— Извини, я не это имел в виду. Мы просто разговаривали, и я высказал свое мнение о нынешнем положении вещей, я не хотел ее оскорбить.

— Не думаю, что она обиделась. Просто она мой лучший друг, действуй осторожно. Она рассказала мне, что ты хочешь нарисовать ее. Мне кажется, что вся эта затея с деньгами и контрактом полная чушь, ты мог просто спросить Нину или попросить меня спросить ее.

— Знаю, она сказала мне то же самое. Я… я без понятия, зачем предложил эту идею с деньгами и контрактом, это было глупо. Наверное, это была гарантия, что я получу то, что хочу. Мне встречается очень мало людей, которых я хочу превратить в произведение искусства.

— Нина очень красивая, — глухо сказал Шейн, — Не делай глупостей. Сделаешь ей больно – и ты труп, и мне будет все равно, что ты мой брат.

В этот самый момент Фил принес две полных пинты. Он молча поставил их на стол, бросил взгляд на Чета и ушел. Очевидно, что все друзья Шейна, будь это настоящие друзья или просто приятели, прикрывали ему спину. Что было в его брате, что вызывало такую преданность? Сказать, что он не завидовал, означало соврать. Чет столько времени скакал с места на место, у него было много знакомых, но из всех этих людей, он никого не мог назвать настоящим другом.

— Я выпью за это, — Чет поднял свой стакан. Шейн растерялся на мгновение, но через несколько секунд поднял свое пиво и чокнулся с Четом.

— Я не собираюсь делать ничего, что могло бы ее ранить, — по крайне мере, он надеялся, что это было правдой. — Я уважаю то, что она твой друг и что ты присматриваешь за ней.

— Просто чтобы ты знал, может быть, эта идея и не самая худшая. Нина никогда бы не согласилась позволить тебе нарисовать ее, никогда в жизни.

— Почему? — У Чета на секунду перехватило дыхание. Даже от простого упоминания имени Нины или мысль о том, что она на самом деле позирует для его полотна и набросков, живое и дышащее, прекрасное, невероятное произведение искусства, у него внутри все сжималось.

— Нина не думает, что она хорошенькая. То есть, она знает, что выглядит хорошо, но не понимает, насколько она красивая. За все эти годы мне пришлось отфутболить кучу парней, чтобы защитить ее честь.

— А тебя никогда к ней не тянуло?

Шейн сморщил нос.

— Не-а. Ну да, она симпатичная. Я вижу, что она красивая, но я просто не могу представить… это как, эм, влюбиться в собственную сестру или типа того. Вот так я думаю о Нине - как о сестре.

— Понятно, — разве что ничего понятно не было. Неужели все было так явно, что Шейн точно понял, чего хочет Чет, хотя сам он не был даже уверен? Он понимал, что если у него будет возможность прикоснуться к Нине, чтобы запомнить приятную мягкость кожи, отметить каждую деталь, изгибы, каждый дюйм ее нежной, гладкой кожи, ее запах, сладкий звук ее голоса, хриплый от желания… он сделает это, несмотря ни на что.

И вот так это случилось, спустя годы, Нина из музы для многочисленных набросков и рисунков в его голове и на бумаге, из мыслей о чертах лица и миниатюрного, сексуального тела, созданного для искусства и тату эскизов, превратилась во что-то совершенно другое.

Чет желал ее и поэтому совершил немыслимое — прибегнул к подкупу своего брата деньгами из завещания. Сумма была оставлена Чету, но он все равно отдал бы часть брату, даже если бы Шейн отказался от идеи со свиданиями, ведь это были и его деньги тоже. Он был таким же сыном, каким был Чет, даже несмотря на то, что отец ушел прежде, чем родился Шейн.

— У меня есть еще тост, — тихо произнес Шейн.

Чет очнулся от мыслей, которых вообще не должно было быть. Он был на грани, взвинчен, совершенно не в своей тарелке. Парень чувствовал, что сделал что-то глупое, будто засунул вилку в розетку, и ток, не найдя выхода, накапливался внутри, жег и сводил с ума. Теперь, когда Нина была так близко, во плоти, а не на фотографии, было гораздо хуже, она как искра, из-за которой мог случиться взрыв.

Шейну не следовало говорить, что она находит Чета привлекательным. Что ему теперь с этим делать? Что теперь делать, когда он знал, что находится под этим холодным, спокойным, почти отчужденным обликом Нины?

— Жги, — прохрипел Чет.

— За новые начинания, за дружбу с моим старшим братом, за то, чтобы прошлое оставалось прошлым и за нас, способных оставлять его позади, там, где ему и место. За новую жизнь. Ты, придурок, на этот раз лучше сделай так, чтобы оно того стоило.

Чет поднял свой стакан и пробормотал несколько слов, пытаясь быть искренним. Не то, чтобы он не хотел наладить отношения со своим братом, парень годами желал этого, сожалея, что не может вернуться, чтобы исправить прошлое и все изменить.

Он мог обещать, что не причинит Нине боль, но гарантировать, что будет держаться подальше, он не в силах. И что не будет ее хотеть или медленно и головокружительно не влюбляться в нее.

Он не мог этого пообещать, потому что это уже происходит.