В доме прогремел еще один выстрел. Она лежала на полу, держась за Макса, пока не закончился магазин.

— Лука. — Она подняла голову и посмотрела в коридор. Лука неподвижно лежал на полу, окруженный осколками стекла.

Тишина.

— Лука? Ты в порядке? Боже. Скажи что-нибудь. — Она вспомнила ту ночь, когда нашла Дэвида, и кровь застыла у нее в жилах.

— Ты же говорила, что хочешь всадить в меня пулю, — сухо сказал он, поднимая глаза. — Я думал, что просто полежу спокойно и исполню твое желание.

— Да пошел ты, — выдохнула она прерывисто. — Это было не смешно.

В ночи завыли сирены, и она откинулась на спинку кровати.

— Наконец-то кто-то позвонил в 911.

— Очень жаль, — он убрал пистолет в кобуру. — Я бы с удовольствием сам разделался с этими ублюдками.

Без сомнения, он же был самым самоуверенным в себе мужчиной, а она работала в обстановке, где уверенность и мужественность были в изобилии.

Полиция прибыла через несколько минут. После того, как они убедились, что все чисто, двое полицейских вывели Луку, Макса и Габриэль из дома.

— Габи! — Джефф подбежал к ней, и она собралась с духом, чтобы скрыть свое потрясение. Какого черта он здесь делает?

— Я был на дежурстве и услышал твой адрес на полицейском сканере. К счастью, я был поблизости. Ты в порядке? — он обнял ее и крепко прижал к себе. — Я приехал, как только смог.

Что-то подозрительно похожее на рычание донеслось откуда-то из глубины.

Из груди Луки, если быть точнее. Встревоженная, Габриэль отстранилась, отодвинувшись на некоторое расстояние от Джеффа.

— Я в порядке.

— Я должен был быть здесь, — Джефф снова потянулся к ней. — Я чувствовал, что что-то не так. Я не должен был позволять тебе отталкивать меня.

Она сделала шаг назад и оказалась в плотном тепле тела Луки. Прежде чем она успела пошевелиться, он притянул ее к себе и положил свою тяжелую руку ей на плечи.

Это был чисто собственнический жест, первобытный по своей природе.

В голове у нее звенели тревожные колокольчики, но их заглушал необъяснимый трепет от того, что на нее так отрыто заявляли права, несмотря на то, что она офицер полиции и явно была способна сама о себе позаботиться. Она никогда не сомневалась, что Дэвид любит ее, но он никогда не прогонял других мужчин.

— Кто он такой? — лицо Джеффа напряглось.

— Лука. — А потом, поскольку Джефф выглядел таким ошеломленным, она сказала первое, что пришло ей в голову: — Он был со мной в спальне, когда началась стрельба.

Но не то, что надо было говорить.

Лицо Джеффа потемнело. Напряжение сгустилось в воздухе между ними. Макс прижался к ее ногам и зарычал.

— Так вот почему ты не хотела, чтобы я входил? — выплюнул Джефф. — Ты обедала со мной, но ночь провела с ним?

— Это не то, что ты подумал.

— Ну так, в чем дело? — крикнул он. — Я чертовски надеюсь, что это был секс на одну ночь, потому что ты сказала, что не хочешь ни с кем встречаться. Ты сказала, что никогда не забудешь Дэвида. Было ли это ложью? Или эти слова предназначались только для меня? После всего, что я для тебя сделал? Ты у меня в долгу, Габи.

Тело Луки напряглось рядом с ней, и когда она подняла глаза, то увидела, что его хмурый взгляд потемнел до чего-то опасного.

— Это Джефф сломал твою гребаную дверь?

— Да, но...

Кулак Луки взлетел прежде, чем она поняла, что он пошевелился. Голова Джеффа дернулась в сторону от силы удара, но он быстро ответил сильным апперкотом.

Габриэль бросилась на спину Луки, обхватила его руками за грудь и закричала ему в ухо:

— Перестань, Лука. Он офицер полиции. Я не хочу, чтобы ты оказался в тюрьме.

— Он сломал твою дверь, угрожал тебе, оскорблял, заявлял на тебя права... — он вздрогнул, и она увидела, как бьется его пульс на шее.

Двое из сопровождающих офицеров помогли ей оттащить Луку и Джеффа друг от друга.

Мозг Габриэль заработал на полную катушку, когда она попыталась придумать, как сделать так, чтобы Лука не покинул ее дом на заднем сиденье полицейской машины.

— О чем ты только думал? — Она промокнула кровь в уголке рта Луки салфеткой.

— Он проявил к тебе неуважение.

— Насилие — это не выход. — Она сказала это, потому что была должна, но маленькая предательская часть ее шептала, что Джефф перешел все границы, и теперь справедливость восторжествовала. И еще одна маленькая часть была взволнована тем, что Лука встал на ее защиту, зная, кто она и чем зарабатывает на жизнь.

— Он хочет то, что принадлежит мне.

Она поняла, что он все еще не оправился от драки. Жилка пульсировала на его шее, большие руки были сложены на груди, его взгляд все еще следил за Джеффом, который был с одним из недавно прибывших медиков, держа пакет со льдом у его челюсти.

Восхитительно, жестоко, по-мужски.

