Так и было.

– Ты сожалеешь?

– Я не думала, что ты так отнесешься к моей трусости, – призналась Элиза.

– Я? Почему? – Роум нахмурился, как будто она сказала что-то странное.

– Вполне очевидные причины. – Элиза потянула волосы вперед, проведя ими по больной щеке.

– Очевидные причины вроде... чего? – Он приподнял проколотую бровь.

– Очевидные причины обычно не нуждаются в объяснении, – фыркнула девушка.

– Думаю, нуждаются, – медленно сказал он. Когда Элиза снова подняла бокал, Роум положил руку ей на запястье. – Может, ты немного притормозишь с алкоголем. Тебе не обязательно пить все сразу. Я хочу, чтобы у тебя был хороший, дружеский кайф, а не неряшливое пьянство. Это не было моей целью.

О. Элиза поставила стакан обратно.

– А теперь скажи мне, почему якобы я не хочу заниматься с тобой сексом.

По какой-то причине узел, который обычно образовывался у нее в животе, расслабился, и она пожала плечами и указала на себя.

– Это. Все это.

– Что во всем этом плохого? Я итак думал, что сегодня ты выглядишь чертовски хорошо. – Роум откинулся на спинку стула.

Так и было. Роум всегда выглядел хорошо, но сегодня он выглядел опасно. Элиза не могла перестать смотреть на пирсинг на его лице, который, казалось, делал его более привлекательным, черную татуировку, выглядывающую из-под воротника его узкой черной футболки с длинными рукавами, и джинсы, идеально обтягивающие его задницу. Даже его потрепанные армейские ботинки выглядели грубыми и мужественными, делая его полностью Роумом. Но она сама? На ней высоченные каблуки, на которых она с трудом ходила и кофта, с которой она никогда бы не вышла из магазина.

– Это не я.

– Как это не ты?

Элиза тяжело вздохнула, наклонилась вперед, оперлась локтем о стол и положила подбородок на руку. Ее волосы упали на плечи, Роум наклонился и откинул их назад.

– Я позаимствовала эту одежду с фотосессии, потому что хотела быть красивой, – призналась она тихим голосом.

– Ты всегда красивая. – Его голубые глаза держали ее в плену.

– Чушь собачья, Роум. – Элиза фыркнула, чувствуя себя достаточно свободно, чтобы спорить с ним.

– Почему это чушь собачья? – Он поднял бровь.

Девушка огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что никто не обращает на них внимания. Убедившись, что никого нет, она наклонилась и нарисовала в воздухе круг, сосредоточившись на своей щеке.

– Из-за этого. И еще кое-чего.

– И еще кое-чего? – спросил Роум и, протянув руку, коснулся ее щеки, где раньше было родимое пятно. – Например?

– Мое тело. – Элиза понизила голос и наклонилась.

– Что не так с твоим телом?

– Оно кривое. Сколиоз. И у меня есть шрам. – Она медленно кивнула и махнула рукой. – Очень большой.

Его губы дернулись от удовольствия, и Роум наклонился, жестом приглашая ее наклониться поближе.

– Не знаю, заметила ли ты, – тихо сказал он, – но у меня много татуировок.

– Я заметила.

– Так что я думаю, что смогу справиться со шрамом или двумя.

– И у меня не было красивого нижнего белья, – печально сказала она ему. – Никаких девчачьих милых штучек. Никогда не было причин покупать его.

– Так ты не хотела заниматься со мной сексом из-за своего шрама и потому что у тебя не было милого нижнего белья?

Почему это выглядело так, будто Роум изо всех сил старался не рассмеяться? У нее был серьезный разговор с ним, черт побери.

– Эти вещи очень важны. – Элиза кивнула, пытаясь одарить его надменным взглядом.

– Знаешь, что я думаю?

– Что?

– Я думаю, что два шота «Егера» было слишком много. – Он потянулся за ее «Короной» и колой. – Может, мне стоит это выпить.

Элиза отодвинула напитки подальше от него, и когда Роум поднял бровь, она сделала глоток, бросив на него вызывающий взгляд.

– Мне нравится то, что я чувствую.

– О, держу пари, что так и есть.

Боже, Роум был таким милым, когда улыбался. Эти улыбка, голубые глаза, длинные ресницы и пирсинг. Пирсинг в носу придавал ему опасный вид, но именно пирсинг в губе нравился ей больше всего. Ей вдруг захотелось прикоснуться к нему, и Элиза протянула руку, чтобы провести большим пальцем по его нижней губе. Она была такой мягкой, так чудесно контрастировала с твердым металлом кольца. Девушка зачарованно провела по ней пальцами.

Роум обхватил кончик ее большого пальца губами и провел по нему языком.

Элиза втянула воздух, тепло разлилось по ее телу. Ого.

– Так это были единственные причины, по которым ты не хотела заниматься сексом, Элиза? – Он оторвал ее руку от своей губы и, взяв за запястье, начал медленно покрывать поцелуями ее ладонь.

Она смотрела на это зрелище, зачарованная щекочущими движениями, и чувствовала, как жар возбуждения снова поднимается по ее телу. Зрелище его рта на ее коже было очень возбуждающим.

– Я не хочу быть на собачьей вечеринке, – тихо призналась она. – Это слишком больно.

– Я бы никогда так с тобой не поступил, Элиза. – Роум сильнее сжал пальцами ее запястье. – Я думаю, что ты великолепна. Невероятно застенчивая, но чертовски сексуальная. Мне хочется, чтобы ты не стеснялась меня, потому что я не лучше и не хуже тебя. Я – это просто я, а ты – это просто ты, понимаешь?

