— Он тебе нравится, — сказал Кэмерон.

Здоровяк кивнул без колебаний.

— Я давно знаю Джои. Он хороший малый. Мне действительно хотелось бы сделать больше, чтобы помочь ему.

Кэмерон отвёл взгляд от грусти в глазах Рохана, вместо этого глядя на промышленный ковёр с ворсом.

— Может быть, доктора выяснят, как его исправить.

— Я надеюсь на это, парень, — Рохан похлопал его по спине и снова пошёл вперёд.

У Кэмерона сложилось отдалённое впечатление, что у него не было особых надежд в отношении Джона. Бедный парень — они оба, на самом деле.

— Что дальше? — спросил Кэмерон.

— Ланч, — сказал Рохан. — У нас наверху есть маленькая столовая, но по большей части ею пользуется только персонал. Обычно мы накрываем ланч для постояльцев здесь, или в их комнатах. А после ланча у тебя приёмное собеседование с доктором Шелдоном.

Кэмерон резко поднял взгляд.

— Что у меня?

— Приёмное собеседование. Все его проходят, когда приходят сюда в первый раз.

— Я не пациент.

— Официально нет, но с назначенными судом консультациями ты вроде как пациент, так что доктор хочет познакомиться с тобой и установить основы лечения. Не расстраивайся, даже обычные сотрудники получают психологическую оценку, прежде чем мы разрешаем им взаимодействовать с пациентами напрямую.

— Оу, — Кэмерон сглотнул вспышку паники от мысли, что какой-то мозгоправ будет копаться в его сером веществе. Он полагал, что у него нет выбора. — Что ж, тогда как насчёт ланча?

***

Ланч был на удивление хорош. Это была сытная курица по-охотничьи с вегетарианским вариантом. Однако, она кисла в желудке Кэмерона, пока его вели по восточному коридору к кабинету доктора Шелдона. Рохан остановился перед дверью с модной табличкой с именем доктора и с сочувствием улыбнулся Кэмерону.

— Я знаю, ты нервничаешь. Все нервничают на собеседовании. Может, постарайся смотреть на это как на возможность, какую-то бесплатную помощь в попытках взять свою жизнь под контроль. Не помешает, так ведь?

— Наверное, — машинально ответил Кэмерон, но он не был убеждён.

Рохан постучал в дверь костяшками пальцев, затем помахал Кэмерону и ушёл.

— Встретимся снова здесь, через час. Удачи! — крикнул он через плечо.

Услышав приглушённое «входите», Кэмерон сглотнул свою нервозность, открыл дверь и зашёл. Кабинет ничем не был похож на то, что он представлял. Он никогда раньше не был на терапии, так что имел только голливудские представления. Он отчасти ожидал огромную кожаную кушетку или что-то такое рядом с креслом, в котором будет сидеть дедушка с аскотским галстуком и вязаным жилетом. Ничего из этого не было даже близко.

Кабинет был маленьким и напоминал любой старый кабинет — с массивным столом прямо посередине, с креслом на колёсиках с одной стороны и двумя стульями с другой, книжными шкафами, аквариумом и всем в таком духе. Единственной странностью был генератор шума в углу рядом с дверью, для уединения, по предположению Кэмерона.

Доктор Шелдон, который стоял за столом, потянулся, чтобы пожать руку Кэму. На вид ему было под пятьдесят, у него были густые, тёмные волнистые волосы, пронизанные сединой. Он на самом деле был привлекательным, для парня в возрасте. На нём были свободные брюки и голубая рубашка с подходящим галстуком. Симпатично, но средне. Доброжелательно. Безобидно.

— Мистер Фокс, полагаю? — произнёс доктор Шелдон.

— Да. Кэмерон, пожалуйста.

— Идеально. Я доктор Шелдон, но можете свободно звать меня Блейз. Как вам удобно.

— Хорошо, — Кэмерон переминался с ноги на ногу, суетясь, неуверенный, что должен делать. У других людей тоже складывалось такое ощущение при походе на терапию, будто их судят в ту же минуту, как они заходят? Это было действительно так, либо только у него в голове?

— Присаживайтесь, — предложил доктор Шелдон, указывая на один из стульев. — К приёмным собеседованиям мы относимся немного формально, но будущие приёмы могут проходить в любом месте в центре, если вы захотите.

Пока Кэмерон опускался на стул, его тело было сжато и не подчинялось ему; он чувствовал себя столетним. Что он здесь делал? Он вытер вспотевшие ладони о джинсы, прежде чем ухватиться через ткань за свои бёдра, возможно, чтобы не сбежать.

Доктор Шелдон сел и сам, открывая верхний ящик стола и доставая блокнот.

— Надеюсь, вы не против, во время собеседования я обычно делаю заметки. Это помогает мне подогнать терапию под ваши нужды.

— Наверное, я не против, — пробормотал Кэмерон.

— Тогда начнём?

Кэмерон резко кивнул, хотя не был уверен, имел ли доктор Шелдон в виду то, что ему следует начать говорить, или подождать вопросов. На это ему быстро ответили.

— Давайте посмотрим, — начал Шелдон, листая страницы папки на своём столе. — Итак, Кэмерон, что привело вас сюда, в Ривербенд?

Вопрос тут же довёл Кэмерона до предела. Он знал, что парень просто делает свою работу — он казался достаточно приятным — но это не помогло инстинктивной реакции в виде срыва. Кэмерон пришёл сюда не по своему желанию, чёрт возьми!

— Эм, решение суда, — парировал он.