— Я не твоя, — сказала она, понизив голос, чтобы только он мог услышать. — У нас был секс. Единожды. И на этом конец. Я больше ни для чего не гожусь. И ты тоже не думал о чем-то большем.

Его глаза пылали диким жаром, а рука метнулась вперед, запутавшись в ее волосах. Он запрокинул ее голову и завладел ее ртом в яростном, жестком, грязном поцелуе с посланием, которое никто на газоне не мог проигнорировать.

— Ты ошибаешься.

* * *

Что, черт возьми, с ним не так?

Лука прислонился к полицейскому фургону, скрестив руки на груди, и наблюдал за Джеффом, пока полицейский брал у Габриэль показания. Он затеял драку с гребаным копом. В присутствии других копов. Из-за гребаного копа.

Каждый вошедший в Мафию мужчина поклялся соблюдать десять заповедей, которые были руководством для хорошего, уважительного и почетного поведения для мафиози. Многие правила не соблюдались, и санкции были легкими. Гангстеры регулярно посещали пабы и клубы, лгали, не уважали своих жен и опаздывали на встречи. Некоторые даже заводили романы с женами других мужчин Мафии, хотя правосудие в таких случаях вершилось потерпевшей стороной и обычно заканчивалось смертью. Но правила, запрещающие общение с полицейскими, были более серьезными. Они существуют для защиты преступной семьи и обеспечения того, чтобы потенциально важная информация не передавалась полиции.

Семья — превыше всего.

Лука не знал, что произойдет, если кто-нибудь узнает, что он был с Габриэль, но он был чертовски уверен, что пощечиной не обойдётся. Было только три наказания для вошедшего мужчины, который нарушил правила. Во-первых, он мог быть «сломлен», что означало понижение в звании. В этом случае Лука будет разжалован из капо в солдаты, потеряет свою команду, уважение своих людей и свои привилегии в управлении семьей.

Во-вторых, его можно было «преследовать», то есть подвергнуть изгнанию, в котором ему запрещалось иметь дело с кем-либо из посвященных мужчин, и наказанию, которое считалось милосердным, потому что третьим вариантом была смерть.

А как же его стремление восстановить честь семьи? «Какой отец, такой и сын» — говорили в семье, и имя Риццоли вычеркивали из списка Книги Коза Ностры навсегда. У Луки не было настоящего сына, который мог бы продолжить семейное наследие Риццоли, передаваемое из поколения в поколение от первого сына к первому сыну. Хотя никто не знал, что Маттео на самом деле не его сын, Лука умрет, зная, что род Риццоли закончится на нем в бесчестии.

Так почему же он не уходит?(Перевод группы https://vk.com/bambook_clubs )

Отправив сообщение Майки и Маленькому Рики, чтобы они не высовывались, он дал свои показания, как добропорядочный гражданин, которым он притворялся. Габриэль удалось сгладить ситуацию и убедить Джеффа не выдвигать обвинений. Наблюдение за ней в действии было единственной хорошей вещью в этом опыте. Она была самоуверенна, решительна, и ни от кого не терпела дерьма. Лука был штатским, сказала она, владельцем ресторана, не привыкшим к насилию и травмирован стрельбой. Он слишком остро отреагировал. Конечно, Джефф понимал, а если нет, то, может быть, поймет, когда она выдвинет против него обвинение в том, что он взломал ее дверь.

Травмирован. Непривыкший к насилию. Лука с трудом сдержал смех. Если бы она только видела, что они с Фрэнки сделали с этими двумя албанцами несколько недель назад. Теперь это было травмирующем — для албанцев, а не для него.

И вот теперь она разговаривала с тремя мужчинами-полицейскими. Луке не понравилось, как они ее разглядывали. Но с ними она была в большей безопасности, чем с этим ублюдком Джеффом.

Как будто он знал, о чем думает Лука, Макс зарычал рядом с ним. Умная собака. Лука наклонился и погладил его по голове. Он рано научился полагаться на свою интуицию, и интуиция подсказывала ему, что с Джеффом что-то не так, и дело было не только в том, как сильно он хотел Габриэль.

И, черт возьми, он очень хотел ее.

Почти так же сильно, как Лука хотел ее. Но этому не сбыться. Она была полицейским. Он был мафиози. Пора забыть о своем прекрасном Ангеле и вернуться в ад. Но он никак не мог заставить свои чертовы ноги двигаться.

Кто-то стрелял в его женщину. В него. В мужчину, который состоял в Мафии. Чертового главу семейства. Члена преступной семьи Тоскани.

Теперь месть стала делом чести. Несмотря на неудачный выбор профессии Габриэль, он обязан был защитить ее. Ни один благородный гангстер не уйдет от женщины, которая была в опасности, даже если у нее был собственный пистолет. Он будет охранять ее до тех пор, пока улицы не станут красными от крови ублюдков, осмелившихся обстрелять ее дом. А потом он уйдет.

Если бы он мог только уйти.

Ему нравилось, что она ни от кого не терпит дерьма и не ждет, что ее мужчина положит весь мир к ее ногам. Она была невероятно независимой, до смешного компетентной, очень умной и самой горячей задницей, которую он когда-либо видел.

И чертовой полицейской. Из всех женщин всех профессий в мире, он должен был влюбиться в одну женщину, которую он не мог иметь. Он должен уйти. Прямо сейчас. Повернуться и никогда не оглядывайся назад.