— Если у тебя никого не было, то тогда... Это тогда случилось? С НИМ? — в голосе Славы пенится чистый яд. Он уверенно делает свои выводы. — В тот день, когда ты с ним… отрабатывала долг?

— Н-наверное, — я оседаю по стене на пол, как бесчувственное желе. Прерывисто дышу, хватаясь за живот.

Слава притих. С полминуты молчал, будто язык потерял, лишь хрустел кулаками и дышал открытым ртом. А потом огласил своё неоспоримое решение. Будто в упор выстрелил автоматом в самое сердце. Его слова — смертельные пули.

— Я ухожу, Алиса. Прости. Прости за всё.

— Ч-что? Нет! Ты не можешь. Просто так взять и отвернуться от меня! Сейчас? Именно сейчас. Когда я забеременела.

— Вот, — он шлёпнул пачку денег на тумбу. — Не могу я так, не могу. Считай меня последней мразью, но я не приму этот факт, ясно, что ты забеременела от той бешеной твари. Мои чувства остыли. Извини, но так бывает, — как бы извиняясь, подлец разводит руками, качая головой.

И всё. Это были его последние слова. Он ушёл. Просто развернулся, повернулся ко мне спиной, что-то промычал невнятное, взял свою куртку и вышел в подъезд, громко хлопнув дверью.

Шок. Боль. Неверие. Я поверить не могла в то, что только что увидела, испытала, почувствовала. Мой любимый меня бросил. Одну, беременную, разорванную на куски у края обрыва, в шаге от пропасти. Я рисковала из-за него всем. Я готова была отдать за него жизнь. Теперь вот узнала, что он… он бесплоден. Он скрывал это от меня. Выходит, я жду ребёнка от бандита?

— Мамочки!

Я взвизгнула. Схватила нашу совместную фотографию, что стояла в рамочке на столе, и со всей накипевшей яростью швырнула её об стену.

— Ненавижу!

Топталась по ней, рыдала и вообще не представляла, что мне делать дальше.

— Мерзавец. Трус. Подлец! Не мужчина! Ничтожество!

Бандит был прав. А я его не слушала. Даже беззаконник оказался умнее меня, умницы и послушницы, божьего одуванчика, что даже мухи в жизни не обидела. Слава — ничто. Ошибка природы. Брак человечества. Тошно и от него, и даже от себя. Одно я знала точно, ребенок ни в чем не виноват. Я буду растить его сама. Я люблю его, чьим бы он ни был. Но он мой. Он только мой. Это я знаю точно.

Да, выходит, я и правда не знала Славу. Только сейчас он показал мне своё истинное лицо. Я плохо разбираюсь в людях. Доверчивая добродушная кретинка. Вот к чему привела моя доброта.

Как же мне больно! Эта боль как раскаленная ртуть. Она ждёт и травит моё сердце, как кислота, разъедает и убивает мою душу. Осев на пол, смахнув слёзы со щёк, я обняла свой живот и тихонько прошептала своему малышу:

— Мы справимся. Мы всё преодолеем. Мамочка тебя не бросит. Мамочка тебя очень сильно любит. Ну их, этих мужиков проклятых. Трусы они, мерзавцы и жестокие ублюдки. Мы сами справимся. Никто нам больше не нужен. Никто. Я люблю тебя, кроха. Люблю больше жизни. И ни за что бы не сделала аборт.

Почему Слава предохранялся? Наверное, делал это специально, чтобы я не узнала, что у него проблемы. Думал, брошу или буду насмехаться. Так что я и правда не могла забеременеть от своего парня. Теперь уже бывшего. Тогда у нас с ним больше недели не было секса, по подсчётам… овуляция как раз должна была быть в тот самый вечер, когда я расплачивалась за эту трусливую скотину с бандитом. Хорошо расплатилась, ничего не скажешь. Но что будет, если правда всплывёт? Скорей всего, мне не поздоровится.

Господи, как же сильно я боюсь. Нужно бежать из города, вот только пока у меня нет денег на побег. Да и Слава, видимо, еще не отработал их чертов долг. Если побегу сейчас, они заподозрят неладное. Я ведь пока ещё стою у них на счётчике. Лучше затаиться мышью, копить денежки, готовиться к переезду по-тихому. Того глядишь, они и забудут про долг. Страшно, конечно. Очень. Что же будет, если Данте узнает о моей беременности правду? Наверное, он просто меня убьёт. Пристрелит, как собаку, и закопает в тёмном лесу, как какой-то мусор. Нужно молчать. Хранить и беречь свой сокровенный секрет, никуда не высовываться, если я хочу сохранить наши с малышом жизни.

***

С тех пор как я порвала с подонком Славой, прошло уже чуть меньше, чем два месяца. То есть настал второй триместр беременности. Очень скоро я отправлюсь на второй скрининг и узнаю пол малыша. Токсикоз отступил. Самочувствие хорошее. Настроение тоже более-менее. Я смирилась с судьбой, отпустила боль, научилась жить заново. И вот честно, мне стало легче. Я больше не рыдала, наоборот, почувствовала облегчение, когда сгребла все оставшиеся вещи Славы в большой мусорный мешок и выбросила на помойку. Наши совместные фото, его идиотские подарки. Не жаль. Это всё утонуло в помоях. Тогда я смогла вдохнуть полной грудью и поняла наконец, что избавилась от дерьма. Даже дышать стало намного легче, настроение улучшилось. Может, Слава был тем, кого называют эмоциональный вампир, нахлебник, альфонс?

