— Очень приятно это слышать. Я знаю, что высшее руководство примет решение на следующей неделе, и очень хочу, чтобы это был ты, — Энди вернулся на своё место и положил ноги на открытый ящик своего стола. — О, Кэрри нужен был доступ к твоей информации, для счёта «Адриатик Ламбер», так что нам пришлось изменить твой пароль. Не помню, на что его поменяли. Можешь спросить у Кэрри или просто позвонить в отдел автоматизации и попросить их поменять его снова. Прости за это, я не хотел беспокоить тебя только ради этого, пока тебя не было.

— Было что-нибудь ещё? — спросил Джуд, когда всё напряжение перетекло из его плеч в голову, которая пульсировала медленной, тупой болью.

— Нет, ничего, с чем мы не могли бы справиться. Ты можешь проверить свои отчёты, чтобы убедиться, что Кэрри всё закрыла. Она компетентна, но не знакома со счетами.

Джуд кивнул и встал. Его спина громко хрустнула от сна на невероятно неудобном кресле в больнице. Одна ночь в собственной кровати не исправила урон, нанесённый сном в отчасти сидячем положении несколько дней подряд.

— Оставить открытой? — спросил он, когда открыл дверь, чтобы выйти.

— Да, спасибо, Джуд.

***

Следующая неделя прошла вихрем смазанных цифр, долгих ночей и быстрых остановок в больнице, чтобы навестить Бена. Джуд всегда выходил из офиса к шести тридцати, чтобы захватить еды и поужинать со своим другом. Чаще всего родители Бена уходили, когда приходил Джуд. Он не знал, то ли они ведут себя вежливо и оставляют их поговорить наедине, то ли он им не особо нравится. К следующему вторнику он был слишком уставшим, чтобы переживать об этом, но удивился, когда мистер и миссис Мартин остались после того, как он пришёл.

— Доктор идёт поговорить со мной. Думаю, он наконец-то отпустит меня из этого проклятого места, — с улыбкой сказал Бен, но немного поморщился, когда мать нахмурилась от его выражений. Он выглядел лучше. Румянец вернулся, возможно, от ежедневного питания настоящей едой, которую приносили Джуд и его сестра. Голова и рука Бена всё ещё были перебинтованы, рука всё ещё была в гипсе, а нога в бандаже, но наконец он начал снова выглядеть как Бен.

— Тётя Рэйчел готовит для тебя свободную комнату. Поездка на машине будет сложной из-за твоего колена, но мы должны справиться, если будем часто останавливаться и каждую ночь останавливаться в отеле, — сказала миссис Мартин, убирая мусор от пиццы, которую принёс им Джуд.

Вилка со звоном упала на стол, и Джуд поднял взгляд. Бен смотрел на свою мать. От его лица отхлынула вся кровь, оставляя кожу практически серой. Джуд мгновенно поднялся на ноги и поспешил встать рядом с кроватью. Он не прикасался к Бену, но его рука легла всего в дюймах от здоровой руки Бена.

— Милый, что такое? — спросила миссис Мартин, на минуту оставляя уборку и подходя к другой стороне кровати от Джуда. Её рука легко опустилась на бицепс Бена. Прикосновение вывело Бена из ступора.

— Я не поеду в Тампу, мам. Моя жизнь здесь, в Чикаго. У меня работа и... и друзья. Я не могу просто уехать, — голос Бена повысился на октаву, когда он поднялся выше по кровати. Страх на его лице ошеломил Джуда. Бен не был склонен к панике или драматизированию. Почему-то отъезд к родителям, даже на короткое время, пугал Бена, но Джуд не мог понять, почему это. Мама Бена перевела взгляд со своего сына на мужа.

— Бенджамин, ты не можешь работать в таком состоянии, — сказал его отец, махнув рукой, чтобы указать на травмы Бена. — Как ты будешь обеспечивать себя, пока не встанешь на ноги?

— У меня есть сбережения, — пробормотал Бен. — Я не оставлю Джуда полностью платить аренду за нашу квартиру. Это не честно по отношению к нему, — Бен посмотрел на Джуда, возможно, за помощью, но Джуд молчал. Он не собирался встревать в их спор, не важно, что его убивала мысль о квартире без Бена. Он не хотел вставать между Беном и его семьёй.

— Что будет, когда тебя выпишут? Кто будет за тобой ухаживать? Я должен вернуться домой, на свою работу, и я не оставлю твою мать здесь, без поддержки. Ты не можешь ходить. Ты не можешь сам принимать душ. У тебя проблемы с питанием, потому что ты вынужден держать вилку не в той руке. Как ты восстановишься от этого один? — мистер Мартин встал и обвил рукой свою дрожащую жену. — А теперь, прекрати эти глупости. Ты расстраиваешь мать.

— Папа, я не знаю, как я справлюсь, но справлюсь. Когда я ушёл из дома, ты сказал мне повзрослеть и быть мужчиной. Как я должен это сделать, если придётся бежать к мамочке и папочке за помощью, когда становится тяжело? — спросил Бен, его взгляд дико метался по комнате, будто он искал выход или отчаянный способ побороть логику отца. Медленный, равномерный писк аппарата за Беном начал ускоряться.

Искоса посмотрев на Джуда, отец Бена продолжил свою сторону дебатов.

— Ты знаешь, через что прошла наша семья, Бенджамин. Не заставлять мать переживать за тебя. Не заставляй её проходить через это после... просто не надо.