Доктор Шелдон записал что-то в своём блокноте, вызывая у Кэмерона фантазии о том, как схватить его карандаш и сломать. Затем он откинулся на спинку кресла и сложил руки.

— Понятно. Мне прислали копию вашего обвинения и протокол судебного заседания. Очевидно, кто-то подумал, что вам нужно быть здесь, так почему бы нам об этом не поговорить, верно?

— Я не алкоголик, если вы спрашиваете об этом.

Доктор вздохнул, будто разговаривал с капризным ребёнком.

— Мистер Фокс… Кэмерон, у меня нет никаких скрытых мотивов. Вам не обязательно искать «скрытое значение» за моими вопросами. Вам велели пройти консультации в качестве части приговора, так что это не подлежит обсуждению. Эта встреча только для того, чтобы я узнал вас и то, как вы здесь оказались, чтобы знать, с чего начать. Если вы попробуете, то можете получить пользу от консультаций. Это не обязательно должно быть наказание…

— Вы знаете, кто я, доктор?

Взгляд доктора Шелдона метнулся обратно к папке на столе, затем вернулся к Кэмерону.

— Кэмерон Т. Фокс, двадцать семь лет, ранее проживал в Нью-Йорке, осуждён за вождение в нетрезвом виде и опрометчивое поведение на дороге. Остальное имеет значение только по вашему решению.

Кэмерон опустился вниз по стулу и стал ковырять дырку в своих джинсах. Его взгляд бродил по крохотному кабинету, пока он пытался понять, как много можно рассказать этому человек. Может он и был доктором, но Кэмерон совершенно не знал его. И всё же, что, если он мог помочь?

— Я не знаю, насколько вы знакомы с поп-культурой, но я вроде как важная шишка, — начал Кэмерон, цитируя один из своих любимых фильмов.

— Можете объяснить, что вы имеете в виду? — спросил доктор Шелдон, совершенно невозмутимо.

— В раннем подростковом возрасте я работал на шоу «Чейз и Слоан» по Кидс Нетворк. Оно было довольно популярным в своё время. Ещё тогда мы с братьями и сёстрами собрали музыкальную группу, «Фоксфаер», и с тех пор записываем песни — ну, до сих пор записывали, по крайней мере.

— Что изменилось?

Кэмерон потёр загривок, отчаянно желая деть куда-то свои дёргающиеся руки. Теперь он чувствовал больше осуждения, чем когда сидел на скамье, хоть и знал, что доктор Шелдон просто хотел помочь. Воспользоваться преимуществами консультации будет почти так же хорошо, как признаваться, что он алкоголик. И всё же, может быть, были вещи, о которых он мог рассказать, которые не обязательно были связаны с алкоголем.

— Меня выгнали, вот что. Мои братья, сёстры и отец заставили меня «пораньше уйти в отставку», потому что считали, что мои действия плохо влияют на имидж группы.

— Правда? — спросил доктор Шелдон, без всякой злобы, удивлённо моргая за пределами своего спектакля.

— Боже, я не знаю, может быть. Возможно. Но чёрт, разве семья не должна быть на первом месте?

— Возможно, они считали, что делают это вам на пользу, правильно это или нет. Они бросили вас за пределами группы?

— Не совсем. В смысле, я здесь, а они в Нью-Йорке, так что я ведь не хожу на семейные ужины и ничего такого. Но нет, они не оборвали связь со мной.

— Что ж, это стоит исследовать за время нашей совместной работы, — доктор Шелдон откинулся на спинку своего офисного кресла и немного покачался назад-вперёд, задумавшись и жуя губу. — Можете рассказать мне об аварии?

Кэмерон ненавидел даже думать о том дне. Тогда он испугался как никогда в своей жизни. Его отец заставил его пойти на какой-то свидание вслепую с дочерью музыкального продюсера. Вечер был кошмаром эпических пропорций, потому что Кэмерон просто не мог притвориться, что заинтересован в каком-то вылепленном из пластика клоне Пэрис Хилтон — он убежал бы куда подальше, даже если бы увлекался девушками. Однако, чтобы отказать Кеннетту Фоксу ему нужна была чертовски хорошая причина, и он был уверен, что не сможет сказать отцу, что он гей.

— Почему нет?

Голос доктора Шелдона прервал мысли Кэма, ошеломив его, потому что он даже не заметил, что говорил вслух.

— Почему вы не можете сказать отцу, что вы гей? — повторил доктор с профессиональным любопытством. Во всяком случае, Кэмерон не слышал в его голосе никакого осуждения. — Думаете, он бы вас не принял?

— Дело даже не в принятии. Думаю, если бы мы были какой-то нормальной обывательской семьёй с обычной жизнью и скучной работой, и я сказал бы ему, что я гей, возможно, он и глазом бы не моргнул. Он хороший парень, мой отец, он просто… серьёзный.

— Но вы не нормальная, скучная семья.

— Нет, мы не такие. Он всегда беспокоится за наш имидж — как мы представляем себя фанатам. Нравится нам это или нет, факт в том, что большинство нашей фанатской базы — это молодые женщины и девочки-подростки. Мои сёстры должны воплощать то, кем хотят эти женщины быть, а мы с братьями должны быть тем, кого они хотят — идеальными парнями. В этом уравнении нет места для гомосексуальности или отношений. Если бы я сказал отцу, что я гей, он раздавил бы это как жука, заставил меня похоронить это. Я уже жил как натурал, так что хотел оставить эту маленькую часть себя при себе, подальше от группы, потому что больше у меня ничего не было.