без их участия.