Я продолжала работать в парикмахерской. Потом ещё устроилась уборщицей в магазин. До шести вечера работала в салоне красоты, а с восьми — в продуктовом. Когда магазин закрывался на ночь, просто мыла там полы. Но когда хозяин точки увидел мой, хоть и небольшой, но уже появившийся животик, он меня тут же уволил. Ещё и отчитал как маленькую за то, что я не призналась раньше. Я ведь проработала там всего два месяца. Хорошо, хоть со здоровьем было всё в порядке. Я просто молилась Господу каждый новый день, чтобы он уберёг меня от несчастья. Хотя бы дал нам с малышом крепкое здоровье, как плату за одиночество и душевные муки.

Денег я стала получать меньше, но уже скопила небольшую сумму на будущее. Не пропадём. Буду работать в парикмахерской даже после родов. Хозяйка меня поддерживает, сказала, поможет, чем сможет, когда я рассказала ей свою историю. Сказала, будет нянчиться с крохой, а я могу подрабатывать в это время. Женщина одинокая, добрая. Своих внуков нет, а я стала ей будто родной дочкой. За несколько месяцев я собрала приличную клиентскую базу. Многие девушки записываются ко мне заранее. Им нравится, как я работаю. И они будут возмущаться, если я надолго пропаду после рождения крохи.

Жизнь начала налаживаться. Я отпустила прошлое. Я начала жить с нуля. По крайней мере, тех денег, что дал мне Слава, хватило на три месяца на аренду квартиры. Ах, да. Я же ещё продала те серёжки с камнями. Недавно решилась на этот шаг. Боялась, что бандит узнает. Кто-нибудь да разболтает. Ему вряд ли понравится — подсказывало мне шестое чувство.

За украшение в ломбарде мне выложили приличную сумму. Я была ошарашена. Очень дорогой подарок… как для шлюхи. Я все время думала о Данте. Я не могла его забыть. Иногда я ловила себя на одной жуткой мысли, что я… что я, кажется, в него влюбилась. Не спорю, Данте очень красивый. Сексуальный, желанный мужчина. Постельный зверь. Секс-символ всех женщин мира. У него редкие и пронзительные глаза. Шикарное тело. Он высокий, влиятельный, очень опасный тип. Неудивительно, что его все боятся, как чуму.

В его руках слишком много власти. Я тоже его слишком сильно боюсь, чтобы признаться в том, что я беременна. И, кажется, от него. А вдруг он разозлится? Вдруг убьет меня? Вдруг ему не нужен этот ребёнок? Он ведь бандит. Безжалостный и беспощадный монстр. Нет, я не могу так сильно рисковать.

***

Я сидела на кухне, пила чай и искала объявления в телефоне, в интернете, о дополнительном заработке. Хотя я прекрасно знала, что меня вряд ли возьмут. Животик-то уже видно. Ещё не сильно, но видно, если присмотреться. Шестой месяц на подходе. На следующей неделе я пойду делать УЗИ и узнаю пол малыша. Очень хочу, чтобы это была девочка. Подруга по несчастью. Хотя если это будет мальчик, то он сможет меня защитить. И даже накостылять моим обидчикам. За то, что они меня бросили и так грубо со мной обошлись. В общем, мне всё равно. Лишь бы у него всё было хорошо.

Тягостные мысли прервались настойчивым стуком в дверь. Я отложила телефон и кружку с чаем, встала со стула, направилась в прихожую. Странно, гостей не жду, да и некого мне ждать. Кто это может быть? Какое-то неприятное чувство резануло по нервам до мурашек. Хоть уже прошло достаточно времени с той самой ночи, но я так и не смогла расслабиться. Потому что знала, что бандиты, скорей всего, за мной следят. Поэтому и жила как на иголках, вздрагивая от каждого звука, присматриваясь к каждому встречному мужчине в кожаной куртке, страшась каждой подозрительной машины — тонированного внедорожника, что проезжал рядом со мной во время прогулок на улице.

Нервно сглотнув, я посмотрела в глазок. Выдохнула, расслабилась, когда там, на лестничной площадке, увидела бабу Женю — мою соседку.

Фух! Хватит уже, Алиса, расслабься. Они уже давным-давно о тебе забыли.

— Алисонька, можно с-соли попросить? — потянула она сбивчивым голосом.

— О, здравствуйте! Кончено. Сейчас, — я быстро щёлкнула замком, впуская в дом гостью. Но я не успела распахнуть дверь до конца. Из подъезда, как гром, ударил хриплый, зловещий голос. Точнее их было два.

— Пшла прочь, старая, ты свободна!

— Молчок, не то не увидишь следующую пенсию. Усекла?

— Да, да. Я рыба.

— Баба Женя? Чёрт!

Поздно. Толчок, дверь бьётся о стену. С такой силой, что штукатурка на голову сыплется. В мою квартиру вваливаются три огромные фигуры в чёрной одежде.

Боже! У меня душа из тела вылетает от этого необратимого зрелища, но уже поздно бить тревогу. Взвизгнув, я отлетаю спиной назад, вжимаюсь в стену затылком, закрываю рот ладошками и падаю в пучину агонии. Вальяжной походкой, криво усмехаясь и облизываясь, в дом входит ОН. Тот, кого я боюсь до трясучки во всем теле, тот, от кого я хотела сбежать и которого хотела забыть его навсегда.

Данте навалился на меня сверху, зажимает в углу, как удав мышь, перекрывая весь белый свет своей огромной мощной спиной. В ноздри врывается знакомый терпкий запах власти, я практически рыдаю, утопая с головой в ледяных, глубоких безднах — его глазах. Бандит по-свойски хватает меня за подбородок, надавливает на него пальцами и обжигает мои губы горячим выдохом: