Если королева останется в живых, все будет хорошо. Мятеж уляжется, как и другие восстания, что были до него. Если же королева умрет, то одному Богу известно, что произойдет. Исчезнет тот фундамент, на котором более одного поколения держится королевство. Снова вспыхнут религиозные распри и начнется гражданская война между крупными феодалами, которые разоряли Англию во время войн Алой и Белой Розы[16]. Англия в своем развитии будет отброшена назад… Да, назад. Что бы ни говорили о старой королеве – за последние годы я сам понял, что у нее много недостатков, – все-таки она смотрела вперед. За время её правления Англия изменилась и выросла, хотя болезни роста причинили некоторым тяжкие страдания. Многие из старинных, знатных семей, особенно на Севере, ненавидят королеву за то, что она отстаивает новое, а они защищают старое.

– У тебя есть деньги? – неожиданно спросила Кит, прервав ход моих размышлений.

– Нет, – ответил я, с ужасом припоминая, что у меня нет ни гроша.

Деньги остались там же, где стояли наши вьючные лошади и тюки с товаром – в конюшнях мистера Белла, – а те несколько пенсов, которые были при мне, лежали на дне Алсуотера вместе с моей одеждой.

– У меня есть два с половиной пенса, – продолжала Кит. – Это не так уж много, чтобы до самого Лондона кормиться двоим, да еще с лошадьми.

Да, денег было не густо! Мы оказались в трудном положении.

– Что ж, – сказала Кит, – в крайнем случае придется продать одну из лошадей. Вместе с этим красивым седлом она стоит кучу денег. Ты поскачешь дальше на другой лошади, а я уж как-нибудь доберусь сама…

– Беда в том, что ты выросла в теплице, – ответил я. – Тебя воспитывали, как знатную леди, причем все знали, кто ты такая, и никто никогда не сомневался в твоей честности.

– А что ты скажешь насчет прошлого года? – с негодованием спросила она.

Я пропустил это замечание мимо ушей и продолжал:

– А я из простых и хорошо знаю, что люди не покупают породистых лошадей у таких мальчишек, как мы. Скорее всего, нас просто посадят за решетку за конокрадство.

Кит вздохнула:

– Пожалуй, ты прав. Мы явно не производим впечатления взрослых людей, да и вид наш не внушает доверия. Но это не так уж страшно. По ту сторону горы, – она ткнула пальцем в громаду Хелвеллина, возвышавшегося слева от нас, – находятся мои владения…

– Ты что-то слишком часто говоришь о своих владениях, – резко сказал я. – Эти владения достанутся тебе через много лет, когда ты вырастешь большая, а пока нам от них мало проку.

– Верно, но в той стороне есть люди, которые помогут мне еще сегодня, если я постучусь у их дверей. Во всяком случае, они одолжили бы нам денег, чтобы доехать до Лондона.

– Допустим. Однако перескочить через эту гору так же невозможно, как вернуться обратно в Лонсдейл, что было бы тоже неплохо. Мы должны держать путь только вперед. Ничего, что-нибудь придумаем!

Теперь мы ехали шагом, так как начался подъем к Уэстморленду.

Перед нами открылось длинное ущелье Данмейл Рейз, вход в которое сторожили два холма – Сит Сэндл и Стнл Фел. Говорили, что этот узкий кусок голубого неба, зажатый между зелеными холмами, был местом поражения и гибели Данмейла, последнего из камберлендских королей. Это случилось в давние времена, может быть даже при римлянах.

Одолев подъем, мы остановили лошадей и спешились, чтобы дать им отдых, в котором они давно нуждались.

– Нельзя загонять их до смерти, – сказал я, стараясь скрыть свое беспокойство.

– Ясное дело! – с негодованием воскликнула Кит, ласково похлопывая чалого по спине. – Бедняжки!

– Мы не должны все время скакать сломя голову, так как негде взять свежих лошадей. Придется беречь этих и выжать из лих все до последней капли.

– Как ты думаешь, они гонятся за нами? – спросила Кит оглядываясь.

На много миль назад дорога была видна как на ладони, и ни единого пятнышка я не заметил на ней. Если погоня и началась, то мы наверняка сумели опередить наших преследователей на несколько миль.

– Разумеется, они бросились в погоню, – ответил я. – Мы везем сведения, которые будут стоить жизни по крайней мере десятку людей. Неужели они дадут нам уйти?

– Но им не догнать нас: эти кони несутся вихрем.

– Ты что-то поглупела, Кит. Эти «вихри» выбьются из сил, а других у нас нет. Теперь поставь себя на место мистера Армтуэйта или, вернее, сэра Филиппа, если ему удастся спасти свою шкуру из рук отца и других… Представь себе, что он едет вслед за нами. У него есть деньги, есть имя. Если понадобится, он будет менять лошадей в каждом городе.

– И догонит нас?

– Возможно. Триста миль – немалый путь. Но не вешай носа! Смена лошадей тоже требует времени. Если эти красавцы выносливы и мы будем ухаживать за ними; то сумеем опередить врагов.

Я изо всех сил старался казаться веселым, но, клянусь вам, я не представлял себе, как мы прокормим коней на два с половиной пенса, даже если сами будем питаться одним воздухом.

– Постой! – сказала Кит, заглядывая в мою седельную сумку. – Нам, кажется, наконец повезло. Мистер Армтуэйт, видно, собирался в дальний путь сегодня утром. – Она вытащила пакет, завернутый в белую салфетку. – Смотри, Пит: овсяные лепешки, сыр, полцыпленка! И, видишь, фляжка с вином!

– Мы сохраним ее на крайний случай.

По правде говоря, я был уверен, что таких случаев представится множество.

Это была не последняя находка Кит.

– Дай-ка мне нож, – скомандовала она. – Тут в подкладке что-то зашито.

– Бумаги? – с надеждой спросил я.

– Нет. Кое-что получше. Посмотри-ка – это деньги!

Она зажала золотую монету между большим и указательным пальцем. Я видел вычеканенные на монете три лилии и поддерживающую их розу.

– Ого! Нобль! Это все?

– Не будь таким жадным. Уж как-нибудь прокормимся на девятнадцать шиллингов и шесть пенсов!

Не знаю, зашил ли мистер Армтуэйт монету на случай, если не хватит денег во время поездки, или он, как и многие другие, верил, что нобль обладает чудодейственной силой против колдовства, но я убежден, что эта монета никогда не принесла бы ему такой удачи, какой одарила нас. Девятнадцать шиллингов и шесть пенсов, вернее девятнадцать шиллингов и восемь пенсов с половиной, как напомнила Кит, – это было огромное состояние, на которое мы могли купить сколько угодно еды для себя и своих четвероногих друзей.

Когда мы ехали вниз по уэстморлендской стороне ущелья, я чувствовал себя совершенно счастливым. Маленький Грасмир тихо и мирно грелся в лучах послеполуденного солнца; даже фантастические очертания скал Хелм Крэга утратили свой зловещий вид, и одна из них, похожая на лежащего льва, казалась теперь сонным добродушным животным.

Цок-цок!.. Цок-цок!..

Вперед, мимо заросшего тростником озера Райда-луотер, через деревню Эмблсайд, к истокам Уиндер-мяра…

Иногда мы обгоняли других путников, которые с удивлением оборачивались на обтрепанных мальчишек, скакавших на великолепных лошадях. Мы придумали целую историю о себе на случай, если нас спросят. Мы конюхи, перегоняющие лошадей к своему хозяину. Имя и местопребывание хозяина менялось по мере того, как бежали назад мили.

Когда мы впервые увидели людей, ехавших навстречу, я решил было свернуть в укромную рощицу, чтобы они проехали мимо, не заметив нас, так как боялся, что они повстречают наших врагов. Но мы быстро сообразили, что это отнимет много времени, тем более что тогда следует прятаться от каждого встречного. Мистер Армтуэйт прекрасно понимает, что мы держим путь в Лондон, поэтому прятаться не имело смысла.

– Может быть, стоит вообще свернуть с дороги и отсидеться до темноты в укромном месте? – предложила Кит. – Пусть погоня проскачет мимо и потеряет наш след.

– Это звучит заманчиво, – медленно сказал я, – но не знаю, имеем ли мы право терять целый день.

– Да, этого делать нельзя, – согласилась она, – и, кроме того, это опасно. Если позволить им опередить себя, они распустят слух о том, что разыскивают двух молодых конокрадов, и, когда мы двинемся в путь, все население будет поднято на ноги, чтобы задержать нас.