Джуд наблюдал, как его охватила грусть, как глаза потеряли блеск, плечи осунулись, и он будто сокрушился под весом жестокой смерти дочери. Тихий всхлип матери Бена привлёк внимание Джуда, и он увидел, как она пытается незаметно и быстро вытереть глаза.

Аппараты за Беном запищали быстрее, и цифры медленно росли, пока не начали моргать.

— Бен, тебе нужно успокоиться, — тихо произнёс Джуд, кладя руку на плечо друга. Ему не хватало медицинских знаний, чтобы понимать, что значат аппараты или цифры, но обычно моргание означало предупреждение. У него у самого сердце забилось быстрее. Он не мог вынести страх Бена — то, как его руки сжали одеяло, как голос надломился, пока он пытался не дать отцу надавить на него, и безнадёжное выражение ужаса на его лице.

— Я со всем разберусь.

На лице мистера Мартина вспыхнула злость. Очевидно, он не привык к непослушанию сына. Мужчина потянулся и взял жену за руку, когда та ухватилась за его свитер. С широко раскрытыми глазами, как у невинного оленёнка, она подчинилась мужу, когда тот снова нацелился на Бена.

— Это касается не только тебя, Бенджамин. Ладно, ты можешь выжить здесь сам, но как же твоя мать? Разве она не достаточно пережила? Ты не видел её, когда позвонили из полиции и сказали, что её выживший ребёнок находится в отделении интенсивной терапии. Посмотри на неё, сын. Посмотри ей в лицо и скажи, что останешься здесь и заставишь её переживать за тебя каждую минуту каждого дня, — отец Бена притянул его мать вперёд, и Джуд заметил, что Бену трудно встретиться с ней взглядом. Он не понимал, почему жизнь в Чикаго была для Бена такой чертовски важной, что он не мог успокоить мать и поехать на выздоровление во Флориду. Не то чтобы Джуд хотел, чтобы Бен уезжал — когда-либо — но женщина выглядела так, будто её нервы больше не выдержат. Её руки дрожали, пока она сжимала их вместе, и муж гладил её по спине.

— Джеральд, — произнесла она, не громче шёпота, — пойдём...

Её слова оборвались, когда дверь в палату открылась, и вошёл мужчина в голубой форме. Пожилой азиат, с достаточно длинными чёрными волосами, чтобы они касались чёрной оправы очков, посмотрел на документы в своих руках. Перелистнув страницу, он мгновение продолжал молча читать, прежде чем осознал, что в палате находятся другие люди. Наконец, он перевёл взгляд на Бена, совсем не имея понятия о семейной перепалке, которую только что прервал.

— Мистер Мартин, как вы себя чувствуете? Что-нибудь болит? Голова кружится?

— Голова немного болит, но ничего невыносимого. Рука ноет, но обезболивающие уколы помогают. Но особого головокружения нет, — Бен приподнялся чуть выше на подушках. Кому-либо другому могло показаться, что он просто пытается устроиться поудобнее, но Джуд знал, что Бен хочет, чтобы доктор увидел, как хорошо он себя чувствует, чтобы его выписали. Джуд не мог его винить; он тоже хотел бы уйти отсюда.

— В ноге что-нибудь тянет?

— Немного.

— Хорошо, мы сделаем ещё несколько анализов, но, похоже, ваше внутричерепное давление в норме. Мы какое-то время подержим вас на фенитоине, чтобы избежать какой-либо судорожной активности в качестве результата повреждения вашего мозга. Дома вы будете под капельницей с морфином, как и здесь, в больнице. Я перенаправлю вас к неврологу, и вы должны поддерживать связь со своим основным лечащим врачом, — тараторил доктор, не поднимая взгляд от медицинской карты. Джуд закатил глаза. Бен был просто очередной остановкой на его конвейере.

— Какой уход ему понадобится дома? — спросила мать Бена, делая шаг вперёд из объятий мужа. Её голос почти незаметно дрожал, пока она пыталась держать эмоции под контролем при докторе. Морщинистые пальцы обхватили раму кровати, и ослаб взгляд, который показывал, будто весь её мир выходит из-под контроля. Она даже не взглянула на сына, а полностью сосредоточилась на больничном бейдже, который висел на шнурке на шее доктора.

— Помощь в передвижении, переодевании, всё такое, — перечислял доктор. — Ему понадобится помощь при купании, приготовлении еды, и опекуну придётся наблюдать за изменениями в его поведении, которые могут указывать на очередное кровотечение в мозге. Хоть мистер Мартин не инвалид, ему не следует ехать домой одному.

Без следов злорадства или самодовольства, мать Бена положила руку на здоровую ногу сына. Она не столько радовалась победе в споре, сколько боялась за своего сына. Если он откажется от её помощи и попытается делать всё сам, он может умереть. Осознание горело в её глазах, и даже Джуду было больно это видеть. Так что не было большого удивления, когда Джуд услышал, что сам предложил помощь.

— Я тебе помогу. Квартира на первом этаже, ступенек никаких нет. Поехали со мной домой. Мы разберёмся между мной, Сьюзан и Ронни.

Бен встретился взглядом с Джудом, и на крохотную долю мгновение Джуд увидел нечто за гранью благодарности, за гранью дружбы. Он схватился за эту маленькую надежду обеими руками и крепко держал. Он не предлагал помощь для того, чтобы Бен в него влюбился, но если это произойдёт во время его восстановления, Джуд не отвернётся от Бена — вообще никогда.