– Это трудно, – тихо призналась Элиза. – Никто никогда не хотел меня раньше.

– Мне знакомо это чувство. – Он прижался еще одним поцелуем к ее ладони, его язык скользнул так, что она задрожала. – И они идиоты.

Она улыбнулась.

– Так-то лучше, – сказал Роум, снова покусывая ее ладонь и поглаживая ее языком. – И, если ты еще не готова к сексу, я не против. Большинство людей не прыгают сразу в постель, ты же знаешь.

– Я готова к сексу, – призналась Элиза. – Я купила презервативы в аптеке. Ребристые, для моего удовольствия. Я просто большая курица.

– Вполне справедливо. – Роум усмехнулся.

– Но я не хочу быть курицей.

– Ты не будешь курицей вечно, – сказал он с улыбкой, от которой у нее подогнулись колени. – Мы с этим разберемся.

– Хорошо, – выдохнула Элиза, очарованная его улыбкой.

– Так. – Роум изучал ее ладонь, держа ее в одной руке и проводя по ней пальцем другой.

Это удерживало ее в ловушке рядом с ним и мешало ей пить. Не то чтобы она возражала против всего этого. Она была очарована его нежными прикосновениями. Никто никогда не прикасался к ней потому, что они просто хотели прикоснуться к ней.

Элиза чуть не заплакала от восторга.

– Если тебе нужен жизненный опыт, Элиза, я здесь, чтобы помочь тебе во всем, что тебе нужно.

– Спасибо, – сказала она ему, не в силах оторвать глаз от его пальца на своей руке, который провел по линиям ее ладони.

– Что ты имеешь в виду?

– Честно говоря, я понятия не имею, – призналась она.

– Ты не можешь придумать, чем бы тебе хотелось заняться? – Роум казался удивленным этим.

Элиза задумалась на минуту, ее мысли кружились. Что она могла сделать в Блубоннете? Она была здесь, чтобы сделать фотографии... Внезапно она вспомнила салон Бет Энн, все еще напоминающий фотостудию.

– Ты позволишь мне сделать еще несколько снимков?

– Конечно, – сказал Роум и поцеловал кончик ее пальца. Ее соски в ответ затвердели.

– Голым?

Он помолчал.

– Что?

– Слишком? – Элиза была разочарована. – Может, просто топлесс?

– Ты хочешь сфотографировать меня обнаженным? – Он выглядел удивленным.

Элиза придвинула свой стул ближе, выдернув свою руку из его, и затем сжала ее рядом с ним на его стороне стола. Она скользнула рукой по его руке, задирая короткий рукав черной рубашки, и уставилась на его татуировки и линии мышц.

– Это прекрасно, знаешь ли. Ты прекрасен для меня. Я бы с удовольствием это сфотографировала. Татуировки, мышцы, кожа, свет и тени. – Скользнув пальцами под его рубашку, Элиза продолжала касаться всей этой кожи, такой теплой и восхитительной. – М-м-м.

– Черт побери, Элиза, – хрипло пробормотал Роум, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в подбородок, когда она прижалась ближе. – Ты уверена, что ты девственница? Потому что ты делаешь мой член чертовски твердым.

Она кивнула и высвободила руки из-под его рубашки, наклоняясь к его губам для поцелуя.

– Все еще девственна.

Его рот был так близко к ее губам, что ей захотелось лизнуть это маленькое колечко на его губе, чтобы немного подразнить. Так она и сделала.

Роум издал низкий горловой стон, прозвучавший завораживающе.

– Так я могу сделать еще несколько твоих фотографий? – прошептала она ему в губы, едва слышно сквозь музыку, ревущую на заднем плане. – Сексуальные, великолепные фотографии всей этой кожи?

– Не знаю, буду ли я голым, – тихо сказал он ей и скользнул языком по ее губам так, что девушка захныкала. – Но мы начнем с того, что я буду без рубашки, а дальше посмотрим. Хорошо?

– Я не могу ждать, – выдохнула Элиза. – Я хочу посмотреть, как ты выглядишь под всем этим. Я хочу увидеть каждую из твоих татуировок. Я хочу прикоснуться к ним.

– Для девственницы ты говоришь очень сексуально. – Роум скользнул губами по ее губам в легчайшем поцелуе.

– Неужели? – Она была довольной этим. – Очень жаль, что мы не можем сделать фотосессию сегодня вечером, так как все мое оборудование вернулось в Мятный Дом.

– Сегодня мы ничего не будем делать, – твердо сказал Роум и отстранился от нее. – Ты немного более навеселе, чем мне бы хотелось.

Ну, блин. Роум отшивает ее? Элиза обняла его за плечи и прижалась к нему грудью, наслаждаясь его низким стоном разочарования.

– Но что, если я захочу сделать все это сегодня вечером? Все разновидности пикантных вещей?

– Элиза, – пробормотал он. – Проклятие. Я и не знал, что ты будешь ужасно пьяна, если я дам тебе несколько шотов.

Девушка провела пальцами по воротнику его рубашки, а затем опустила один в углубление у основания ключицы.

– Я могу сделать больше, чем просто обниматься, если хочешь. Я чувствую себя довольно хорошо прямо сейчас...

– Нет... – Роум вытащил ее руку из-под своей рубашки.

– ...но нам придется выключить свет.

– Я... а? – Он бросил на нее странный взгляд. – Ты хочешь выключить свет? Для фотосессии?