Артем посмотрел на меня, его лицо распухло. Я знал, что мое выглядело ничуть не лучше.

— Мы не единственные, кто охотится за ней, — сказал он.

— Я знаю, — заметил я. — Но кто еще осмелится? Что касается мира, то Елена ушла по собственному желанию. Ее семье было бы все равно. — я снова натянул блейзер. — Если только ты не намекаешь, что это кто-то из нашей семьи.

— Больше нет, — отрезал Роман. — Эта сука бывший член семьи.

Дмитрий сжал губы, но ничего не сказал.

— Что Титусу могло понадобиться от Елены? — спросил Артем.

— Когда мы найдем ее, мы сможем спросить ее.

Я еще раз осмотрел ветви.

— Елена не использовала землю. Она слишком умна. Пошли несколько человек на верхушки деревьев.

Поиски продолжались еще много часов, но никто не осмеливался жаловаться. Никто не уходил, никто не спал, пока мы не найдём ее.

Даже когда дождь усилился, а небо потемнело, мы продолжали поиски. Люди неуклюже карабкались по верхушкам деревьев. В итоге они нашли пустую пачку конфет и недоеденную палочку вяленого мяса.

Она близко.

Где ты, Елена? Я размышлял. Это твоя территория, мир, с которым ты знакома. Ты можешь сейчас ускользнуть от нас, но Тарханов всегда ловит добычу.

Не допусти ошибку, моя Елена. Я найду тебя.

Олежка вышел из-за деревьев. Он шел впереди нас, выискивая угрозы, прежде чем мы наткнулись на них.

— Там, наверху, лагерь людей Тита, — заявил он. — Не хочешь обойти?

Я улыбнулся.

— Нет, нет. Мы должны поздороваться, разве нет?

Возбуждение охватило всех мужчин, оружие было наготове, а улыбки расплылись.

Мы нашли их кружащимися вокруг костра, как средневековые путешественники, совершающие долгое путешествие. Они сбросили свое оружие и рюкзаки, которые стали легкой добычей для моих людей, чтобы внезапно исчезнуть.

Это было бы почти слишком просто.

— Джентльмены, — поздоровался я.

Их головы взлетели вверх, и они вскочили на ноги. Когда они полезли за своим оружием, то внезапно обнаружили, что места, которые они оставили, были пусты. Ах, дорогие.

— Не беспокойтесь о нашем прибытии, — успокоил я. — Кто здесь главный?

Один шагнул вперед. Самый низкорослый из всех, с длинным шрамом, спускающимся по правой щеке.

— Отдайте нам наши ружья и пусть это будет честный бой, — прорычал он. — Титус была права, говоря, что у тебя нет чести.

— Потому что она сама такая благородная.

Я махнул рукой своим людям. Они опустили оружие — они не волновались. Они были похожи на детей, которые только что забрели в кондитерскую.

— Давайте не будем прибегать к насилию. Зачем вы здесь?

Мужчина зашипел, его шрам исказился, когда он это сделал.

— По той же причине, что и вы.

Моя улыбка стала шире.

— Я боялся, что ты можешь, так сказать. — я сбросил свой блейзер, передавая его Олежке. — Если вы ищете честной борьбы, позвольте мне представить себя в качестве кандидата.

Мужчина бросился ко мне. Его движения были дерзкими и нетренированными. Действия простого солдата, а не кого-то высокопоставленного в операции Татьяны.

Убить его было легко.

Его шея раскололась между моими руками, как ветка.

— Кто-нибудь еще? — спросил я оставшихся мужчин, когда их предводитель рухнул на землю, как мешок с картошкой.

Никто из них не пошевелился.

— Жаль. Я так надеялся на честный бой.

Остальные мужчины набросились на меня, как рой мух. Видимо, они не понимали принципов равной борьбы, так как это было четверо против одного. Когда мои люди попытались вмешаться, я поднял руку.

Я хотел почувствовать, как рвется плоть под моими руками, как хрустят кости в моей хватке. Эти люди охотились за моей Еленой... и ребенком. Они пытались причинить боль чему-то, что принадлежало мне. Они заслуживали не меньше, чем умереть от моих рук.

Именно так они и умерли.

Первый из них вцепился мне в горло, думая, что он может лишить меня воздуха. Я поймал его запястье в воздухе, дернув вправо с яростной силой. Звук вывиха его плеча был погребен под его воем боли. Когда он упал на землю, остальные затоптали его.

Один убит.

Второй и третий нападавшие объединились. По одному на каждую руку. Это эффективная техника; в конце концов, как я мог сражаться без оружия? Однако они не учли, что я предсказал их план и легко отступил в сторону.

Я снес третьего, когда он пробегал мимо меня, и он упал на землю. Было нетрудно наступить ему на горло, перерезав кислород моим ботинком.

Второй упал так же легко, как и его напарник. Когда он повернулся ко мне, я протянул руку и схватил его за голову. Рывком я вывел его из равновесия и поднял только пальцами. Он закричал, когда я надавил, и закричал еще громче, когда я залез ему в рот и выдернул его язык.

Он умер, захлебываясь собственной кровью.

Четвертый напал на меня последним. Он поднял большую палку, размахивая огнем на ее конце.

Я приподнял бровь, почти впечатленный его пылающим оружием.

Он бросился на меня, сначала наведя пламя. Я увернулся на миллисекунду, ощущая, как жар коснулся меня. Он опалил мою рубашку, но не коснулся кожи.

Я поджал губы. Это сшитая на заказ рубашка, которая, вероятно, стоила больше, чем земля, на которой мы стояли.

В следующий раз, когда он бросился на меня, я снова отступил в сторону, но повернулся и схватил его сзади за шею. Он вновь упал на меня, позволив мне вырвать палку из его руки. Как только он свалился на землю, я прижал его к груди, позволяя огню пожирать его плоть и жизненную силу.

Он был еще жив, когда мы покинули импровизированный лагерь, но ненадолго.

Уходя, Олежка протянул мне мой блейзер.

— Посмотри, сможешь ли ты найти что-нибудь, что могло бы привести нас к Татьяне, — сказал я. — Если нет, пусть они достанутся животным.