Глава шестая

Док

Сразу же, как я освободился из тюрьмы, Джимми Бинс и Птаха организовали мне встречу с глазу на глаз с Большим-Энджи. Для меня, как для выходца из Ирландии, большая честь находиться рядом со Стариком. Парни после такого разговора восходили на вершину мира, Но не все. Бывали случаи, когда люди вообще не возвращались. Это было не один раз.

Мы отправились прямиком к нему домой. Старик встретил нас на кухне. Как только мы вошли, он сказал Джимми Бинсу и Птахе, чтобы они вышли прогуляться. Он хотел остаться со мной наедине.

— Знаешь, Микки, то, что ты сделал… взяв вину за тех парней на себя, ты произвел огромное впечатление на многих. В том числе и на меня.

Это чертовски поразило меня.

В такой ситуации, лучше помалкивать. Так что я просто поблагодарил Старика, ожидая, что произойдет дальше. Он теребил медальон на золотой цепочке, пропуская его сквозь пальцы.

— Так значит, звезды, да?

— Да, Рadroni [10] , звезды. Астрофизика.

— Ты больше не Микки. Отныне ты — Док.

Его слова прозвучали, как оглашение окончательного судебного решения. В точности таким же тоном, каким он разговаривал со своей бандой, когда я ошивался около его притона.

— Еще нет, Рadroni.

Я хотел быть Микки, потому что я единственный ирландец по происхождению среди итальянцев в нашей банде. Я был особенным, но любое новое имя — это шаг вперед.

Затем он фыркнул и рассмеялся, нотки иронии и ностальгии прозвучали в его голосе.

— Знаешь, когда я был молодым, я отсидел два года. Каждую ночь я лежал на койке и думал о том, что снова увижу эти звезды. Я просто смотрел в потолок. Я представлял, что если хорошенько сосредоточиться, то я смогу прожечь дыру в нем, сквозь которую хотя бы мельком взгляну на ночное небо, — он накрыл медальон рукой и отложил его в сторону, — чертовы звезды. Ну, чем ты теперь займешься? Что будешь делать дальше?

— Мне нужно начать зарабатывать, Рadroni. Пока я был в тюрьме, мне удалось научиться играть в покер, у меня действительно хорошо получалось, и я подумал, что стоит попробовать зарабатывать этим на жизнь. Казино в городе на каждом углу.

Его огромные руки были сомкнуты, а медальон исчез в огрубевшем кулаке.

— Конечно, ты получишь свою долю, когда я обработаю эту территорию, — покачивая, он склонил голову. Казалось, целая вечность прошла, прежде чем он заговорил снова, — я бы хотел, чтобы ты взял это, Микки, — он вложил в мою руку медальон на золотой цепи, — это Святой Каэтан[11] . Ты знаешь, кто он?

— Нет, Рadroni, я не знаю, — я вырос в семье католиков, но, учитывая мой образ жизни, можно с уверенностью сказать, что из меня не получился примерный верующий.

— Он покровитель рабочих и соискателей работы. — Старик посмотрел мне прямо в глаза.

Я знал, что означали его слова. Он давал мне разрешение. Разрешение оставить эту жизнь. Это была награда за молчание, и за то, что я взял всю вину на себя. Он знал, также как и я, что здесь у меня нет никакого будущего.

— Переверни его, — он ткнул своим толстым сальным пальцем.

На обороте гласила надпись: «Жизнь только на проволоке, все остальное — просто ожидание». Позже я поискал ее; это цитата Карла Валленда[12] . Он был известным канатоходцем когда-то очень давно. Старик надел на меня медальон, и с тех пор я его не снимал.

Что касается меня, то моя проволока — покерный стол. Это единственное место, где я могу почувствовать себя абсолютно живым. Исключительно в момент игры. Но ожидание — это моя проблема. Первый день турнира для меня самый тяжелый, потому что в ночь перед игрой я обычно иду напиваться или трахаться. Если мне повезет, я натыкаюсь на игры. Но такие ночи — редкость. Так что первый день обычно начинается с запаха секса, алкоголя, и хренового самочувствия.

Как только я захожу в бар, до меня доходит, что слабость в коленях и головокружение связаны с предыдущей ночью покер-марафона и нарушением суточного режима. Все, чего я сейчас хочу — это вернуться в свой дом и вырубиться. Вот, что я сделаю, как только встречусь с Джимми Бинсом.